В новом агентстве было одновременно спокойнее, чем на ее прошлых местах работы, и более шумно. Сонхи нравилось, что здесь многое доведено до автоматизма. Поначалу казалось странным писать электронные заявки, а не просто просить о чем-то, но через пару недель Сонхи осознала удобство данного правила. Все делается быстро, не нужно ничего напоминать и ждать на месте, чтобы исполнитель не забыл о тебе. В офисе повсюду висели списки и методички – что, как и в какой последовательности нужно делать. Работа менеджеров шла размеренно, а беготня начиналась только во время продвижения альбомов.

Но при этом – менеджеров много, почти все приходят на работу ежедневно, несмотря на занятость их подопечных. А из-за автоматизации большинства задач, в середине дня многие просто болтали. Что и порождало шум.

Именно это немного раздражало Сонхи. Она, конечно, любила офисные сплетни, но что-то здесь их слишком много. Тем более – у нее-то работа есть почти всегда. Она с утра проверяет рабочую почту Дана, потом – рабочую почту Дана и Минсока для аккаунта в ТикТок. Потом проверяет расписание, если нужно добавляет что-то, обсуждает это с подопечными. На ней же – общение между Даном и двумя модельными агентствами, потому что корейскими заказами распоряжается корейское агентство, а рекламой мировой марок – американское. Сонхи же занимается курированием адвоката Дана и его финансового консультанта – периодически посылает им контракты для обсуждения. Ну и еще она сама выезжает с Даном на все съемки и сопровождает в поездках. Джун больше занимается Минсоком, но еще с удовольствием всех возит, носится по городу по поручениям и чуть ли не выпрашивает работу.

Когда-то и Сонхи была такой… хотя нет, она никогда не была такой энергичной, Джун же словно вечно на кофеине. Встает рано, ложится поздно, добирать свои часы сна предпочитает получасовым сном по несколько раз за день и засыпать умудряется даже в шумном общем зале менеджеров.

В начале ноября им на двоих выдали маленькую комнатку… почти комнатку. Менеджеры работали в большом зале по принципу опенспейса – большое помещение, много столов. Но напротив окон располагались частные кабинеты, для команд менеджеров. Здесь было не так шумно, но немного душновато, потому что не было окон, а система вентиляции гоняла сухой и словно пыльный воздух. Сонхи принесла в кабинет увлажнитель воздуха, пару растений в горшках и специальную лампу, чтобы у цветов было хоть какое-то освещение. Стало уютнее. И работать приятнее, ведь здесь никто не лез к ней с разговорами. Хотя неусидчивый Джун все равно чаще торчал снаружи, чтобы после быстро пересказывать все главные офисные сплетни, только в сжатом варианте. Сонхи даже нравилось – какая экономия времени.

А еще ей нравилось работать с Даном. Она узнавал много нового и не переставала поражаться трудолюбию этого парня.

Дан все время думал о том, что телевизионное шоу – неплохой вариант для поднятия популярности. Только не шоу на выживание – им оно не нужно. Лучше что-то вроде соревнования, чтобы группой показать навыки всех участников. Сейчас слишком сильный перекос в его популярности, нужно хотя бы немного его выровнять до дебюта… Он все крутил в голове эту идею, но пока она не сформировалась во что-то цельное.

– Давайте еще раз Baby прогоним, – тяжело дыша говорил Минсок. – Хорео не самое сложное, но мы там двигаемся очень по-разному… только медленно.

– А можно я сначала немного умру? – загнанно спросил Инсон. – Вы, тиктокеры, совсем о людях не думаете. Я устал, домой хочу.

Дан смеялся. Ему и Минсоку действительно было проще всего на тренировках. Ему – потому что привык. А Минсок хороший танцор и у него простые партии. Так как вокал у него пока не позволяет голосить сложные моменты, он поет все самое простое.

– А что я делаю не так? – распрямился третий в рейтинге выносливости, Джинхо. – Где ошибки?

– Давай с тобой вдвоем, пока остальные умирают. Дан, включи только последнюю.

Дан кивнул и послушно сменил трек – до этого они прогоняли их тренировку целиком, а сейчас хватит и треков по отдельности. Пока он копался в плейлисте, Минсок с Джинхо уже заняли свои позиции, а следом вскочил на ноги и Юджин.

Танцевали без пения, Минсок комментировал чужие ошибки.

– Юджин, жестче двигайся, ты опять как будто балет танцуешь! Хо, ты неправильно ноги ставишь, когда разворачиваешься…

Дан тоже это заметил, поэтому нажал на стоп и передал пульт Минсоку. Музыкальный центр у них в зале классный. Пультом можно ставить мелодию на стоп или перематывать на десять секунд вперед-назад.

В тишине зала Минсок объяснял, как ставить ноги, чтобы не заваливаться во время разворота. Остальные тоже слушали. Оказалось, что не один Джинхо в этот моменте путается, на ноги встал и Инсон, чтобы проверить себя…

Такие ошибки всегда выявлялись постепенно. Особенно когда неопытных танцоров много.

Юджин, к слову, хорошо танцует. В другой группе мог бы стать даже главным танцором. Но у него есть другой грешок. И это – очень традиционная система обучения Person, где дают хорошую базу в виде классического танца, а потом современную хореографию проверяют те же преподаватели. Юджин тянул носочек, плавно махал руками и изящно задирал подбородок во время танца. Привычка. Во время танца под песню про плохих парней смотрелось это немного неуместно.

Дан помогал Минсоку с коррекцией движений, когда у него зазвонил телефон. Музыка была на паузе, поэтому все повернулись в сторону этой мелодии – Дану крайне редко звонили на этот номер.

– Кому нечем заняться субботним утром? – вслух удивился он, идя к телефону.

На экране светилось имя Тимати. Видеозвонок.

– Пока без меня, ладно? – попросил Дан.

Парни согласно кивнули. Дан, заинтригованный, зашел в примыкающую к залу комнату. Тимати звонил ему редко. Иногда они списывались, но все же они не друзья, а учитель и ученик, частое общение не входит в их рутинные дела.

Дан принял вызов, сел за стол и прислонил телефон к бутылке с водой. Тимати на экране широко улыбался. После непродолжительного обмена любезностями он весело спросил:

– Судя по всему, ты пропустил номинации на Грэмми?

Дан удивленно охнул: он совсем забыл о них. Конец ноября, объявляют номинантов. Хотя, на самом деле, он был уверен, что Грэмми – это недостижимая цель, американские снобы крайне неохотно раздают премии новичкам. А новички у них все, кроме совсем уж ярких звезд.

– Практически все твои треки за год в списках, – сказал Тимати. – Две из них – не номинации исполнителя, а твои, как создателя.

Дан от удивления только что не охнул:

– На песню года? – неверяще спросил он.

[*Песня года на Грэмми адресуется не тому, кто исполнил, а тому, кто создал. Обычно это вся команда – авторы текста, музыки, аранжировщики и продюсеры. Известные исполнители обычно указаны в списке создателей, независимо от количества вложенного, чтобы получать статуэтку. В том смысле, что технически исполнитель мог изменить в песне пару строк, а то и вовсе – предложить добавить охи после первого куплета. А может и это не было сделано, просто заплатили за авторство.*]

– Новогодняя песня Лиама полностью твоя, он в кредитах не указан. А в заглавке Кэтти ты в списке создателей первый… – улыбался Тимати, – Так что это редкий случай, когда один человек номинирован дважды, просто в составе разных команд.

Дан удивленно фырнул, но Тимати пропустил его фырканье и спокойно продолжил:

– Нам уже звонили, спрашивали где мы нашли хитмейкера. Собственно, я звоню потому что тебе выслали приглашение. При условии, что ты не исполнитель, а создатель, то вероятность получения награды в категории Песня Года – процентов восемьдесят. И, скорее всего, они знают о твоем возрасте и национальности. То есть вообще о том, кто ты такой.

Дан удивленно моргнул. Он сейчас серьезно? Какое Грэмми?