Описанию подходили обе рэдвинские и ньюрчестерские точки. Сэнвелл, кажется, ремонтировался в одной из них. Лайон подумал, что совет дворецкого ему бы не помешал… Парень ещё раз пристально посмотрел на карту и… внезапно скомкал её.

Он не знал, верна ли его догадка. Автомастерские могли ничего не дать. Эльфы, наверняка, обратились к индивидуальному мастеру. И тогда бы он остался со своим предположением один на один. Как ему не хватало сейчас рассудительного совета Сэнвелла…

В отчаянии Лайон трижды ударил по рулю, выдав гневную тираду не только словесно, но и клаксоном. Всплеск эмоций нисколько ему не помог, только приковал внимание посетителей дайнера. Лайон скривился проходящей женщине с ребёнком и повернул ключ в замке зажигания. Выворачивая с парковки, парень ещё и подрезал старый седан. Тот звучно высказал ему вслед своё недовольство.

Дорога и мягкая музыка по радио немного успокоили Лайона.

Бёрк задыхался от духоты после сильного ливня. Так всегда бывает в конце лета. Сначала на небе сплошь синяя гладь, ни единого белого пятнышка. Потом, часам к двенадцати дня появляются тучи с залива. Сначала безобидные серые, пушистые, словно их начадили из трубы какого-то магического завода. Но к трём-четырём часам дня наползают свинцовые монстры. Сильный ветер принимается рвать флаги на флагштоках, а через пятнадцать минут на землю проливается тропический дождь. Он ложится на дома, улицы и незадачливых прохожих слоями, словно струящийся тюль.

А после, ближе к вечеру, наступает удушье. Ни ветерка, ни облачка. И так каждый день две-три недели подряд, пока однажды утром ты не увидишь за окном унылую серо-фиолетовую плёнку над городом. Тогда-то и наступает осень. Она вот-вот должна была прийти в Бёрк.

Лайон остановился на светофоре где-то в Винслоу. На тротуаре толпились представительные люди, в пиджаках или белых рубашках. Они держали в руках портфели. «Белые воротнички» Бёрка. Их взгляды были устремлены только вперёд, на красный сигнал. Сигнал, как ориентир. Их жизнь – не сложнее, чем череда вот таких светофоров. Есть ли им дело до мёртвой эльфийки? Что изменилось с тех пор, как они услышали по новостям об этом? Ну, может, посетовали, что умер способный политик, который мог преобразовать что-то в этом городе. Но через пару недель они всё забудут. Большинству людей, живущих в рутине будней трудно понять, сколь важные вещи творятся рядом с ними, сколько событий они пропускают, ожидая зелёный свет на светофоре. Они уходят в заботы о семье, доме, работе… Им просто не понять.

Загорелся зелёный для Лайона, он повернул на Оушен Авеню. Дорога до района Рэдвин была незагруженной. Поворачивая на нужную улицу, Лайон почувствовал неладное. То ли опущенные роллер-ставни его смутили, то ли само место – небольшая конторка, зажатая меж двух заколоченных наглухо складов. И это в Рэдвине-то, со средним доходом семьи в двадцать тысяч фартингов за месяц!

Лайон проехал мастерскую «Бехэй-Эдхей» и припарковался метрах в двадцати от неё. Похоже, не только соседние склады были заброшены – вся улица выглядела мёртвой. В старых кирпичных домах на окнах не было занавесок. Старые вывески над некоторыми магазинами совсем выцвели, а кое-где облупились от частых дождей. Из-под бордюров и тротуарной плитки кое-где начала пробиваться зелень. Похоже, на этой улице жизнь давным-давно не появлялась.

Лайон понаблюдал пару минут в зеркала заднего вида и только потом вылез из машины. Почти в каждом фильме ужасов все самые страшные вещи происходят с заходом солнца. Будешь ты при этом в старом доме, на кладбище или на тихой улочке, в сущности, совершенно не важно. Монстр уже наблюдает за тобой из тёмного угла и ждёт, пока ты потеряешь бдительность. Но ты не ожидаешь ничего подобного в абсолютно погожий солнечный день! И это страшит гораздо сильнее.

Под взглядом сотни незаметных глаз, Лайон прошёл к автомастерской и дёрнул дверь. Заперто. Лайон нажал на звонок несколько раз. Подождал. Тишина.

-- Ну, понятно. Никого нет дома!

Он осмотрелся по сторонам, в надежде заметить какое-то движение. В таких местах всегда крутятся какие-то мутные личности или мелкие пацанята, которые выполняют роль посыльных и доносчиков. Но соглядатаев или не было, или Лайон их попросту не видел.

Парень не хотел тратить время на закрытые двери, так что направился обратно к машине. Когда до неё оставалось метров десять, из переулка к нему вышли трое гномов с шипастыми битами. Типичные такие гномы – бородатые, кряжистые в кожанках без рукавов. Лайон мгновенно врос в битый асфальт. Ну чисто столб, только короче, бестолковее и без проводов.

-- Так-так, парниша, забрёл не на ту улочку? – сказал один из них.

У него был характерный гномий акцент – грубый, тяжелый, словно звук проходил через узкие каменные тоннели, прежде чем вырваться из заросшего рта. Лайону он дышал в грудь, но впечатление производил вполне внушительное. Такого не сдвинешь даже если оттолкнешься от стены двумя ногами. На кожанке гнома Лайон заметил знак в виде цапли. Редкое клеймо, почти забытое.

Когда-то давно у гномов была чёткая иерархия на основе принадлежности к городским кузням. Каждая имела свой отличительный знак, который позволял отличить продукцию одной кузни от другой. «Цапли» отличались высочайшим качеством клинков и доспехов. Их работы украшали лучшие королевства эпохи Железа. Их мечи пролили очень много крови за триста лет войн. Но с приходом эпохи Угля, когда оружие сменилось, они не смогли перестроиться.

-- Да нет, улочка именно та, - Лайон бросил короткий взгляд назад. Пусть к отступлению ему перегораживали ещё два гнома с битами.

-- Так что же ты здесь забыл?

-- Я хотел апгрейд автомобиля. Мой друг, мистер Честнот, советовал именно ваш салон. Он утверждал, что вы творите чудеса.

«Цапельник» смерил Лайона взглядом и выплюнул изо рта едва заметную зубочистку. Он закинул биту на прямоугольное плечо и прищурился.

-- Как, говоришь, зовут твоего друга?

-- Мистер Честнот. Он владеет автомобильным салоном…

-- Я знаю кто это! – оборвал гном. Он что-то сказал парням на своём языке и осязаемое напряжение лопнуло. – Меня зовут тэр Брэйддуон, я владею «Бехэй-Эдхей». Давайте обсудим ваш проект внутри.

В человеческих мастерских, обычно, невозможно находиться дольше пяти минут. Запахи топлива, каких-то масел, свежих шин и сварки смешиваются в совершенно невыносимый химический букет. Лайон не представлял себе, как люди могут находиться в подобных помещениях и не задыхаться. Наверное, хуже только в парфюмерных магазинах, куда его пару раз приводили ещё в юношестве, чтобы выбрать соответствующий ему запах духов.

Добавьте масляные потёки, грязные тряпки и инструменты, раскиданные по полу… Лайон старался избегать автомастерских примерно также, как эльфийскую диаспору в полном её составе. Если что-то требовало починки, Лайон отправлял с поручениями Сэнвелла. В принципе, он почти всегда и за всем отправлял Сэнвелла, чего уж отрицать.

Однако гномья мастерская отличалась и приятным запахом, и вполне сносной опрятностью. Не эльфийский собор, но… Гномы не самая чистоплотная нация и для них в мастерской было безукоризненно чисто. Вдоль стены стояли какие-то механизмы, висели ключи, головки, стояли компрессоры с газом. С другой стороны – стеллажи с запчастями. Также Лайон заметил несколько станков, которые вообще не ясно, для чего используются. Особенно его впечатлила конструкция, которая напоминала акульи челюсти.

В глубине мастерской на подъемнике стояла машина без колёс, ещё одна частично разобранная – у дальней стены, её запчасти были аккуратно выложены рядом.

«Перебирают или разбирают» - подумал Лайон.

«Цапельник» провёл его в свою комнату и указал рукой на старый гостевой диван. Сам он плюхнулся в кресло за столом и медленно поднялся так, чтобы его было хорошо видно. Лайон сразу заметил чей-то гномий портрет на стене. По бородатым и недовольным лицам трудно определить степень родства. Но больше всего Лайона впечатлил медицинский стетоскоп, лежащий у Брейддуона на столе. Вот его парень не ожидал здесь увидеть.