— Вставай и выходи, — рыкнул он и с помощью жезла активировал одну из рун на решётке, после чего прутья словно лианы расползлись, открыв проход.

— Я помилован? — с оптимизмом поинтересовался я и даже протянул свои закованные руки.

Но вместо того чтобы снять с меня оковы, ублюдок рывком потянул меня за них на себя.

— Шевелись! — прикрикнул он и снял с пояса молот.

Перспектива получить молотом по голове или даже по ногам, возможно по хребту, меня не радовала, поэтому я послушался и молча поковылял по коридору. Раз снимать с меня оковы никто не стал, значит всё плохо. Вопрос только насколько плохо.

— Вот же срань… — тихо прошептал я, когда страж приказал повернуть налево на одном из поворотов и прямо мне в лицо ударил яркий свет.

— Заткнись и иди.

Либо казнь, либо… суд. Именно второй вариант и ждал меня в данный момент, чтобы закончиться уже первым вариантом. И проходил зуд в довольно огромном зале, вон сидит глава храма и паладины, вон сторона обвинителей, а в качестве защитника напротив них статуя какого-то бога. Бесплатного адвоката мне также никто не предоставил. Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире.

Вывели меня в центр, кандалы никто не снял, а затем и вовсе прицепили к ним ещё одну цепь, которая крепилась другим концом к полу. Ещё и прихожан позвали, по всей видимости будут показательную расправу над тёмным созданием устраивать. Засранцы.

— Алексиар Флориан, сын…

— Я не Флориан. Просто бастард, — рефлекторно я перебил главу храма, чем тут же вызвал лютое негодование.

Страж уже хотел вдарить мне молотом, но остановился, заметив жест главы храма.

— Бастард Алексиар, сын Софии из рода Флорианов. Вы обвиняетесь в использовании запрещённой магии, проклятых артефактов, изучении запретных техник, каннибализме, мародёрстве, изнасиловании, воровстве, убийстве невинных и нарушении всевозможных законов морали и чести.

— Ага, ещё и в фонтан со святой водой нассал, конечно. Вы там ничего не напутали⁈

— ЗАКРОЙ ПАСТЬ!!! — в этот раз стража никто не остановил и он со всей дури обрушил свой молот на мою спину.

От боли у меня искры посыпались из глаз, кроме того регенерация блокировалась кандалами, как и большая часть магической энергии. В результате мучения стали по-настоящему адскими, а подняться на ноги мне удалось лишь через долгие три минуты.

— Стой ровно, ты под взором богов, — злобно прошипел страж и схватил меня за плечо, заставляя выпрямиться.

Спина этому не обрадовалась и из-за новой порции боли у меня в глазах снова потемнело.

— Вам есть что сказать в свою защиту? — спросил глава храма.

— Всё ложь, кроме каннибализма, — тихо ответил я, всё ещё приходя в себя.

— Попрошу вызвать первого свидетеля, Лиана, работница таверны «Пьяный олень».

И начался какой-то сюр. Одним за другим приходили знакомые мне люди и нелюди, которые обвиняли меня в том, чего я не совершал. Секс с Лианой по обоюдному согласию превратился в изнасилование. Послушница рассказала всем, как я сожрал её брата. Какие-то маги выходили и зачитывали целые фолианты информации о том какой род Флориана ужасный и как они применяли похожие на мои техники в недавней войне. Ключевое слово «похожие», но кажется этого никого не смутило.

Моя рапира оказалась незарегистрированным артефактом особой опасности, а кинжал из лунного металла — контрабандой. В общем пришили к моему делу всё, что только могли, а затем начали вспоминать слухи и выдавать их за правду. Как когда-то там, пять лет назад, когда это тело ещё принадлежало Алексиару, он совокупился с какой-то служанкой и затем набил морду её отцу. Вот в таком духе. Обвинение на основе слухов, да уж, я видел многое, но не такое.

Ну и на финал эти ублюдки оставили самое сладкое. Они позвали засранца Лораса, который рассказал всем, как я убил Вильбура и затем попытался скрыться! Надо было зарезать гада в его же постели, но нет же, «месть это блюдо которое подают холодным, подождём». Подождали.

Я почти ничего не говорил, ведь особо смысла это не имело. Всё решили уже за меня и кому-то я явно очень сильно мешал. Хотя если вспомнить репутацию Алексиара… возможно местное дворянство тоже меня ненавидело и решило убрать? Но зачем так запариваться? Могли бы отравить, да и всё. А тут аж суд устроили, культ Ароса привлекли, кучу смертных проплатили, чтобы они врали под взором богов. Странно, очень странно. Может меня просто ненавидят эти святоши? Тоже вариант.

— Что же… — прокряхтел глава храма, спустя четыре часа выматывающих слушаний. — Теперь мы знаем больше о виновнике. Это позволит нам и присяжным выбрать самое справедливое наказание. Алексиар, вам есть что сказать в свою защиту?

— В защиту? — усмехнулся я себе под нос, не поднимая взгляда. — А какой в этом смысл? Чтобы я не сказал, всё равно ничего не изменится. Вы уже всё решили.

— Как ты смеешь такое говорить? Если бы мы хотели тебя убить, то казнили сразу на месте.

— Дешёвая показуха зажравшихся и бесящихся с жиру ублюдков! — воскликнул я, поднимая взгляд и уже боковым зрением видя как страж замахивается молотом.

Но в этот раз я не позволил себя ударить. Кандалы и цепь мешались, но и ублюдок не был сильным магом. Кроме того он кажется давно не практиковался в реальных боях и по большей части мутузил пленников. Один шаг в сторону стража и удар приходится уже не молотом, а кулаком, под который я подставил руку.

Страж удивился, но было поздно. Сделав захват, я перекинул его через себя, а затем цепью обмотал его шею, дабы он не мешался. Заохали прихожане, осуждающе крича в мою сторону и соревнуясь в изобретальности придумывания оскорблений. Они представляли народ, но были ли они им?

— Все вы, в своих дорогих одеждах, пахнете роскошным парфюмом, гордитесь своими драгоценными аксессуарами и всячески стараетесь выпячить свой статус наружу. Но внутри вы отбросы, которых можно лишь пожалеть, — я говорил тихо, не пытаясь перекричать гул прихожан, а слушал меня лишь глава храма и паладины вокруг него. — Вы хоть были за городом, в деревнях? Смотрели в лица настоящего народа, который гнёт спины и на труде которого вы паразитируете? Нет, как и о их проблемах вы ничего не знаете. А я знал, потому что помогал ему. Но вы не позвали никого из них.

— С этим нужно заканчивать, — недовольно скривился глава храма и дал отмашку, после чего один из паладинов вздохнул и поднялся на ноги.

— Великолепный культ Ароса, святые паладины, защитники всего хорошего от всего плохого, — продолжал говорить я, придавливая стража к земле ещё сильнее. — Но почему я не удивился, когда увидел твою заплывшую от жира рожу? Да-да, к тебе обращаюсь, ублюдок. Сидишь и устраиваешь цирк под взором богов! Ты главная проблема этого города! Не понимаю только того, как ты умудрился стать во главе этих магов! Ха-ха-ха, ах да! Арос же учит смирению, конечно же! Терпи и жри брошенную кость, да⁈

Я и сам не заметил, как вдруг в храме стала намного тише. Меня стали слушать даже прихожане, ведь я сделал то, о чём многие из них мечтали по ночам. Подхалимы и подлизы, лицемеры и подлецы — все они не могли позволить себе такой роскоши как правда. Правда сказанная в лицо.

И зажиревший глава храма кажется тоже оказался шокирован. Давно он не видел подобного неповиновения, ведь культ Ароса довольно популярен и является доминирующим среди людей. Он так привык, что все видят в нём отражение бога, что забыл кем является на самом деле. Однако покаяния не последовало ни от кого, ведь очень быстро шок сменился ненавистью. Словами я достучался вовсе не до истины, а наоборот лишь пробудил ещё большие пороки в душах тех, кто называл себя служителями Света.

Последним из шока вышел паладин, который уже подошёл ко мне почти вплотную и сжимал меч в руке. Он смотрел на меня сверху вниз и не мог поверить в то, что услышал в стенах храма такие грязные слова. Затем обида сменялась гневом и снова обидой, создавая порочный круг, который с каждым витком добавлял ему решимости. Обернувшись к главе храма, он получил одобрение: