Трубадур опустился на четвереньках и загавкал, имитируя ритм песни. Даже язык высовывает в промежутках и задом виляет. К нему присоединилась певичка, а остальная труппа неумело скачет вокруг, пытаясь подстроиться под новые «слова» песни.

— Больше реализма! — Скомандовал я, дёргая рукой. — Больше! Ведите себя, как собаки.

Гавкая, они начали тыкаться носами в штаны друг дружки, елозить и рычать. И всё это с такой готовностью, что меня затошнило от омерзения. Всё-таки есть нечто отвратительно в том, на какие унижения готов человек ради мелочной наживы.

Ваюна отвернулась, прижалась к Элиасу, не в силах наблюдать.

— Довольно. — Скомандовал я. — Сидеть!

Вся труппа опустилась на колени, изображая послушных пёсиков, а я бросил три монеты им под ноги. Когда взгляды устремились на золото, выждал почти минуту, прежде чем скомандовать:

— Можно, а теперь брысь.

Монеты исчезли с пола прежде, чем я договорил. Артисты, кланяясь и вознося хвалы, скрылись за дверью. Более чем уверен, я мог их заставить плясать голышом, кидаться друг на дружку или справлять нужду по-собачьи. Без угроз, просто демонстрируя монеты. Даже интересно, после какой, они бы начали убивать друг дружку, вгрызаясь в глотки. Хм…

Я обернулся на дверь в задумчивости, покачал головой и отмахнулся от мысли. Не сейчас. Может, потом, когда получу корону.

— П-почему они так…? — Всхлипнула Ваюна. — Зачем, зачем ты их заставил?!

— Заставил? — Притворно удивился я.

— Да!

— Ты что-то не так поняла. Я просто предложил золото. Не угрожал, не принуждал. Даже не бил их. Всё было добровольно.

— Но… почему они?

Я опустился на корточки перед ней, потрепал по волосам и улыбнулся. Посмотрел на Элиаса и сказал мягко:

— А пусть дядя Элиас объяснит, у него такие вещи хорошо получаются.

— Потому что певцы и прочие артисты не более чем облагороженные проститутки. Хотя по мне так продажные женщины поблагородней будут.

— П-почему?

— Ну, они знают себе цену и не строят из себя невесть что.

— Они служат с готовностью и рвением, любому, кто даёт деньги. — Добавил я. — Выполняя любые требования. Ведь они забыли, а может, и не знали, что деньги — это просто инструмент. Деньги ставшие целью губят душу человека и отравляют разум. Даже накопив огромные богатства, эти людиостаются такими же ничтожными и мелочными. Запомни это девочка и сторонись таких.

Ваюна всхлипнула, утёрла слёзы рукавом и кивнула.

Элиас расстелил на столе карту, довольно подробную хоть и небрежно нарисованную. Неведомый художник, от слова «худо», с маниакальной страстью намалевал узоры по краям. Страшных чудовищ в озёрах и драконов над горами. Причём драконы странные, скорее виверны. Города обозначены миленькими рисунками замков, а деревни крестьянскими домиками.

В целом, карта почти бесполезна.

Ни тебе рельефа местности, ни пометок стратегических позиций. А нет, вру, в одном городе помечен бордель. Несомненно, важное место для большинства армий. Рядом женский монастырь, что наводит на мысли о связи данных структур. Может, монахини вербуют проституток, а может, наоборот.

Элиас ткнул пальцем в город на границе чёрного пятна. Постучал ногтем для верности.

— Мы здесь. Были тут и тут. Чёрное это…

— Столица и её предместья, знаю. Хотя удивлён, что те земли не заселили.

— Пытались, — Элиас пожал плечами, — да только кто-то, не буду тыкать пальцем, умудрился взорвать хранилище мёртвого серебра. А его частицы в почве и воздухе не способствуют жизни.

Настал мой черёд пожимать плечами.

— Другого способа убить отца не было. На самом деле, избавиться от деда было проще. Что удивительно, по уровню могущества он был несоизмерим.

Ваюна ворочается в кровати, а тени на стене за ней пляшут и вытягиваются в причудливые фигуры. Хотя комнату освещает масляный светильник и сквозняка нет. Пламя горит ровно и ярко. На лице девочки пробегают гримасы, сменяющиеся улыбкой. Должно быть, снится нечто приятное. Вот только тени…

С первого этажа таверны доносится музыка, а в единственное окно заглядывает любопытная луна. Комнату наполняет запах надушенного масла и свежих простыней.

— Ладно, это уже не важно. В любом случае народишко побаивается тех мест и считает проклятыми. Упыри там водятся, призраки и прочая жуть.

— Ясно, значит, геройствовать там бессмысленно. — Кивнул я, оглядывая ближайшие города и гадая был ли картограф умственно отсталым.

Скорее всего.

Элиас повёл пальцем по кривым линиям дорог, останавливая на опасных местах. Скопища разбойников, обиталища дивов и логова чудовищ. Каждый раз я качал головой, рядом почти нет поселений. Разбойники живут с атак на торговцев, но те без охраны не ездят. А значит, слава будет посредственной. Только если действительно большой караван… В глубине сознания шевельнулось нечто, подняло чёрную голову и оскалилось.

— Ты чего лыбишься? — Спросил Элиас, поднимая бровь.

— Да так, — я ткнул в место, где довольно много разбойников, а рядом пара деревень. — Стало интересно, как они уживаются. И не нападают ли разбойники поздней осенью и зимой особенно часто.

— Чего не знаю, того не знаю. Я больше в городах прятался, ведь кто будет искать полуэльфа среди смрада и камней?

— Верно, а ещё в лесах нет вина и наливки.

— Не без этого.

Палец двинулся дальше и замер у средних размеров городка. Обвёл ногтем, оставляя на выделанной коже глубокую бороздку.

— Вольный город Арш.

— Крипта. — Пробормотал я. — Кому вообще пришло в голову поселиться на кладбище имперской знати?

— Ты не поверишь, людям! Это ведь лёгкие деньги, мертвецы были богаты и в загробную жизнь им отдавали неплохие такие сокровища. Тысячи лет, копали вглубь, хоронили и копали дальше. Да там целый лабиринт в несколько этажей.

— А про стражей гробниц, проклятье и могильную нечисть они не слышали?

— Слышали, но золото слепит и притупляет страх.

— Отупляет.

— Да, но это нам только на руку. В городе образовалась уникальная ситуация. Сотни людей пытают удачу, а тысячи их обслуживают. Стекаются торговцы, готовые продать снаряжение и выкупить добычу.

— Ты мне сейчас предложил в могильные воры записаться?

Я медленно поднял бровь и выразительно склонил голову к плечу.

— Да ладно тебе, лёгкая слава. Просто найди могилу предка и бац, слава о тебе загремит даже в Святых Землях. Женщины будут мечтать о тебе, а детишки о твоей судьбе.

— Хм…

— Тем более, когда этим все занимаются, это уже не презренное деяния, а норма.

— Хм… н-да, я не учитывал, что армии света переквалифицируются в разорители могил.

— А ещё в насильников, разбойников и, тьфу-тьфу, королей! Ты бы видел, какая резня была на десятый год. Ух… кровь пропитала землю на длину копья!

— Знаешь, мне даже как-то не по себе, — пробормотал я, поглаживая предплечье, — что эти паладины сделали с бывшими имперскими крестьянами.

— Мало хорошего. Но говорили о свободе от тирании и пути в светлое будущее. Обещали сытую жизнь и возможности.

— Не помню, чтобы империя голодала.

— Так, главное говорить, что прошлое было ужасно. Да почаще.

***

Сквандьяр сдвинул фигуру на доске, покачал в толстых пальцах и поставил на стол к другим. Малинда закатила глаза, удивительно, как этот жир на ножках может быть так хорош в планировании чего-то кроме второго завтрака.

— Я слышал, что некий Элдриан движется к Аршу. А за ним следует стая воронья, что пирует на трупах разбойников и чудовищ.

— Что в этом странного? — Малинда откинула рыжую прядь с лица. — Молодые герои всегда стремятся в Арш, да там и остаются. Король Костей не прощает самонадеянности.

— Так-то оно так, но меня несколько тревожит, что у этого героя такое имя.

— Это не он. — Резко ответила волшебница, но в голосе нет былой уверенности, а на щеках заиграл девичий румянец.

Вспомнились его руки, горячее дыхание на шее… Она должна была быть ведущей, но оказалась ведомой, и это понравилось.