Закрыл глаза, стараясь сосредоточиться. Итак, буду действовать по обстоятельствам. Причем вариантов действия было даже несколько. Зависело от того, что предпримут разбойники.

Мне даже удалось задремать. Я бы выспался, если бы одна не в меру дерзкая девчонка не била меня локтем по ребрам каждый раз, как пытался устроиться удобнее – потеснив её. Поэтому лязг двери застал меня в полудреме.

– Ден, идут, – тихо прошептала Рина.

Я тут же открыл глаза, сонно потянулся, снова задев рукой её грудь. Рина зашипела, но при посторонних расправу отложила на потом.

– На выход, и без глупостей.

Клетка отворилась. Первой вытащили визжащую Рину. Вытащили грубо, толкнули вперед. А вот такого отношения к девушкам в моем присутствии я не потерплю.

– Вы что делаете? – Выбрался сам, пока точно так же не вытащили и меня. – Забыли, что перед вами – женщина?

– Поговори мне еще!

Разбойники, пятеро, вооружены до зубов. И одного, самого болтливого, я только что запомнил на всю жизнь. Впрочем, сопротивляться не стал. В условиях подвала и без оружия этот бой будет проигран. А вот где-нибудь на открытой местности я бы попытался.

Нас погнали наверх. Рина молчала, закусив губу. Наверное, ей было страшно, но держалась она хорошо. Я же был спокоен, словно клинок. Запомнить путь – чтобы вернуться и отомстить. Но сейчас нужно выбрать, наконец, один из десятка вариантов, как не попасть в рабство и сохранить жизнь. Либо умереть, потому что рабом я не стану ни за что.

У выхода ждала повозка, со всех сторон затянутая черным материалом. Каким? Боги его знают. Руки и ноги предусмотрительно связали, поэтому внутрь зашвырнули, как мешки с мукой. Сдавленно ойкнула Рина, я едва сдержал ругательства. Заскрипели колеса.

– Ты в порядке? – тихо спросила соседка по клетке.

– А что мне сделается? – усмехнулся я. – Не беспокойся. Ты как?

– Жить буду. Спасибо, что заступился.

Заступился? Когда это? Или она приняла за заботу мое обращение к разбойникам? Так это дело воспитания и чести. Сам я ударю женщину, только если она на меня нападет. И уж тем более не стану никуда её продавать. Впрочем, на этом мое благородство заканчивалось.

– Не стоит благодарности, – подмигнул Рине. Лицо её в полумраке повозки различал с трудом. Но, кажется, она улыбнулась.

А я сосредоточенно считал повороты. Направо, налево, снова направо. Повозка петляла, мы чуть ли не перекатывались, потому что держаться было нечем и не за что. Кому расскажи, что короля Виардани везли продавать, как какую-то свинью, – вот смеха было бы! Но если кто-то и узнает об этом, то только канцлер Эдмонд, по старой дружбе. Интересно, он меня уже ищет? Я ведь не явился на заключительный бал. Главное, чтобы по Виардани не поползли слухи. А то у нас такой народ, что придумает то, чего не было. Впрочем, я верил, что Эд сделает все возможное, чтобы не допустить хаоса из-за моей пропажи. Учитывая характер его магии, Эдмонд сможет некоторое время водить Виардани за нос, занимая мое место. Но если можно обмануть народ, то уж моя матушка точно заподозрит неладное. А если стравить Эда и королеву, еще неизвестно, кто выйдет победителем. Недаром в последний год количество покушений на Эдмонда только возросло. И я был уверен, что за этим стоит моя мать.

Повозка дернулась в последний раз – и остановилась. Нас снова вытащили – только для того, чтобы втолкнуть в грязный, вонючий сарай. Здесь уже было полно народу. Скованные и связанные бедолаги, которых тоже собирались продать. Может, подсказать разбойникам, что, если они хотят получить побольше прибыли, их добычу стоит накормить и отмыть? Сразу бы стали выглядеть на пару золотых дороже.

Но я снова удержал мысли при себе. Зачем заботиться о чужом благополучии? Только в груди все отчетливее клокотал гнев, и я очень старался, чтобы не вылить его на чью-нибудь глупую голову до того, как это будет иметь смысл.

Дверь закрылась, отгораживая рабов от мира людей. Что ж, пора браться за дело!

Венден

Прежде, чем что-то делать, надо подумать. Обычно на «подумать» меня не хватало, и излишняя импульсивность выходила боком, но я учился на своих ошибках. Поэтому пристально осмотрел людей, расположившихся вокруг меня. Кто они по национальности? Поймут ли то, что хочу сказать?

– Ден? – тихо позвала Рина.

– Подожди, – отмахнулся я, стараясь решить для себя, насколько хорош мой план. По всему выходило, что недостатков в нем всего два – мы связаны и нам некуда идти. Но другого плана все равно не было, поэтому я с трудом поднялся на ноги, чтобы возвышаться над рабским морем. Казалось, что никто не обратил внимания на мой маневр, а я расправил плечи, глубоко вдохнул и заговорил, сначала на языке Альзеана:

– Господа, неужели вы согласны с тем, что вас продадут, как скот?

Никто не отреагировал. Только некоторые переглянулись, будто недоумевая, а не сумасшедший ли я. А может, они не местные? Тогда я перешел на родной язык и повторил то же самое.

– Виардани? Вы из Виардани? – зашевелилась груда тряпья в углу, и на нас уставились зеленоватые глазищи парнишки с физиономией уличного вора.

– Да, из Виардани, – кивнул я. – Ты, как я понимаю, тоже?

– Именно, – закивал парень. – Том. Мое имя Том. Вы, мил сударь, зря с ними так панькаетесь. Тут, в Альзеане, это нормально. Задолжал – на продажу. Нарушил закон – на продажу. Оказался не в том месте не в то время…

– Тоже на продажу, – закончил за него.

– Точно, – радостно закивал Том, а я заметил, что некоторые из рабов прислушиваются к нашему разговору.

Скверно дело. Говорить с ними – что толковать со зверьем. Но я решил попытаться.

– Все ли здесь – жители Альзеана? – уточнил для начала.

– Твое какое дело? – ответил один из рабов с легким акцентом.

Значит, не все…

– Послушайте, – попытался достучаться до них, – мы все здесь находимся в одном положении. Нас желают продать – и получить выгоду. А что получим мы? Рабские ошейники? Удары плетью? Нового хозяина, у которого будем выпрашивать кусок хлеба? Неужели никто из вас не готов сражаться за свою свободу?

Рабы молчали. Я начинал терять терпение. Неужели эти люди не понимают, что они обречены? Я точно знал, что если не выберусь отсюда, плохи будут мои дела. Сколько времени понадобится Эду, чтобы меня найти? Потому что больше никто искать не будет. Боюсь, пока я его дождусь, с моим характером меня трижды пристрелят и еще пару раз подвесят.

Так, воззвание к здравому смыслу не подействовало. Остается гордость – и обещания.

– Не знаю, как вы, – задрал подбородок повыше, – а я не собираюсь дешево отдать свою жизнь. Нет! Разве у вас нет гордости? Разве вы согласны пресмыкаться перед каждым, кто покажет кнут?

– Хватит болтать, – раздался чей-то хриплый голос. – Что ты предлагаешь, проповедник?

– Бороться, – улыбнулся я. – Да, у работорговцев оружие. Но нас много.

– Мы едва можем пошевелиться, – ответил другой.

– Не беда! Мы справимся. Надо только объединиться – и заставить их с нами считаться. От свободы нас отделяет только эта дверь и шайка негодяев, которые решили, что кто-то дал им право вытирать об нас ноги.

– Хорошо, допустим, – откликнулся третий. – Выберемся мы отсюда. И что дальше? Куда идти? Домой? Так нас там отыщут. Еще и близким достанется.

– Как далеко мы от границы? – спросил я у зеленоглазого.

– Дня три пути, – ответил тот.

– В трех днях пути находится граница Виардани. Если вы доберетесь до неё, даю слово, что лично буду хлопотать перед королем о предоставлении вам крова, работы и содержания. В Виардани нет рабства! И никогда не будет. Венден Первый – мудрый и добрый правитель, который не оставит тех, кто нуждается в его помощи.

Рабы зашевелились. Что ж, себя хвалить не стыдно, тем более, это почти правда. Почти, потому что сильно добрым я не был никогда. Но этим бедолагам помогу, если доберутся до моего государства. Потому что не могу смотреть, как работорговцы оскорбляют саму жизнь.