Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Наше сокровище, — сказал король. — О, как мы счастливы…

И указал на принца:

— Объяснитесь!

— Я… я не понимаю, о чем вы… — начала было Эльза.

Пощечина швырнула ее на колени.

— Не понимаешь? — ласково спросил Ринальдо.

— Нет…

— Так взгляни и пойми!

На грани обморока, чувствуя, как из-под струпа, содранного монаршей дланью, сочится липкая жидкость, Эльза уставилась на принца. Мальчик корчился в забытьи. Оставленный отцом, он сразу заснул, и видел недоброе. Дар отказывал, видения медлили; Эльзе чудилось, что она бредет по болоту, до пояса в густой жиже…

…Рыжий росчерк на снегу. Петляй, глупая тварь! Обледенелый склон бросается навстречу. Копыто с хрустом проламывает наст, ныряет в скрытую под ним рытвину…

— Охота, — прохрипела Эльза. — Лисья охота.

— Неужели?

В голосе Ринальдо сквозила убийственная ирония.

— Охота, ваше величество. Как в прошлый раз.

— Как в прошлый раз…

Он плачет, с изумлением поняла Эльза. Не утирая слез, король опустился рядом с ней; сел на ковер, скрестив ноги. «Охота, — бормотал Ринальдо. — Будь она проклята, эта охота! И ты будь проклята, сокровище… Если наш мальчик обречен на проклятие, почему ты должна жить, как ни в чем не бывало?» Качнувшись вперед, он привалился лбом к Эльзиному плечу, и сивилла, плохо соображая, что делает, обняла короля. Так мать обнимает плачущего ребенка.

— Вчера утром, — шепот Ринальдо жег сивиллу огнем. — Наш мальчик рубился с Гуннаром. Во дворе, на снегу. О, он был прекрасен! Было холодно, наш мальчик разгорячился… Я сам ел снежки в детстве. И ничего! После обеда у принца заболело горло. Начался слабый жар. Лекари заверили нас, что это пустяки. Что в скором времени жар пройдет. Принца напоили горячим молоком с медом, уложили в постель. Жар усилился, и вдруг исчез. Наш мальчик выздоровел. Горло больше не болело… Ты рада, сокровище?

— Я счастлива, государь.

— Счастлива?

От толчка Эльза опрокинулась на спину. Ринальдо возвышался над ней: гневный, страшный. Ладонь закаменела на рукояти кинжала. Впору было поверить, что выздоровление сына, в одночасье избавившегося от простуды, является для короля величайшей горестью в мире.

— Боги, вы слышите? Митра, мощный владыка! И ты не поразишь ее молнией? Эта тварь счастлива! Светлая Иштар! Ты не покараешь ее проказой? Не набьешь червями ее нутро? Она счастлива, и дерзко заявляет нам об этом…

Клинок до середины выдвинулся из ножен.

— Король хотел видеть меня?

В дверях стоял Амброз. Лицо мага оставалось невозмутимым. Казалось, принц, вздрагивающий во сне, сивилла, трясущаяся от ужаса на полу, и его величество, схватившийся за кинжал, были самым обыкновенным зрелищем для Амброза Держидерево. Не знай Эльза, что маг проделал тот же путь, что и она, что зимняя ночь была его верной, холодной спутницей — сивилла поверила бы, что гонец явился в башню чародея, когда тот сладко спал в тепле и покое.

Она не знала, что маг — натянутая тетива. Что стрела готова отправиться в полет. Твердо уверенный, что король вызнал про его намерение похитить сивиллу, что приглашение во дворец — западня, где предателя ждут пытки и казнь, Амброз был готов к бою. Не всякие силки удержат мага, одержимого страстным, могучим желанием — любой ценой заполучить вожделенную добычу. Причину своей болезни, надежду на спасение — последнюю сивиллу Янтарного грота.

— Да, наш драгоценный Амброз. Мы посылали за тобой.

Сталь вернулась в ножны.

— Я готов служить моему королю.

— Что ж, послужи, — спокойствие вернулось к Ринальдо. От этого спокойствия хотелось бежать на край света. — Верой и правдой, да. Ты слышал, что наш сын заболел?

— Да, сир. Я также слышал, что болезнь не угрожает жизни его высочества. Воспаленное горло еще никого не убивало. Мальчишки простужаются сто раз за зиму…

— Воистину, ты кладезь мудрости. Ты ел снег в детстве?

— Нет, сир.

— Ты был благоразумен? Берег горло?

— Я провел детские годы в обучении у Н’Ганги Шутника. При храме веселого бога Шамбеже. В джунглях Ла-Ангри не бывает снега, сир. Зимой там идут дожди. Я бы сказал, ливни, сир.

— Дожди, — повторил король. — Закрой дверь, я не хочу, чтобы нас слышали. У дворцовых коридоров растут уши сверху донизу. Закрой, говорю!

Амброз подчинился. Пользуясь мигом передышки, Эльза снова повернулась к принцу. В затылке ударили молоточки, боль в ободранной щеке усилилась. Странным образом это помогло сивилле сосредоточиться. Она даже услышала, как вдали, за холмами времени, трубят рога и лают собаки…

…Рыжий росчерк на снегу. Обледенелый склон бросается навстречу…

Ничего нового. Лисья охота, и все.

— Ты чуешь след магии? — спросил король.

— Нет, сир, — маг был краток.

— Подлой магии? — настаивал Ринальдо. В щель между неплотно задернутыми шторами сочилось утро, обволакивая короля слабым, жемчужно-серым сиянием. — Отвратительной? Направленной против нашего потомства? Против рода государей Тер-Тесета?!

— Нет, сир.

— Ты лжешь! О, Амброз! Если ты скрываешь правду от нас…

— Я честен перед вами, сир. Здесь нет и следа магии…

— Ложь!

— Возможно, если вы расскажете мне, что произошло…

— Мы расскажем, — выхватив кинжал, король что есть сил метнул его в стену. Пробив шпалеру, острие лязгнуло о камень. Кинжал повис рукоятью вниз, увязнув в плотной ткани. — О, мы расскажем все, как есть! Наш сын излечился от простуды. Слышишь, Амброз! Излечился! У него нет жара! Его горло больше не болит! Принц здоров, гори весь мир огнем!

— Это же прекрасно, сир?

— Да, но он собирается на охоту! На охоту, которая едва не лишила его ноги!

Забыв о маге и сивилле, Ринальдо бросился к кровати. Схватил сына в охапку, прижал к себе, бормоча: «Чш-ш… я спасу тебя…» Альберт продолжал спать. Сейчас его не вырвал бы из забытья и гром сражения. Мальчик лишь тихонько стонал, обмякнув в руках отца мокрой ветошью.

— Тихо, тихо… я с тобой…

Это не память, содрогнулась Эльза. Светлая Иштар, прости дуру! Я считала, что принц заплатил за ногу частицей памяти, и ошибалась. Не разум, но плоть! В миг опасности, когда телу угрожает очередная напасть, Альберт становится прежним, каким был перед отъездом на охоту, а значит, здоровым. Рана, горячка, простуда… Неужели принц обречен навеки остаться мальчишкой? Человек не может прожить жизнь без болезней, ран, телесных повреждений. Вывихнул стопу — вернулся в детство, собираешься на охоту. Подхватил лихорадку — вернулся в детство, собираешься на охоту. Маешься животом, переев жареной рыбы — детство, охота… Это не размен! Это бессмертие! Вечная жизнь, и трудно придумать что-нибудь хуже такой вечности.

— Что я натворила? — забывшись, вскрикнула сивилла. — Казните меня, ваше величество!

— Казнить? — переспросил Ринальдо.

Голос его пустил петуха и сорвался в хриплый бас, как у подростка, становящегося мужчиной. Опустив сына на подушки, король двинулся к сивилле. Он шел, словно по хрупкому льду, готовому проломиться в любой момент.

— Я с радостью лягу под топор палача…

— О нет, сокровище! Ты будешь жить. Ты спасешь нашего мальчика. Спасешь до конца сегодняшнего дня. А если нет… Ты будешь умолять о палаче. Рыдать кровавыми слезами, корчиться от желания умереть. Уж поверь мне, ты заплатишь с лихвой. Ты и твой янтарь…

Рука короля метнулась атакующей змеей. Схватив диадему, Ринальдо сорвал ее с головы сивиллы — и с силой безумца запустил в окно. Ударившись о шторы, диадема сползла на ковер. Кошачьим глазом моргнул янтарь. Расхохотавшись, король обернулся к Эльзе — и отступил на шаг, услышав клокочущее рычание.

На него смотрел зверь.

6.

Амброз опоздал.

Маг ждал чего угодно, но не этого. Он был готов противостоять королю, страже, другому чародею, нанятому для Амброзова ареста. И вот — ожидания вывернулись наизнанку. Даже в кошмаре, навеянном испарениями ада, он не смог бы представить кроткую сивиллу в облике дикой кошки. Посягни Ринальдо на честь или жизнь Эльзы, и сивилла — Амброз был уверен в ее слабости! — с покорностью овцы, бредущей под нож, приняла бы любое надругательство. Таким людям проще умереть, чем сопротивляться.

81
{"b":"878388","o":1}