— Я знаю, — не сдержала улыбку, принимая в руки влажный пакетик и полной грудью вдыхая тонкий стойкий цветочный аромат. — Она мне фотку показала сразу…
Он с лёгким удивлением поднял бровь, разглядывая моё лицо чуть более пристально.
— Ей понравилось?
Я улыбнулась ещё шире, вспоминая о том, как мы с подругой обсуждали её букет.
— Конечно! — подняла глаза, вкладывая в свои слова как можно больше искренности. — Как могут не понравиться собственноручно собранные цветы? Они же ценятся гораздо больше… — я внезапно покраснела и стушевалась, уловив во взгляде Адама насмешку. — Это вот я про них забыть умудрилась… Хорошо, что Игорь на меня не обиделся…
Адам как-то слишком по-свойски небрежно откинул лежавшую на столе стопку накладных. Отставил в сторону мою пустую чашку, подвинул планшет на подставке. Присел на край стола, игнорируя стулья для посетителей…
— О чём ещё с Верой говорили, Олесь? — его взгляд стал серьёзным, почти суровым, хотя тон остался нейтральным.
Неловко рассмеялась, пытаясь пристроить ландыши около компьютера и старательно отводя глаза от мужского бедра поблизости.
— О тебе тоже говорили, не переживай, — я беззаботно махнула рукой, прекрасно понимая, что сомнений в этом у Адама и так нет никаких. — О том, что ты стал меньше уделять ей внимания, не ухаживаешь в должной мере, холодно себя ведёшь, и вообще… — пожала плечами, объясняя и без того обыденную ситуацию. — Но мы решили, что у тебя куча дел, ты жутко устаёшь с детьми и всё такое, так что… — я многозначительно развела руками, давая понять, что дальше дело будет обстоять за ним и его действиями. — Делай выводы…
Адам кивнул. Опустил взгляд на притулившиеся у настольной лампы ландыши.
— А ещё, Олесь?!
— Ну-у-у-у… Вроде всё, — я невинно хлопнула ресницами.
Конечно, он догадывается, что Верка поделилась со мной своими сомнениями насчёт его верности. Но тут уж увы — так подставлять подругу я не собираюсь. Одно дело — озвучить и без того очевидные вещи, и совсем другое — лезь глубже в чужие отношения и выдавать то, в чём Верка мне доверилась…
Господи, какой-то тяжёлый и плохо осознаваемый парадокс…
— Да?! Ну о-о-ок, — Адам удовлетворённо кивнул, с сарказмом кривя губы и вновь поднимаясь на ноги. — Не хочешь — не говори.
— Остальное — наше женское, — я даже не соврала, да.
— Понял, — он одобрительно хмыкнул. — Ладно, Олесь. Поехал я… — Адам сделал шаг к двери, но вновь остановился. — Даже не проводишь и не поцелуешь на прощание? Не скажешь "спасибо"? — его глаза заблестели игривым азартом.
Так быстро уходит?! Где-то в груди кольнула противоречивая отчаянная грусть…
— Провожу, — охотно кивнула, отъезжая в кресле и легко поднимаясь на ноги.
Обошла стол, приблизилась к ожидающему Адаму, наблюдавшему за мной со спокойным любопытством. Демонстративно поднялась на цыпочки, зажмурилась… Быстро, боясь передумать и почему-то волнуясь как в первый раз, чмокнула его в заросшую щёку…
— Спасибо… — прошептала едва слышно, борясь с каким-то обречённым разочарованием и горьким сожалением…
Он нахмурил брови, недоумённо повернул в мою сторону недоверчивый взгляд. Упёр руки в бока, позвякивая автомобильным брелоком.
— Всё что ли, Олесь? — его глаза чуть сузились, сканируя мою сгорбившуюся от неловкости фигуру. — Я тебе через весь город цветы вёз, а ты та-а-ак?! — он всё-таки усмехнулся, но как-то совсем недобро и холодно. — Детский сад какой-то…
Пожала плечами, отчего-то чувствуя себя ужасно виноватой перед… перед всеми — и перед Веркой, и перед ним, Адамом. Господи, у меня так скоро комплекс неоправданной вины разовьётся… Дался ему этот поцелуй! Лучше бы минет попросил, и то в данной ситуации легче прошло бы…
— Иди уже! — я попыталась улыбнуться, легко толкая его в плечо. — Никаких поцелуев…
— С чего это? — Адам перехватил моё запястье, на этот раз вполне серьёзно сводя густые брови к переносице. — М-м-м, Олесь?
— Про поцелуи мы тоже с Верой говорили, — я подняла на него глаза. — И я полностью согласна с тем, что целовать в губы можно только свою постоянную женщину…
— Чего?! — он, кажется, реально удивился. — И ты туда же?! Вы там в какую секту вступили обе, Олеся? Одна чушь какую-то несёт, вторая на подлёте… Умные что ли обе? — он на автомате тряхнул меня за руку, словно пытаясь вразумить и привести в чувство. — То есть когда мужик трахается на стороне, это для вас нормально, а когда целуется — это пиздец, крах отношений? Ты серьёзно?
Чёрт побери, от него слышать подобные нравоучения так же абсурдно, как рассуждать на эту тему с Веркой…
— Да не знаю я… — мне почему-то стало обидно за подругу. И за себя тоже… — И вообще, не тебе об этом говорить! Ты же трахаешься на стороне! И для тебя это нормально! Или ненормально…
— Да нихуя это ненормально, Олесь! — Адам почему-то вызверился только сильнее. — Но от того, целуемся мы тут или нет, нихрена не поменяется! Поздно искать способ выдать проёбанное за прекрасное! — он шумно выдохнул, раздувая ноздри. — Олеся, ну почему, мать твою, вы, бабы, такие дуры, а?! Это вечное желание оправдать всё, принести в жертву хоть какую-то, блядь, херню, чтобы казаться белой, сука, и пушистой… Нахуя? — он снова грубо дёрнул меня за руку, гневно сверкая глазами и стискивая челюсти. — Ты мне… член вылизывала, стонала, твою мать, пока кончала, а теперь — смотри-ка, от какого-то поцелуя со слезами на глазах отворачиваешься? — его зычный злой рык, кажется, давно разносился за пределы кабинета. — Ебать как благородно! Верке полегчает, если узнает, правда?
Шмыгнула носом, безбожно краснея и пытаясь высвободить руку из его хватки. Ненавижу его сейчас! Просто ненавижу…
— Да что ты на меня орёшь?! — я тоже повысила голос, раздражаясь на какую-то циничную правоту его слов. Мать вашу, а как было хорошо так думать: не целуешься — значит ничего серьёзного, всё поправимо, черта не пройдена… — Это не мои слова! Это какой-то психолог говорил…
— Психолог?! — Адам издевательски усмехнулся, с трудом сдерживая сверкавшую в глазах ненависть. — Психологов они смотрят, блядь… Охренеть…
— А вдруг он прав?! — вопрос получился таким отчаянным и полным надежды, что я почему-то даже не сомневалась в том, что собеседнику непременно захочется его опровергнуть…
Отвратительный момент. Мы поругались… И из-за чего?! Действительно ерунда ведь… Но сейчас мне так сильно хотелось из женской солидарности добавить гирю на чашу весов именно дружбы, что уступить просто не получалось.
— Да конечно прав, Олесь! Конечно! Главное — не целуйтесь! И мир станет чище и добрее!
Нестерпимо тянуло послать его прямиком к Верке со своими претензиями…
— А вдруг станет? — прошипела с обидой, вновь пытаясь выдернуть руку. — Если для неё это важно… Ты же сам… вчера… Я просила тебя, а ты не стал! Потому что она тебе сказала…
Адам замер на миг. Сцепил зубы, глядя на меня как на врага…
Зажмурилась, из последних сил сдерживая слёзы, прекрасно понимая, что он может психануть и уйти в любой момент…
— Да мало ли что вчера! — Адам рванул меня за запястье к себе. Крепко обнял второй рукой за талию. Протяжно выдохнул мне в висок… — Олесь, давай не будем больше обсуждать эту тему. Просто закроем… — он провёл носом по моим волосам, переходя на шёпот. — Я не могу спать с женщиной и не целовать её. Кто-то, возможно, может, психолог вон ваш. А я не могу…
Замерла, растворяясь в этом осознании своеобразного триумфа, растекаясь от какого-то воспалённого удовольствия при звуках хрипловатого мужского голоса и тепла чужих ладоней. Подняла лицо, беспрекословно принимая собственную полную капитуляцию, на которую я так надеялась в глубине души…
Жёсткая борода больше не казалась колючей. Наоборот, мне безумно не хватало этого ощущения на коже, не хватало жадного прикосновения сухих обветренных губ к своим губам, уже до боли знакомого чужого вкуса во рту, мгновенной реакции собственного тела на эту близость…
