Перевалив через «великие горы» (Корякский хребет), Атласов после двух с половиной недель пути встретил первых «неясашных иноземцев» (более 300 «пеших коряков») и без особых сложностей — «ласкою и приветом» — «призвал их под государеву самодержавную высокую руку». «Учинились послушны» без боя и представители корякского племени олюто-ров, встретившиеся русским через две недели. Ободренный успехом отряд разделился на две группы. Одна из них под командованием самого Атласова пошла вдоль западного побережья полуострова, а другая — вдоль восточного. Однако после первых же столкновений с местными жителями часть участвовавших в походе юкагиров изменила: они внезапно напали на группу Атласова, убив 6 человек и «переранив» (включая самого главу экспедиции) 16. С трудом отбившись от «изменников», Атласов и его спутники «сели в осаде». Выручили их лишь пришедшие по зову на помощь служилые из второй группы. Вновь соединившись, русские и оставшиеся им верными юкагиры двинулись вверх по реке Тигилю. Они перевалили Срединный хребет и вышли в районе Ключевской сопки на реку Камчатку, где в союзе с одной группой ительменов «погромили» другую, жившую в низовьях реки, и енова двинулись вдоль Охотского побережья.

Поход в общей сложности продолжался три года. За это время Атласов прошел тысячи километров по самым заселенным районам Камчатки (не дойдя лишь около 100 км до южной оконечности полуострова), «повоевал» одни родовые и племенные объединения и взял ясак «ласкою и приветом» с других. В основанном в центральной части полуострова Верхне-Кам-чатском остроге он оставил 16 человек (через три года они погибли на обратном пути), а сам в сопровождении 15 русских и 4 юкагиров вернулся с богатым ясаком в Анадырский острог, а оттуда в Якутск, где сообщил подробные сведения о пройденных землях и некоторые известия о Японии и «Большой земле» (видимо, Америке).

В Москве, куда вскоре прибыл Атласов, большой интерес вызвали как его рассказы, так и привезенный с Камчатки японец Денбей, занесенный бурей к южному побережью полуострова в 1695 г. и находившийся в плену у камчадалов. Петр I велел Денбею обучать русских японскому языку.

Мы видели, что процесс вхождения сибирских народов в состав Российского государства завершился в основном в течение одного столетия. Он носил сложный характер и определялся множеством факторов, среди которых сила оружия была не единственным и далеко не всегда главным. Немало племен и родов приняли российское подданство добровольно. Одни из них просто боялись «на себя посылки государевых ратных людей». Другие надеялись с русской помощью сломить соседей-соперников. Третьи рассчитывали на защиту от разорительных вражеских набегов (что было особенно характерно для сибирской лесостепи). Наконец, некоторые родо-племенные группы попали в число подданных «великого государя» просто в силу того, что оказывались окруженными со всех сторон русскими поселениями.

Случалось также, что одни лишь выгоды прямой торговли с русскими толкали сибирские народы к переходу «под высокую государеву руку». Показательно записанное в 1680 г. мнение одного из иностранных наблюдателей. Он изумился тому, как небольшая «горсть людей овладела таким громадным пространством», и полагал, что_это произошло не потому, что сибирские племена «были покорены военной силой», а «исключительно в надежде на выгоду в будущем от торговых отношений с московитами».

Советские историки отказались от господствовавшего раньше термина «завоевание», так как он не раскрывал всех сторон и всей сложности процесса вхождения сибирских народов в состав Российского государства. В настоящее время наши ученые предпочитают говорить о «присоединении» Сибири, поскольку этот термин, по словам В. И. Шункова, включает в себя «явления различного порядка — от прямого завоевания до добровольного вхождения».

Большую часть сибирской тайги и тундры малочисленные русские отряды прошли, не встретив серьезного сопротивления, и, таким образом, присоединили к России огромные территории в основном мирным путем. Это обстоятельство явилось одной из основных причин чрезвычайно быстрого продвижения землепроходцев от Урала до Тихого океана. Оно объяснялось прежде всего крайне слабой заселенностью Сибири. Дни, недели и месяцы служилые и промышленные люди могли не встретить на своем пути ни одного человека, а встретившиеся далеко не всегда стремились к активному противодействию и далеко не всегда были способны оказать его. Более того, коренные" обитатели края нередко добровольно поставляли русским отрядам «вожей» (проводников) на новые земли. Бывало и так, что отдельные группы «иноземцев» присоединялись к отрядам служилых людей, использовавших в своих целях межплеменные распри.

Все это, однако, не являлось единственной причиной беспримерно быстрых темпов продвижения. Как бы, в частности, ни распылено и малочисленно было коренное население Сибири, русских переселенцев тогда было еще меньше. В. В. Покшишев-ский справедливо заметил, что «временами русская колонизация словно «захлебывалась» от несоответствия размеров открываемых территории численности служилых и промышленных людей». Быстрое достижение русскими самых отдаленных уголков Северной Азии объясняется также и самой целью походов, направленных прежде всего на поиск «соболиных мест». Высокоэффективные способы пушного промысла приводили к быстрому истреблению драгоценного зверька, что все время толкало на поиски новых «землиц».

Быстроте продвижения на восток содействовала, наконец, и разветвленная речная сеть Сибири: от Урала до Тихого океана можно было перебираться по волокам из одного речного бассейна в другой. Сибирские реки и волоки в представлении иных (в основном зарубежных) историков делали несложным как перемещение по гигантским просторам Северной Азии, так и ее присоединение к Российскому государству.

Так полагать могут лишь люди, имеющие весьма смутное понятие о природе и общей обстановке в Сибири XVII в. Возразить им лучше всего словами зарубежных же ученых. Английский исследователь Дж. Бейкер писал: «Продвижение русских через Сибирь в течение XVII в. шло с ошеломляющей быстротой. Успех русских отчасти объясняется наличием таких удобных путей сообщения, какими являются речные системы Северной Азии, хотя преувеличивать значение этого фактора не следует, и если даже принять в расчет все природные преимущества для продвижения, то все же на долю этого безвестного воинства достанется такой подвиг, который навсегда останется памятником его мужеству и предприимчивости и равного которому не свершил никакой другой европейский народ». Японский историк Синтаро Накамуро также отмечал, что «нельзя не удивляться героическим действиям этих людей, проходивших в те далекие времена совершенно неизведанные земли и тайгу, преодолевавших студеные реки и моря….»

Рассмотрим все же подробнее, каковы были условия продвижения русских «встречь солнца».

Уже переход через Урал был сопряжен с огромными трудностями. Приходилось преодолевать безлюдные лесные пространства, каменистые перевалы, «тесные» и бурные реки, одни из которых постоянно грозили разбить суда, а другие из-за своей маловодности вынуждали проталкивать их вперед, сооружая ниже по течению временные плотины (обычно из парусов), как это, по преданию, делал еще Ермак. На сухопутной же Верхотурской дороге предстояло преодолевать «грязи и болота непроходимые», лесные завалы, трудный перевал через «Камень», на котором «снеги… падут рано». А зимой путников там и позже подстерегала вполне реальная опасность быть растерзанными волками или заживо погребенными под снегом во время пурги.

В самой Сибири большую сложность передвижению создавали волоки — те самые, наличие которых, по мнению некоторых, и делало сибирские пути удобными. Вот условия перехода по одному из волоков — Маковскому. Для его преодоления требовалось всего 2–3 дня, но это был путь «через грязи великие», «через болота и речки», «а в иных местах, — сообщал очевидец, — есть на волоку и горы, а леса везде темные». Для переброски грузов там, кроме людей, могли использовать лишь вьючных лошадей или собак, «а телегами через тот волок ходу за грязьми и болоты никогда не бывает».