— Брекен, теперь эта система моя. То, что ты когда-то останавливался здесь, вовсе не означает, что так будет и впредь.

Для пущей важности она даже тихонько зарычала и заскребла когтями по стенам туннеля.

Брекен припал к земле в крайнем недоумении и расстройстве. Да, он слышал и ее слова, и ее рык, но они совершенно не вязались с ее удивительным запахом. Ему приводилось не раз и не два пользоваться гостеприимством других кротов, но никогда еще его не встречали таким радушием, какое чувствовалось в этом необыкновенном запахе, которым веяло из туннелей Ру.

Брекен подошел ко входу в ее нору и вновь задумался, стоит ли ему в нее спускаться. Впрочем, он ни минуты не сомневался в том, что нападать на него Ру в любом случае не станет.

— Привет! — воскликнул он преувеличенно радостным тоном, увидев появившуюся в норе мордочку Ру.— Шел мимо, думаю, дай загляну...

На это Ру громко рассмеялась и вновь заскребла когтями по стенке, затем медленно отступила в глубь туннеля, тихонько пофыркивая и ворча. Брекен расценил ее маневры как приглашение и последовал за ней.

— О...— изумленно протянул он,— как много ты успела сделать!

Ру захихикала, будто Брекен сказал что-то чрезвычайно забавное. Разговор у них выходил странным, ибо состоял по большей части из хмыканья, фырканья и пустой болтовни, но Брекен неожиданно для самого себя получал от него огромное удовольствие. Помимо прочего, ему казалось — пусть система действительно принадлежала Ру, а он был в ней всего лишь гостем, что кротиха очень рада его появлению.

Внезапно Ру куда-то понеслась. Брекен остался на прежнем месте, и вскоре она вернулась с двумя червями. Они ели их молча, время от времени поглядывая друг на друга. Видно было, что Ру сменила гнев на милость, глаза ее смотрели на него нежно, пасть слегка приоткрылась. Осмелев, Брекен подошел к ней и стал обнюхивать ее ляжки, запах которых буквально зачаровал его. Ему нравилось все — запах, нежные касания, томные улыбки; казалось, Ру знает некий особый секрет, которым она могла бы поделиться с ним, Брекеном. Он поскреб ее лапой и попробовал привлечь к себе.

«До чего юн», — подумала она. Ру еще никогда не приходилось спариваться с таким молодым кротом. Когда же Брекен оказался на ней, она поразилась вновь, но на сей раз уже не его молодости, а силе его страсти. Она вновь залилась радостным звонким смехом.

Он не хотел расставаться с ней ни на минуту и после того, как все уже закончилось; они перешли в ее главную нору и легли спать. Ближе к вечеру Ру проснулась от того, что Брекен вновь принялся тыкаться в нее своим рыльцем, требуя повторения того, что они делали в туннеле. Она с готовностью исполнила все его желания, и он вновь уснул. Каким он был юным и каким непосредственным!

В следующий раз Брекен проснулся уже ночью. Он лежал свернувшись в клубок, ощущая рядом тепло ее тела. Он думал о последних двух днях и просто не мог поверить, что Кеан умер только вчера...

Когда наступило утро нового дня, Брекен понял, что волшебству и блаженству их брачных игр пришел конец. Ру явно хотелось, чтобы он поскорее покинул ее туннели. Они вновь принадлежали только ей и больше никому. Ей и ее будущему выводку. Впрочем, Брекен и не думал возражать против этого. Он попрощался с ней и послушно направился к выходу из системы по туннелю, не так давно вырытому им самим. Он шел и думал о Древней Системе, о таинственном Гроте Темных Созвучий и о седьмом туннеле, который мог — сумей Брекен пройти его до конца — привести его к новым открытиям.

После смерти Кеана словно первые тучи спустились над Данктонским Лесом. Кроты помрачнели, в каждой тени им мерещилось что-то зловещее, разговоры, которых в Бэрроу-Вэйле всегда хватало, прекратились, погода испортилась — холодные туманы и дожди лишили осенний лес его ярких красок, обратив опавшую листву во влажное месиво.

Кроты неохотно вылезали из нор на поверхность, улыбались еще реже. Казалось, лес ожидал исполнения некоего проклятия. Даже гости, с которыми прежде можно было весело поболтать и отвести душу, превратились в предвестников бед (впрочем, в гости кроты теперь почти не ходили).

В середине октября в Болотном Крае, а точнее, в системе Меккинса появилась Целительница Роза, которая не заходила в Данктонскую систему уже несколько месяцев. Едва завидев ее, Меккинс понял причину этого. У Розы был такой вид, словно она тяжело болела: мордочка заострилась, бока впали, лишь добрые, ласковые глаза — хотя, по мнению Меккинса, в них появилась некоторая печаль — оставались прежними.

— Привет, привет... — поздоровался с ней Меккинс подчеркнуто жизнерадостно, желая скрыть свою тревогу. — Что новенького? Как ты себя чувствуешь?

— Немного устала, мой хороший, — ответила она. Они поговорили о Болотном Крае, после чего Роза перешла к главной теме разговора.

— Я пришла повидаться с тобой, Меккинс, — начала Роза.

— Почему? Разве я заболел? — рассмеялся он.

— Нет, нет! Насколько я вижу, ты вполне здоров. Ты нуждался во мне только однажды, мой хороший, в ту пору, когда был еще совсем ребенком и объелся червями! — Она посмотрела на него с усмешкой, но тут же вновь стала серьезной. — Нет, в этом смысле тебе опасаться нечего. Меккинс, я хочу предупредить тебя о том, что на Данктон надвигается беда. Я предвидела ее за много лет до того, как здесь появился Мандрейк, и даже до того, как ты появился на свет. Я ощутила близость темных сил в августе, когда мне пришлось лечить одного крота, находившегося в Древней Системе...

— Брекена? — тихо спросил Меккинс. — Выходит, он жив?

— Откуда ты знаешь? — ахнула Роза.

— Ходили такие слухи.. Но ты права, я чувствую, как изменился лес в последнее время... Для того чтобы это сообразить, достаточно посмотреть на деревья, верно?

Роза устало улыбнулась. Она долго сомневалась — идти ей к Меккинсу или нет, ибо ни один целитель не любит говорить о собственных опасениях из страха быть понятым превратно. Теперь она знала, что ее решение пойти к нему было правильным. Во-первых, каким бы изворотливым и хитроумным ни сделало Меккинса двусмысленное положение старейшины, представляющего интересы жителей Болотного Края, ему, вне всяких сомнений, можно было доверять. Но главное, он все схватывал с полуслова.

— Брекену ведом некий секрет, хотя я очень сомневаюсь в том, что он понимает истинное его значение. Возможно, оно так и останется скрытым от него. Не спрашивай меня о том, что это, — я и сама не знаю. В любом случае он несет на себе ношу, размер и тяжесть которой мы не в силах даже постичь. Когда я отправилась ему на помощь, я почувствовала, что темное начало, связанное с нею, лишает меня сил. После этого я заболела и вряд ли теперь когда-нибудь поправлюсь окончательно. Возможно, ты и не подозреваешь о существовании столь ужасных вещей, Меккинс... Да оградит тебя Камень от такого знания.— Роза беспокойно заерзала и спросила: — Насколько хорошо ты знаешь Ребекку?

Меккинс рассказал ей о том, как он познакомился этим летом с Ребеккой, которая понравилась ему с первого взгляда, а со временем стала нравиться еще больше. Да, Роза не ошиблась, решив переговорить с Меккинсом...

— Многое будет зависеть от этих двух кротов — Брекена и Ребекки, пусть они и не знают об этом. Ты должен как-то уберечь их, пока они не станут сильными настолько, что смогут постоять за себя и сами. Не знаю, что ты должен для этого делать, ясно одно — от тебя потребуются смелость и отвага, которыми, я знаю, ты обладаешь. Но помни, ты должен верить им обоим, хотя порой это бывает весьма и весьма непросто.

Они говорили еще какое-то время, но Роза чувствовала, что главное уже сказано, и потому не стала задерживаться в норе Меккинса, тем более что ею вновь овладела крайняя усталость. Меккинс вышел из своей норы и долго смотрел вслед Розе, спешившей в направлении луга. Когда она скрылась, Меккинс попытался собраться с мыслями, стараясь понять смысл того, что сказала Роза. Ясно было одно: ему, Меккинсу, следовало присматривать за Ребеккой и, при необходимости, за Брекеном. Он решил не мешкая отправиться к туннелям Ребекки.