Как и предполагал Эфит, лачуги не пустовали. Корзинщик резво вскочил и скрылся за дверью ближайшего дома. Еще шесть дверей распахнулись и из них выбежали люди. Обнаженные лезвия кривых мечей блестели на солнце. Их одежды не отличались от одеяний бедуинов. Оранжевые, белые и коричневые кандуры, укрытые шерстяными плащами.

Четверо налетели на нордварца. Верблюды шарахнулись в стороны, а Варвар улыбался, ожидая противников. Шалилун и Ослябя рванули вперед. Опытный Эфит держался поодаль, ожидая нападавших. Ветеран чувствовал, что сила пламени наполняет тело, а потому приготовил свиток. Эразм даже не встал с лавочки, но незаметно для окружающих наложил на паломника «магический доспех».

Желтый пергамент взмыл в воздух и тут же вспыхнул. Пепел осыпал самодовольное лицо. Два кочевника, приближающихся к героям взялись пламенем, словно кто-то обдал их лампадным маслом. Крики невыносимых страданий окрестили округу. Тела заметались в смертельном танце, но остальные нападавшие не обратили на это никакого внимания, продолжив стремительное наступление.

Тяжелый удар встретил одного из бедуинов. Паломник рубанул со всей силы, подняв меч над головой. Враг выставил лезвие скимитара для защиты, но оно не могло остановить пробивающий удар тяжелого таморского меча. Клинок разрубил голову, и первая кровь окропила песок.

Сражение с несколькими противниками всегда имело мало шансов на успех. Что же говорить о Ослябе, который толком не владел мечом. Тем не менее боевой дух иногда решал исход битв. Паломник, переживший трагедию, теперь воодушевился, ведь Эсмей снова преподнесла озарение. Второй кочевник смог отразить боковой удар, но парень тут же вскинул лезвие к верху и острием спорол незащищенный живот противника. При этом третий зашел сзади и приготовился поразить бедра паломника. В этот самый момент копье вонзилось в горло врага. Довольный Джубал стоял на дувале и с ухмылкой поклонился удивленному Ослябе. Ухватившись за другое древко, скорпион высматривал новую жертву.

Ярость охватила орка. С живыми он чувствовал себя более уверенно и восхваляя Горга смело ринулся в атаку. Ударом ноги он сбил несущегося на него кочевника. Послышался треск сломанных ребер. Упавший скорчился от боли и вряд ли бы смог скоро подняться, но зеленоватый прикончил его, вонзив лезвие двуручного меча точно в сердце. С легкостью выхватил клинок из груди поверженного и отрубил голову ближайшему врагу, после чего воздел оружие в небо, и заревел. Его глаза налились кровью, а слюна капала изо рта, словно у бешенного пса.

Караванщики уверенно противостояли внезапной атаке, Эразм даже зевал сидя на лавочке. Не повезло проводнику. Отойдя далеко от группы, он оказался в самом центре стоянки и пытался скрыться за хижинами, но один из бедуинов настиг его и перерезал горло кинжалом. Мужчина осел на песок, зажимая рану ладонями. Кровь обильно окропляла одежды. Проводник продержался минуту, а после взгляд его угас, и предсмертные хрипы затихли.

Четыре ловких и быстрых воина запросто сбили спесь с северянина. Он спасался только длиной рук и рукоятью топора. Кочевники кружили, намереваясь зайти с тыла и флангов, и делали резкие выпады. Варвар махал могучим топором перед собой и вынужденно отступал. Ему не хватало скорости. Постепенно его оттеснили к дувалу, и нордварец почувствовал, как край глиняного забора уперся в поясницу. Один из кочевников тут же перемахнул препятствие и приготовился для броска в область шеи, но здоровяк нащупал левой рукой копье, стоявшее на стойке. Его длины как раз хватило, чтобы достать бедуина. Стальной стержень пронзил глаз, застряв в черепе.

Варвар отпустил древко, но тут же получил порез в области правого бедра. Противник целил в артерию, но промахнулся. Нордварец поймал его на обратном движении и размозжил голову боковым взмахом. Теперь уже кочевники попятились. Сменив тактику, они ожидали ошибок здоровяка в атаке. Преимущество в скорости все еще оставалось за ними, а северянин уставал.

Кровавое безумие вновь овладело хаотичной душой орка. Он месил мечом тела поверженных и истошно орал. Это забавляло Джубала, и он, прекратив метать копья, закатывался смехом, стоя на заборе. Шахриет в ужасе прижалась к плечу волшебника и закрыла лицо. Эфит тоже остолбенел, ведь еще не ведал о истериках, которые охватывали зеленоватого в минуты воинских побед. Его пьянило чувство превосходства, хотя Эразм вполне справедливо полагал, что у Шалилуна просто проблемы с головой, а потому поспешил погрузить его в ступор. Орк так и остался стоять с занесённым над головой мечом и ужасной гримасой безумца, пребывающего в блаженном истерическом экстазе.

Брюзгливый внезапно почувствовал за спиной знакомый поток некротической энергии и тревожно обернулся. Джубал все еще потешался над зеленоватым и совершенно не понимал, что за вещь он забрал у умирающего Калдора. Да, он получил задание на сердце Кадира Блудного, но дополнительно искал черный камень, по отдельному поручению командира. Только не ведал, что это за силы у этой неказистой вещицы.

Мертвые восстали. Те, чьи головы не повредили приключенцы, поднимались, чтобы вступить в последнюю схватку. Заметив это, выжившие кочевники отступили в лачуги. Варвар как раз прикончил двоих и разбил им головы. Клацая челюстью, к нему подобрался бывший проводник, но получил тяжелый удар, который располовинил тело до живота. С остальными поочередно расправился Эфит. Некротическая аура оказалась слабой и не подавляла его силы. Он так увлекся, что совершенно позабыл про перевязь со свитками на груди.

— Не может этого быть! — Эразм сделал изумленное лицо. — Сила свитков настолько сильна, что они не требуют прочтения?! Что за великий волшебник написал их? Чувствую, за такое карлик из гильдии Раскоса выложит круглую сумму.

По телу ветерана пробежала дрожь.

— Хватит ломать комедию, — Брюзгливый продолжал сидеть на скамье, поглаживая девушку по плечу. — Если ты думал, что сможешь обдурить меня пустой бумажкой, то ты глупее, чем тот зеленый псих.

— Что ты знаешь, колдун? — страж медленно повернулся, развернув ладони к волшебнику.

— Если надеешься поджарить мой костлявый зад, то можешь рискнуть, — надменная улыбка возникла на старческом лице. — Хотя не думаю, что ты настолько туп, чтобы пробовать тягаться с опытным магом детскими искорками, которые легко прикончат тебя самого, если перенапряжешься нечаянно.

— О чем вы? — Ослябя уставился на Эфита, держа в руке окровавленный меч.

— Да ты глянь на него, — Брюзгливый кивнул на ветерана, — эти его пурпурные одёжи дымятся, словно там коптильня.

Из-под ткани и кожаного нагрудника валил черный дым. Забывшись в боевом угаре, страж вольного города совершенно перестал себя контролировать. Сказывалась привычка. Когда случались серьезные стычки во время службы, ему не приходилось скрываться. Товарищи и командиры прекрасно знали о природе Эфита, и даже ценили ее. Хотя это и являлось помехой в продвижении по службе. Никто не желал, чтобы обладающий элементальной силой получал власть, особенно Алмазные Властители.

Беседу прервали крики северянина. Он подбежал к ближайшей лачуге с тыльной стороны. Небольшие узкие оконца, похожие на бойницы, оказались открыты. Кочевники не делали крупных окон, опасаясь песчаных бурь. Здоровяк заглянул внутрь дома, прильнув к отверстию и едва успел отскочить. Острие копья вылетело наружу, оставив на выбритом виске свежий кровоподтек. Такая наглость вывела бы из себя кого хочешь. Он оббежал строение и со всего маха влетел в запертую дверь плечом. Она ввалилась внутрь вместе с рамой. Через тридцать секунд в песок вылетела отрубленная голова, окропляя алыми каплями округу. Следом за ней и злополучное копье.

Джубал спрыгнул с забора и направился к хижине, в которой скрывался корзинщик. Эфит поглядел ему в след, но решил помочь северянину, а потому поспешил к следующей лачуге, двери которой подлежали разрушению. Ослябя же, недоумевая, крутил головой.

— Эй, уважаемый, — юный скорпион постучался, — там вашим головы рубят. Слышишь? — в этот момент Варвар как раз устранил очередное препятствие, и они с ветераном вошли внутрь. — Давай-ка выходи и будешь жить. Только без оружия и глупостей, — паренек вынул из-за пояса кинжал и спрятал его в рукаве. После оглядел стену хижины, ловко и бесшумно взобрался по ней на крышу, и притаился над дверью.