Сейчас это именно то, что ей нужно.

Книгу ей дала медсестра, которая ранее угостила ее печеньем. Хэвен еще не дошла до середины, а уже поняла, чем все закончится. Это была незамысловатая история про молодого пирата и девушку из богатой семьи. Они влюблены друг в друга, и в конце, конечно, будут вместе.

Не то, чтобы книга была ей очень интересна, но это лучше, чем сидеть, уставившись в стену перед собой.

Хэвен перевернула страницу. Первая часть книги, почти полностью посвященная детству героев, закончилась, и вторая начиналась со слов, выделенных жирным шрифтом, будто автор хотел показать, что они значат больше, чем кажется на первый взгляд.

Штиль бывает перед бурей.

Штиль бывает только перед бурей, так сказала бы Клавдия. Ее детские воспоминания о бабушке были мимолетными, они как пожелтевшие листья срываются с дерева от легкого ветра, улетали из ее головы, стоило ей только дотронуться до них. Они не были четкими или яркими, в некоторых из них она даже не была уверена. Она не могла закрыть глаза и представить их как фотографии в альбоме. Скорее она видела их кусочками, как детали несобранного паззла.

Но эти воспоминания все же жили в ее голове, и все же она их помнила.

Хэвен с интересом рассматривает свои пальцы. Под водой они кажутся больше, чем есть на самом деле. А если высунуть руку на поверхность, то осевшие на ней капли воды будут блестеть и переливаться в искусственном свете, как множество звездочек. Она, затаив дыхание, вертит рукой. Ее белая кожа – земля, просвечивающиеся под ней мелкие голубые вены – реки, а капельки воды – сверкающие волшебные цветы. Они могут изменять цвет в зависимости от того, под каким углом на них падает свет.

Или же нет.

Ее рука – ночное небо (оно белое, а не черное, каким должно быть, потому что оно из волшебного мира), а капельки воды – созвездия или Млечный путь.

Она так увлечена своими фантазиями, что не сразу замечает, как чужая ладонь аккуратно ложится на ее голову. Еле касаясь пальцами — будто она из хрусталя и бабушка боится ее разбить слишком резким движением – Клавдия гладит ее волосы от основания лба до прилипших к плечам мокрых кончиков, смотрит на нее так ласково как не умеет ни папа, ни мама и говорит вполголоса:

- Да, милая, я знаю, ты – целая Вселенная.

Книга захлопывается и с грохотом падает на пол. Хэвен машинально бросает взгляд на больничную койку, а потом раздраженно фыркает и запускает пальцы в волосы. О чем она думала? Что бабушка проснется?

Она не спит.

Одна только мысль о том, чтобы поднять книгу, вызывает тупую боль под черепом.

Время тянется как плавленая резина.

Дни перетекают один в другой так неторопливо, что периодически на уроках Хэвен хочется вскочить на ноги и заорать на весь класс, чтобы они двигались быстрее.

"Жизнь не имеет смысла без любви" – гласит желтая неоновая вывеска над входом в Большой Книжный Магазин, но Хэвен готова с ней поспорить. Жизнь не имеет смысла без долбанного интереса к ней.

Она приходит к Клавдии в больницу каждый день, хотя делать этого не обязана, так, по крайней мере, говорит мама. Хэвен не особо заботит ее мнение, потому что она знает, чем оно обосновано.

Где-то глубоко внутри искренне любящего Клавдию сердца матери затаился сгусток горькой ревности, ведь для нее Хэвен никогда ничего подобного не делала.

Хэвен нравится навещать Клавдию несмотря на то, что "навещать" не совсем подходящее для этого слово, ведь бабушка ничего не знает о ее приходах. Она все также лежит на белых простынях, как на снегу, обвитая паутинкой серых трубочек. Хэвен подавляет в себе желание порвать их – ей они напоминают капкан, из которого Клавдия не может выбраться. Ей кажется, что с каждым днем их становится все больше.

В больнице царит отличная от школы и дома атмосфера, здесь относительно тихо, что позволяет Хэвен погрузиться в себя и немного отгородиться от окружающего мира, а еще в воздухе витает неизменный запах хлорки и ароматизаторов чистящих средств, и это почему-то оказывает на нее какой-то расслабляющий эффект. В больнице она обычно садится в кресло у кровати Клавдии и делает вид, что читает книгу про пирата, которую она так и не закончила. На самом деле она просто думает, а подумать ей есть о чем. Белокурую медсестру она видит через день; каждый раз, когда они встречаются в коридоре, та одаривает ее теплой улыбкой. И эта улыбка ни разу не похожа на застывший оскал на ее лице в их первую встречу.

Мысли роятся в ее голове, как осы вокруг улья, и из этого вихря Хэвен не может выцепить какую-то одну мысль. У нее слишком много вопросов, все они разложены в мозгу по полочкам и оставлены без намека на ответ.

Что она почувствовала в тот день около леса? И чего испугалась собака? Что за черная туча ей снилась? И туча ли это или же что-то другое? Что? Почему приснившаяся ей мама была такая реальная, а ее кожа такая холодная? Почему Клавдии стало плохо без причины? Почему она стояла на морозе в одной ночной рубашке? На что она смотрела? Что смотрело на нее… Так, все, хватит! Чего она испугалась, когда выронила стаканчик? Почему ей показалось, что медсестра… Кто? Призрак? Монстр? Вампир? Зомби? Бред! Ей стоит поменьше читать Алана По. Хэвен горько хмыкает. Зомби не разговаривают и не ведут себя, как люди. Они вгрызаются зубами в живую плоть и разрывают ее на части.

Ей точно стоит смотреть поменьше фильмов ужасов.

Пускай эти вопросы и загораются в ее голове время от времени, но самый главный не перестает, как неисправная лампочка мигать яркими вспышками в центре ее сознания.

Он появляется, стоит ей закрыть глаза. Он настолько силен, что даже вытеснил собой кошмары. В отличие от остальных, его игнорировать она не может и, если быть честной, не особо хочет.

Каждый раз, перед тем как пойти домой, она подходит к больничной койке, целует Клавдию в щеку и, на мгновение, замерев над ней, движимая какими-то давно забытыми детскими инстинктами, будто веря, что если она вложит в свой голос максимум желания, бабушка проснется и ответит ей, шепчет:

– Просто объясни мне. Я хочу знать, объясни мне, пожалуйста. Что в этом чертовом городе происходит?

Почти до крови прикусив нижнюю губу, Хэвен все же заставила себя взять лежащий на краю парты лист с заданиями. У нее было почти две недели на подготовку к тесту, но за это время желание заниматься так и не пришло. Одним из многих ее минусов была абсолютная неспособность учиться тогда, когда она этого не хотела. А не хотела она этого практически всегда.

Кончик карандаша больно впивается в кожу ладони. Хэвен сверлит взглядом лист с заданиями, но вдруг ловит себя на мысли, что уже несколько раз подряд читает одну и ту же строчку.

Часы в классе тикают так громко. Это ее раздражает.

Она со свистом втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Завалить ее первый тест в новой школе (и далеко не самый сложный) точно не входило в ее планы.

Позади нее раздается тихий смешок. Хэвен оборачивается и натыкается на хитрую ухмылку Камиллы. Девушка нарочито медленно поднимает листок с выполненными заданиями и кладет его на край парты. Сидящий рядом с ней Тайлер, ее парень, что-то шепчет ей на ухо, зарывшись носом в ее густые черные волосы и незаметно для всех касается пальцами молочной кожи на внутренней поверхности ее бедра.

Хэвен отворачивается от них. Эта избалованная, недалекая, самоуверенная девчонка не должна ее волновать.

Но почему же волнует?

Она ходит чернее тучи до предпоследнего урока и почти не разговаривает с Иви. Хэвен не хочет, чтобы новая подруга на нее обиделась, но не может заставить себя поддерживать беззаботные беседы, когда она так расстроена из-за утреннего теста по истории. Еще один минус в ее копилку недостатков.