Вслушиваясь разговор Скинта и Смитхиллза, Триффан понял, что им все еще не полностью доверяют. Грядут неприятные события; вероятно, они связаны с прибытием Хенбейн и дальнейшей судьбой уборщиков. Вспомнят ли Сликит и Феск о своей угрозе подвесить их в Короткую Ночь?! Скорее всего — да. От беззаботной атмосферы, господствовавшей в начале вечера, не осталось и следа. Триффан почти физически ощущал возникшую напряженность: ему было ясно, что Скинту и Смитхиллзу нужно срочно обсудить что-то важное без свидетелей.

— Пойдем, пожалуй, — предложил он Спиндлу.

— Останьтесь, — приказал Скинт. — Наше со Смитхиллзом дело можно обсудить еще через несколько дней. Возможно, ты, Триффан, нам пригодишься. — При этом он многозначительно поглядел на Триффана и пренебрежительно — на Спиндла: тот, вымотанный шестидневной работой, расслабленно откинулся назад, старательно вычищая грязь из-под растрескавшихся когтей.

— Я без него — никуда! — решительно сказал Триффан, поймав этот взгляд.

Скинт согласно покивал.

— Конечно, конечно! Само собою! — рассеянно отозвался он.

Когда Триффан и Спиндл вернулись к себе, Триффан не счел возможным скрыть от друга свои опасения: видимо, гроза приближается; им следует держать ухо востро и быть готовыми что-то предпринять. Похоже, Слопсайд обречен.

— Нам нельзя терять друг друга из вида ни на минуту, Спиндл, — сказал он. — Нужно собирать любые слухи, любое невзначай оброненное слово. Скинт и Смитхиллз производят хорошее впечатление.

— Все равно: они не веруют в Камень.

— Сдается мне, в Слово они тоже не очень-то веруют. Ладно, насчет этого мы еще увидим. Пока ясно одно: приход Хенбейн грозит нам смертью; так что, если хотим выжить, надо составить план спасения.

Этот вечер, проведенный в обществе Смитхиллза, как и множество подобных вечеров, когда им доводилось встречаться с другими чистильщиками, лишний раз убедили Триффана в том, как им повезло, что они попали под начало именно Скинта. Бесстрастность и жестокость служили ему лишь своеобразной защитой в том опасном, немыслимом мире, где он жил многие годы.

Вскоре они уже знали его со Смитхиллзом историю. Оба были родом из Грассингтона. Как они рассказывали, это было небольшое поселение возле самого Верна. В отличие от представлений Триффана и Спиндла об этих местах как о сумрачном, голодном крае, Грассингтон, судя по словам Скинта, был вполне обжитым, благополучным поселением, хотя очень отличался от южных систем: там было больше дождей, быстрых рек, другие почвы и растительность.

Они выросли в соседних норах, и, как многие юноши их поколения, видели отряды грайков, во имя победы Слова направлявшиеся к югу, и внимали пропаганде его великих достоинств. С приходом лета, когда настало время покидать родные норы, Скинт со Смитхиллзом присоединились к грайкам и вскоре были переведены в гвардейцы. Оба обнаружили недюжинные способности: Смитхиллз оказался особенно искусен в ближнем бою, Скинт проявил себя, скорее, как стратег. Они хорошо понимали друг друга и всегда держались вместе.

Однако грассингтонцы очень независимы по натуре. Не привыкшие к спартанскому образу жизни, оба они не очень-то считались с суровыми правилами, установленными для словопоклонников. Не нравились им и жестокие методы, которыми пользовались грайки для утверждения господства Слова. Правда, с обязанностями своими оба справлялись отлично и шаг за шагом поднимались по служебной лестнице.

После нескольких лихих выходок, после того как они однажды задумали сбежать домой и были схвачены, их лишили всех чинов и званий. Потом был Роллрайт. Там бои были особенно тяжелыми, случился мятеж, они умудрились проявить неуважение к элдрен Феск — Хенбейн направила ее туда, чтобы навести порядок, — и их перевели в команду уборщиков. Не привыкший к долгому пребыванию под землей и запаху тления, Скинт сразу заболел, его выходила престарелая кротиха — Виллоу, их соседка по Грассингтону. С тех пор оба — и Скинт, и Смитхиллз — старались оберегать ее, хотя она предпочитала быть сама по себе и жила отдельно от них. Они поддерживали ее, чем могли, и считали «своей». Четвертым из «своих» был некий Манро. Не слишком умный, он обладал незаурядной выносливостью, был отличным бойцом, что доказал еще в Роллрайте, умел держать язык за зубами, — в общем, на него можно было положиться во всем. Раньше «своих» было гораздо больше, но за последнее время кое-кто умер от болезней, кое-кто был казнен, кого-то перебросили в другое место, так что после Роллрайта в их группе осталось всего четверо. Они поддерживали между собой постоянную связь и все молчаливо признавали авторитет Скинта.

Когда их перевели в Бакленд, как-то само собой получилось, что к ним присоединился Мэйуид.

Смитхиллз и Скинт рассказали, что в Роллрайте после окончания работ всех больных чистильщиков перебили и только горстку наиболее здоровых перевели в Бакленд. Судя по усилению охраны, вероятно, такую же бойню собирались учинить вскоре и здесь. Из четверых Виллоу грозила верная гибель; в опасности оказался и Смитхиллз, поскольку у него лысуха уже давала о себе знать. Триффан со Спиндлом, хотя еще и не заболевшие, тоже неминуемо должны были умереть — только через подвешивание за нос. Мэйуида же гвардейцы не пощадят в любом случае.

Оставшись вдвоем на новом участке, куда их определили после обучения у Скинта, они пришли к выводу, что самое лучшее для них — держаться поближе к Скинту, потому что чем дольше они жили в Слопсайде, тем яснее понимали, сколь милостив был к ним Камень, определив под начало Скинта.

Их совместной работе неожиданно наступил конец. Однажды из сумрака вынырнул молодой фанатик, которого они мельком видели в день прибытия, и, обращаясь к Спиндлу, приказал:

— Эй, ты! А ну, быстро сюда!

С ним были двое патрульных неопрятного вида. Одного из них они встречали здесь постоянно, другой был явно из вновь назначенных и еще сохранил относительно здоровый вид. Все трое держались агрессивно, как будто ждали малейшего предлога, чтобы начать избиение.

Триффан, который оказался к ним ближе, сразу подошел, хотя бы для того, чтобы поддержать Спиндла своим присутствием, потому что вновь прибывшие даже не пытались скрыть крайней враждебности.

— Не ты! — рявкнул старший. — Ты Слову пока не требуешься.

Триффан остановился, но не отошел, и, хотя они грозно на него посмотрели, прогонять не стали.

— Ты наврал или и вправду умеешь строить тоннели? — спросил молодой грайк.

Спиндл на какую-то долю секунды замешкался: он смутно помнил, что Триффан по совету Мэйуида действительно заявил, будто он по профессии строитель.

— Твой дружок об этом говорил. На строителя ты мало похож, хотя кто вас, южан, разберет! Слово свидетель: все вы тут хлипкие с виду. Может, это тебе Мэйуид подсказал, может, ты и на самом деле на что-то годишься… Ну, да мы скоро сами разберемся!

Сопровождающие обменялись недобрыми ухмылками, которые не оставляли ни малейших сомнений в последствиях того, что будет, если окажется, будто Спиндл соврал.

— Ну так как, крот? Строитель ты или нет? Если нет — признайся сразу. Тогда останешься здесь и будешь по-прежнему заниматься очисткой. Если назовешься строителем, а мы обнаружим, что ты в этом деле ничего не смыслишь, то Слово тебя накажет. Отвечай!

Спиндл испуганно взглянул на Триффана и снова перевел взгляд на старшего.

— Видите ли, я действительно строитель и позволю себе заметить, строитель очень опытный, — заговорил он, подражая самодовольной плавной речи аффингтонских старцев и тем самым стараясь придать себе уверенность, которой вовсе не ощущал. — Добавлю при этом, что готов с радостью послужить Слову, ибо сознаю всю силу и мудрость его.

Взгляд молодого фанатика после этого набора глупостей, произнесенных Спиндлом, несколько смягчился, и уже более миролюбиво он сказал:

— Ладно, тогда пошли с нами. Предстоит большая работа. Нам нужны здоровые, а ты, похоже, пока здоров.