…Снова приближающиеся полупьяные голоса, чей-то хохот…
Обняла себя за плечи, сгорбилась, тыкаясь лбом в собственные дрожащие колени, старая стать как можно меньше, мечтая раствориться в этой чёртовой шторе, стать свербящей в носу пылью, слиться с холодной стеной…
Чувствовала, как напрягся Адам, предусмотрительно положивший руку мне на лопатки… Боится, что я рвану отсюда и выкачусь гостям под ноги? Пф-ф-ф…
Дурацкое ощущение, что шаги замедлились прямо напротив шторы, что голоса как по команде оборвались, словно прислушиваясь к нашему замершему дыханию…
Пульс в ушах. Неистовый неконтролируемый посыл в небеса…
Конечно, показалось. Смех и разговоры снова возобновились, уже гораздо дальше от нас, затихая с расстоянием…
Адам отдернул край портьеры, впуская в это уродливое тесное пространство неяркий свет коридора. Огляделся, потянул меня за локоть…
Послушно поднялась на ноги. Ненавидела его в этот момент — собственное тупое бессилие, признание его силы и полная капитуляция в управлении ситуацией, да ещё и дурацкий стыд за свой идиотский сейчас вид, за зареванное лицо, за дрожащие колени, за то, что десять минут назад ластилась к его плечу пушистой кошечкой, восседающей на выставочной подушечке, а сейчас ощущаю себя мокрой драной кошкой, зачем-то залезшей на дерево, но не сумевшей слезть и истошно вопящей от собственной дурости…
Куда? В зал? Серьёзно?
— Здесь подожди, — Адам сердито зыркнул на меня тяжёлым взглядом. Отпустил мою руку, оставляя меня стоять у стены перед поворотом в холл…
Да сколько угодно. Какая уже разница…
Закрыла лицо ладонями, почему-то уверенная в том, что сейчас непременно кто-то выйдет сюда, засыпет меня вопросами, догадается обо всём, испортит Верке день рождения… И я буду мяться как дура, смотреть в лицо лучшей подруге и лепетать бессвязные слова о том, что я просто подскользнулась, упала, мне было больно, и я расплакалась, а волосы сама расплела, потому что ударилась затылком…
— Пошли, — Адам снова вцепился в моё плечо, потянул обратно к ненавистной портьере…
Мимо. Дальше по коридору.
Выдохнула, провожая глазами это место, сейчас кажущееся ничем не примечательным. Чёрт, там же реально совсем нет свободного пространства… Как нас не спалили только…
Женский туалет?!
Сбавила шаг, неуверенно подняла глаза…
Ошиблась. Всего лишь находящаяся напротив комната матери и ребенка, запертая на ключ, которым Адам сейчас торопливо открывал замок. Надо же…
— Заходи, — он кивнул в проём темного помещения, пропуская меня вперёд, глядя в лицо так, словно сам ненавидел меня в этот момент.
В груди шевельнулась какая-то иррациональная благодарность за то, что он попросил ключ и привёл меня сюда…
Поджала губы, переступая порог. С надеждой оглянулась, боясь того, что он оставит меня одну…
Адам зашёл следом. Ударил по выключателю, закрыл за собой дверь…
Крошечная комнатка три на три метра. Раковина, пеленальный стол, большой мусороприёмник, кресло, микроволновка, шкафчики вдоль стены. Даже чайник на подставке под небольшим зеркалом. И смешные наклейки на всех поверхностях — самолетики, облачка, звёздочки, зайчики с морковкой, собачки в ошейниках с сердечками, медвежата с бочонками мёда…
Заревела. Сначала беззвучно, вытирая глаза кулаком, только всхлипывая через раз. Но буквально через несколько секунд почти в голос, хватая ртом воздух и содрогаясь всем телом. Отвернулась, не понимая, что меня больше бесит и выводит из себя — мрачный взгляд Адама, сама ситуация, саднящая задница или чёртовы весёлые наклейки на стенах…
Размазала слёзы по щекам, ещё раз обвела глазами комнату…
Адам молчал. Открыл кран, сосредоточенно вымыл руки, лицо… Оторвал бумажное полотенце, принялся тщательно вытирать ладони… Расстегнул ширинку, намереваясь в полной мере провести гигиенические процедуры…
Снова отвернулась. К горлу подступила тошнота. Господи, как я его сейчас ненавижу…
— Олесь, ну хватит, — раздражённый усталый голос, растерянный и почему-то упрекающий… — Давай, приводи себя в порядок…
Бля-я-ядь…
Оглянулась. Почему-то истерично усмехнулась сквозь слёзы и сопли, закрывая лицо ладонями…
— Уйди лучше. Я не могу при тебе задрать платье и привести себя в порядок! Я нихрена при тебе не могу, понял? И мне больно вообще-то… И я… Я…
Адам спокойно уставился мне в глаза, бережно вытирая член полотенцем и отбрасывая бумагу в ведро. Застегнул ширинку, оправил пиджак…
— Олесь…
Сука… Просто сука…
— Ненавижу тебя… — я снова беспомощно всхлипнула, ощущая покалывающую лёгкость в затылке.
Устремилась к раковине, и Адам отступил на шаг. Чувствовала, что больше просто не могу… Ощущала, как отвращение к себе, к нему, к происходящему становится просто невыносимым…
Открыла воду, оперлась ладонями о столешницу, сосредоточив внимание на искрящейся прозрачной струе, ударяющейся о фаянс, пузырящейся и разбрасывающей крошечные брызги, живительной влагой долетающие до моих воспалённых от расплавленной соли щёк…
Так долго сдерживаемая тошнота пересилила. Согнулась пополам, заходясь кашлем и хватая ртом воздух, больше не думая о том, как неприлично опустошать желудок при посторонних. Только прибавила воду, обливаясь потом, придерживая взлохмаченные волосы и захлёбываясь рыданиями от жалости к самой себе…
— Господи, Олесь… — Адам с полминуты стоял рядом, дожидаясь, пока закончатся спазмы. Наконец осторожно дотронулся до моих сгорбленных плеч, аккуратно собрал пальцами мои перепачканные колтуны в импровизированный хвост на затылке, придержал его одной рукой. Помочил под водой свободную ладонь, прижал прохладные мокрые пальцы к моему лбу… — Тише, ну…
*37*
Прополоскала рот, почему-то нелепо улыбаясь от уха до уха — не ушёл, хлопнув дверью. Даже вроде как помочь пытается… Стыдно перед ним? Да, очень, но при этом эгоистично тепло и приятно, так, что хочется побыстрее прийти в себя и по возможности создавать как можно меньше проблем для него…
— Мне лучше… — прохрипела, сплёвывая кислую слюну и сама набирая в пригоршню воды, чтобы умыть лицо. — Пыли наглоталась, видимо…
Адам только холодно усмехнулся на мою неуклюжую попытку чёрт знает зачем оправдать собственное самочувствие. Всё-таки придержал мои волосы, пока я с ожесточением тёрла глаза жидким мылом, смывая остатки макияжа.
— Я выйду, Олесь… — он исподлобья смотрел на меня в отражение зеркала, пытаясь поймать мой взгляд.
Подняла глаза, с ужасом вглядываясь в его, чёрт побери, красивое бесстрастное лицо в том же отражении, зачарованно наблюдая за тем, как он медленно отпускает мои волосы, которые моментально падают на лоб и прилипают к мокрым щекам. Всё-таки бросит меня одну? Противно, да?
— Сумку можешь мне принести? — пробормотала, глотая вставший в горле ком и заправляя слипшиеся пряди за уши. — Серебристая такая…
— Я помню. Хорошо, — он кивнул, хватаясь за ручку двери и задумчиво оглядываясь на пороге. — Подожду снаружи, как будешь готова — позовёшь. Закройся на всякий случай.
Выдавила благодарную дрожащую улыбку… Выдохнула, едва Адам исчез в коридоре, на миг впустив во влажную тишину помещения фоновый гул ресторана…
Блядь… Бля-я-ядь. Бля-я-я-я-я-ядь!
Привести себя в порядок сейчас — такая же фантастика, как платье Золушки превратить в прекрасный наряд взмахом волшебной палочки. Конечно, теперь я не собираюсь задерживаться здесь надолго, но мне в любом случае придётся вернуться в зал, попрощаться с Веркой, с её родителями, найти Игоря и убедить его поехать домой… Господи, просто не представляю себе всего этого в реальности…
Воровато оглянувшись на дверь, расстегнула боковую молнию. Неуклюже стащила платье через ноги, вспоминая, как днём аккуратно и с восхищением надевала на себя это роскошное чудо. Ну, по крайней мере, миссию свою оно выполнило…
Гигиенические процедуры в неприспособленном для этого помещении бара с помощью чайника и унитаза — забавно конечно, но безумно неудобно. И всё-таки по мере того, как я смывала с себя собственную застывшую влагу и мужскую засохшую сперму, я чувствовала себя лучше и увереннее. Словно, удалив следы происшествия, можно стереть из книги судеб само происшествие…
