— Как мне повезло, господин Сквандьяр сказал, что у вас есть артефакт для отслеживания его.

— Д-да… прошу.

Чиновник протянул амулет, серебряный диск на платиновой цепочке. Луч солнца отразился от отполированной до зеркальности поверхности, ударил в глаз Орсу. Гигант даже не поморщился. С любопытством повертел в руке, вопросительно глянул на чинушу.

— П-посмотрите в отражение и подумайте о нужном человеке. Амулет направит вас к его браслету…

***

Я чихнул, потёр кончик носа и огляделся. Шарик света парит под самым потолком, освещает мрачные гробницы с развороченными воротами. Ярус раздаётся вширь и больше напоминает уменьшенную копию города. Через равные промежутки вздымаются массивные колонны, без которых ярус обрушится.

Витой гранит покрыт искусной резьбой от пола до потолка, на группу безразлично взирают черепа воплощений Смерти. В костлявых руках сжимают Орудия Её. Мечи, топоры, копья и флаконы яда. Они обрамляют основной узор: младенец, плавно превращающийся в старика. Резьба поднимается по спирали и исчезает в темноте.

Какая древность… Должно быть, колонны были старыми ещё до рождения деда. Лич поменял принятую в имперском культе концепцию смерти. С череды бесконечных перерождений, на краткий росчерк меж двух бесконечностей. Его злило пренебрежение к Смерти, будто это нечто временное. Ха…

— Ностальгия? — Спросил Элиас, поравнявшись со мной и косясь на волшебницу.

Девушка всё ещё массирует шею и бросает на меня странные взгляды. Такое ощущение, что ей понравилось быть в полной власти.

— В какой-то мере. — Я пожал плечами, бросая взгляды на склепы, запечатанные и вскрытые.

Ключ подрагивает в руке, тянется дальше по коридору. Волшебница нервничает, ей не нравится, но и ослушаться не может и… не хочет. Забавно.

Седьмой ярус, ярус знати, королей и героев. Как бы странно это ни звучало, но герои были и у империи. Хотя думаю сейчас даже память о них вымарано из истории. Очень мало разграбленных гробниц и очень, очень тихо. Чутьё извелось от чувства чужого взгляда, будто сама тьма следит за нами.

За массивными дверьми таится нечто ужасное и голодное. Оно не охраняет, оно в заключении и алчет горячей крови.

— Сюда целые отряды собирают из опытных и хорошо экипированных! — Выдохнула Фарина. — Не думала, что окажусь здесь.

— Мы здесь ненадолго.

В тишине нечто изменилось, она будто стала ещё тише. Выжидающе в предвкушении. Я уловил движение воздуха, выхватил меч… стальная «спица» лязгнула об клинок и отлетела в темноту. Следом за ней из ниоткуда выпрыгнул дворф в чёрных обмотках. Замахнулся выкрашенным в чёрный мечом. Коротким и слегка изогнутым. Волшебница раскрывает рот для отчаянного крика, Элиас разворачивается. Глаза напавшего расширены, моё отражение в них увеличивается и перекрывается полосой заточенной стали. Удар, смачный хруст и скрежет. Рассечённое тело швырнуло на пол.

Я быстро огляделся, но ничего. Ярус тих… только за соседней дверью появилось скрежетание. Нечто тянется до свежей крови и тихо подвывает.

— Знаешь, я думал дворфы пониже будут. — Заметил Элиас с нервным смешком.

Он встревожен, ведь тоже ничего не слышал. Даже несмотря на острейший слух, доставшийся от эльфийских предков. Волшебница вскинула руку и круг света рывком расширился. Пустые улочки меж склепов и гробниц, густые тени удлинились, стали плотным до осязаемости, как чёрный студень.

— Я вообще о них не думал. — Пробормотал я, опускаясь на колено перед трупом. — Последнего убили лет за семьсот до моего рождения!

— Ну, как видим не последнего.

Полосы ткани пропитались тягучей кровью. Я осторожно снял их и вгляделся в молочно-белое лицо, его остатки. Безбородое и узкое. Не вяжется с описанием коренастых карликов, которые только пьют пиво и роются в шахтах. Взялся двумя пальцами под глазом и потянул. Кожа послушно вытянулась, проступили тонкие вены и капилляры. Верхняя губа задралась, обнажив подточенные зубы. Кривой ряд неровных треугольников с зазубринами.

— Я бы сказал, что это скорее гоблин.

— А я бы уточнил, — сказал Элиас, с отвращением оглядывая мертвеца. Сел рядом и оттянул ухо, длинное, но мясистое, с крупной мочкой. — Полудворф, полугоблин…

Его оборвал далёкий грохот, похожий на удар грома. Троица синхронно задрала головы, переглянулась. Грохот повторился.

— Это что ещё такое? — Пробормотал Элиас, крутясь на месте и, стискивая рукоять «новенького», меча.

— Н-незнаю… — Пролепетала девушка. — Но это ярус второй или первый.

— Ну, значит, страже не до нас. — Заключил я и вновь посмотрел на труп. — Твою ж…

Мертвеца нет, только лужа крови и красный след, как от кисти, уходящий в темноту.

— Ненавижу гробницы. — Рыкнул Элиас.

— Угу, я тоже.

Дальше пошли, зажав Фарину меж собой. Волшебница держит руки высоко над головой. Шарик света горит ярче, раздвинув тьму на несколько шагов больше. Но тени всё равно черны, и чужой взгляд ощущается острее.

Впереди из Тьмы поднимается кованая ограда почти до потолка. Огромная территория огорожена, а ключ подрагивает всё сильнее и тянет к кованным воротам. Я замедлил шаг, стиснул челюсти. На воротах красуется герб имперского дома, мой герб, почти. У каждого члена семьи он отличен в крошечных деталях, едва уловимых глазу. Мы часть одной семьи, но неодинаковы.

За оградой угадывается громада склепа из белоснежного мрамора с золотыми прожилками. Дыхание участилось, сердце крушит рёбра, забивается в глотку.

Это не моя гробница.

Это гробница деда и ключ ведёт к ней!

Что вообще задумала Малинда? В чём её план или она от старости сошла с ума?!

Гробница подавляет величием, стены упираются в потолок и служат дополнительной опорой. Будто символизируя важность покоящегося там. Правителя, приведшего империю к величию и славе, увеличившего её втрое. Стяжавшего столько богатств, что золотом мостили дороги.

Мой дед, моя главная жертва, Рогар Завоеватель.

Воин, чародей, мудрец и лич. Воплощение смерти, сам познавший её от моих рук. Именно я, разрушил филактерии с осколками души и пронзил грудь святым орудием.

Элиас морщится, вглядываясь в резьбу на стенах усыпальницы, летопись деяний. Магический свет подсвечивает её, отчего мрамор напоминает кость. Покорение горных княжеств, экспедиции на закатные острова и, истребление эльфов. Где-то там, среди эпических сражений и свершений затерялся крохотный город у эльфийского леса. Тот самый, где родился и вырос Элиас. Сгоревший дотла в одном из бесчисленных походов.

— Навевает воспоминания, да? — Спросил я, направляясь к воротам.

— Противоречивые. — Буркнул бывший героя, не сдвинувшись с места. — Раньше я мечтал отомстить за всех павших друзьей, а теперь осознал, что у меня их никогда и не было. Насмешки были не приятельскими подколами, а прикрытой ненавистью.

Ворота выкованы из толстых прутьев и подвешены на массивные столбы. Которые венчают оскаленные гаргульи. Каменные глаза следят за каждым движением, и я ощущаю растущую в них жажду крови. Кованый металл сочится проклятой энергии, которую ощущаю даже я, а волшебница побледнела и едва сдерживает рвоту.

Вот только откуда у Малинды ключ от гробницы бывшего императора?

Вопросы на вопросах, и ни намёка на ответ. Бесит.

Ключ вошёл в замочную скважину и провернулся без сопротивления. Щёлкнуло, створки медленно пошли в стороны. Мертвенный свет пал на дорожку из янтарной гальки.

Высоко и далеко грохнуло, пол слабо завибрировал и успокоился. Нечто явно пробивается через ярусы! Дело принимает совсем скромный оборот.

Ладно, ладно и с этим разберусь.

Двери гробницы дрогнули и распахнулись во мрак. Элиас встал рядом со мной, Фарина держится позади. Ну что ж, время поздороваться с дедом. Я шагнул внутрь. Тьма окутала плотным саваном и пугливо отступила. Передо мной помпезный зал уставленные золотыми статуями с орнаментом из мёртвого серебра. Впереди у распахнутого саркофага стоит Малинда. Волшебница помахала рукой…