Летит караван белых туч, летит, не знает куда,

Летит, когда день над землей и ночь когда,

Летит, неся солнца свет на своей крутой спине,

Летит, чтобы исчезнуть в небесной синеве.

И так же в небесную даль, как облака,

Летят мои года – не дни, не века.

Плывет над головой седая река,

Так далека и так легка…

Услышать окончание песни нам не пришлось – в темноте раздались хлопки, и голос певца захлебнулся булькающим хрипом. Спустя пару секунд Патрон нарушил режим радиомолчания:

- Все, путь свободен, - сообщил он. – Выдвигайтесь.

У костра, окруженного контейнерами и большими деревянными ящиками, лежали два трупа – один сжимал в откинутой руке гитару. Чуть дальше, к контейнеру привалился третий мертвец, его кровь и мозги забрызгали стенку контейнера причудливым рисунком, напоминающим огромный перистый лист. Ноги еще одного убитого бандита торчали из тени под большим деревом. Пятый боевик лежал, широко раскинув руки, у самых ворот. Створки ворот, оказались незапертыми, путь на Лиманск был свободен.

- Хорошая работа, - похвалил Индус.

- Удачи! – напутствовал нас Патрон.

За воротами начиналась грунтовая дорога, зажатая между пологими холмами, заросшими низкорослыми соснами. Здесь Шершень велел нам идти строго в колонну по одному, сам пошел впереди. В руках у него был маленький приборчик, вроде индикатора артефактов.

- Не доверяет «Монолит» гайкам с привязанным бинтиком, - шепнул мне Индус. – Прогресс берет свое.

Минут через десять мы дошли до железнодорожных путей, пересекавших грунтовку под прямым углом. Место было открытое, налетавшие порывы холодного осеннего ветра чувствовались даже через защитные комбинезоны. А еще я услышал потрескивание детекторов радиации – фон в этом месте был явно выше нормы.

- Нехорошее место для прогулок по ночам, - сказал Шершень странным тоном. – Нам туда.

Мы пошли быстрым шагом параллельно железнодорожным путям, пока не вышли к депо. На подступах к депо пути были заставлены отбегавшими свое локомотивами и вагонами, изъеденными ржавчиной и покрытыми шевелящимися под ветром лохмами жгучего пуха. Мой индикатор предупредительно пискнул – впереди над путями было заметно колебание воздуха, выдававшее коварно затаившийся «Трамплин». Впрочем, Шершень засек аномалию раньше меня и повел нас в обход.

Громкий протяжный звук, похожий на стенания мартовского кота, заставил нас остановиться. Индус мгновенно рванул с плеча МР5.

- Снорки, - прокомментировал он. – Со свиданьицем!

Впереди за вагонами замелькали уродливые тени, передвигающиеся короткими лягушачьими прыжками. И вот тут Шершень по-настоящему меня удивил.

- Не стрелять! – крикнул он, выхватил из-за плеча свой тесак и бросился навстречу сноркам.

Снорки нападали парой. Один приближался к Шершню по колее, второй вскочил на крышу вагона и оттуда сиганул прямо на монолитовца. Шершень, к моему большому удивлению, даже не двинулся с места, просто взмахнул оружием – и снорк покатился по бетонной дорожке между путями, оставляя на ней кровавый след. Второй снорк зарычал, прыгнул на монолитовца: на этот раз Шершень не воспользовался оружием, просто сделал шаг в сторону. Снорк пронесся мимо, раздался хлопок, и нелепо раскоряченная фигура мутанта внезапно взмыла над дорожкой в воздух, завертелась вокруг своей оси и через несколько мгновений разлетелась фейерверком кровавых брызг, ошметков плоти и обломков костей. Насытившаяся «Карусель» тут же утихла, поднятая аномалией пыль и опавшие листья понемногу оседали на землю.

Раненный снорк протяжно мычал, пытаясь встать – Шершень добил его одним ударом и направился к нам. Во всей этой чисто чернобыльской корриде меня поразила даже не столько ее скоротечность – чтобы покончить с двумя снорками Шершню понадобилось не больше пяти секунд, - сколько то нечеловеческое хладнокровие, с которым монолитовец все это проделал. Причем стоя в каких-нибудь трех шагах от смертельно опасной аномалии, которую никто из нас, кроме него самого, не заметил.

- Не надо стрелять, - сказал Шершень, подойдя ближе. – Стрельба слышна далеко, не надо, чтобы о нашем приближении знали.

- Отличная работа, - сказал Индус, глядя на монолитовца. Тот ничего не ответил. Несколько раз всадил в землю клинок, чтобы счистить снорочью кровь, вложил его в ножны и предложил идти дальше.

***

В депо было тихо – только завывал ветер, влетавший сюда в дыры в стенах. Черные громады навсегда остановившихся тепловозов окружали кучи металлического хлама. Мы прошли примерно метров сорок и тут остановились – впереди оказался завал из обломков рухнувшей крыши.

- Перекур, - негромко сказал Шершень. – Надо осмотреться. Малой, давай прогуляемся. Рюкзак оставь, возьми только автомат. И фонарь погаси.

Я уже довольно хорошо изучил манеру общения Шершня, и что-то в его голосе меня насторожило. Скинув рюкзак, я двинулся следом за монолитовцем вдоль завала, а потом мы перебрались через него по длинной стальной балке.

- Странно, - сказал Шершень.

- Что странно?

- Пусто здесь. Никого.

- Ну, и слава Богу, - вырвалось у меня.

- Кроме двух снорков на подходе к депо ничего живого, - продолжал Шершень. – Странно.

- В этом есть какой-то подвох?

- Возможно, Малой, очень возможно, - Шершень положил винтовку стволом на плечо, пошел вперед вдоль колеи. Я двинул за ним, стараясь не греметь ботинками на разбросанных повсюду кусках металла и покореженной кровли, сброшенной выбросами с крыши депо. В зеленом свечении прибора ночного видения я мог разглядеть, что мы находимся в сильно разрушенном ремонтном цехе. Справа и слева от нас свисали крючья тельферов, далее в кучах мусора и разного хлама угадывались очертания станков и механизмов непонятного мне назначения, а впереди, в глубине цеха, возвышался огромный козловой кран, нависший над полуразобранными локомотивами и напоминающий гигантского паука на изломанных стальных лапах. Шершень остановился, поднял руку – я тоже встал, пытаясь понять, что происходит.

- Ко мне, только тихо, - услышал я в наушниках голос монолитовца.

Я выполнил приказ. Шершень показал пальцем в дальний угол цеха. Присмотревшись, я увидел там человеческие трупы, уложенные аккуратным штабелем. Много трупов. Жуткое зрелище.

- Садимся на корточки и наблюдаем, - шепнул Шершень.

Я не совсем понимал, что так насторожило монолитовца, но его беспокойство передалось и мне. От волнения я сильно вспотел, и пот начал заливать мне глаза. Ужасно хотелось снять шлем. Шершень между тем осматривал пространство перед нами в прицел своей винтовки.

- Шершень, я….

- Тссс!

- Эй, Малой, - голос Индуса звучал недовольно. – Что там у вас происходит?

- Вот он, - сказал Шершень с удовлетворением в голосе. – Наверху, на кране.

Я посмотрел наверх. На стреле крана, повернувшись к нам спиной, стоял, широко расставив ноги, человек. Странный какой-то – очень сутулый, длиннорукий и большеголовый.

- Кто это? – шепнул я.

- Индус, - сказал Шершень, будто не услышав мой вопрос, - бери гаусс-пушку и сюда. Только без света, тихо и аккуратно.

- Понял, иду.

- Кто это? – повторил я.

- Контролер, - прошептал Шершень, не сводя взгляда с сутулой фигуры на стреле крана.

Мне стало жутко. Захотелось спрятаться куда-нибудь. Я не стыжусь своих слов – ни один мутант в Зоне не вызывает у сталкеров такого ужаса, как контролер. Оно и понятно – что может быть страшнее перспективы превратиться в зомби с зажаренными мозгами? Уж лучше пусть кровосос тебя высосет досуха…

Я вдруг вспомнил, как шастал по Затону паренек по прозвищу Леха Штепсель. Так вот любил этот самый Штепсель рассказывать, как однажды в Темной долине видел контролера. Мол, топала в сторону свинофермы целая вереница зомби при оружии, штук эдак тридцать-сорок – долговцы, вольные, свободовцы, бандюки, полный интернационал, - а в хвосте колонны вышагивал сам мутант. Куда он вел свое человеческое стадо, Штепсель так и не понял, но всякий раз, рассказывая эту историю, повторял: «Я коли все це справу побачив, ледве в штани не наклав зi страху. Вы б бачили, як вiн ïх вiв – як собак на повiдцi!» И вот теперь…