Работать, нужно работать… За ширмой из нарядов я обнаружил коробки. Их было много: больших и маленьких, разных форм и расцветок. В самой верхней хранился золотой кулон искусной работы: с цепочкой из тонких звеньев и драгоценным камнем, утопленным в бахрому. Кажется, сапфир.
Не сумев сдержаться, я присвистнул от восторга. А вот и третья часть подарков: наиболее дорогих и потому удостоившихся самого почетного места хранения – в платяном шкафу. Тут поневоле зауважаешь хозяйку апартаментов. Весьма расчетливая барышня: рассортировала подарки исходя из стоимости. Не удивлюсь, если в сейфе хранятся золотые слитки и перетянутые нитью стопки банкнот, номиналом не ниже пятидесяти кредитов. Шикарная барышня, на такой и жениться не грех.
Я принялся высыпать в сумку содержимое, особо не всматриваясь. И только когда в руках оказалась деревянная коробка, покрытая гравировкой в виде вставшего на дыбы льва, невольно замер. Предчувствие не обмануло: внутри оказалось то самое фамильное колье, ради которого все и затевалось. Оно действительно выглядело старым, с потускневшим от времени золотом и утратившими былой блеск бриллиантами. Но даже годы были не в силах совладать с мастерством ювелира.
Я провел ладонью поверхности, отдавая должное искусной работе. Нет, такое вытряхивать нельзя: не приведи небеса, что-нибудь оторвется или сломается. И ящик слишком тяжелый, чтобы целиком запихивать в сумку. Пришлось подыскать более подходящую по размеру коробку, благо под рукой их имелось предостаточно.
В гостиной воровская удача мне изменила: на всю комнату нашлось лишь пару колечек и мелкая наличность в комоде. Подававший надежды секретер оказался забит письмами. Хозяйка непременно бы их выбросила, но вот беда мусорные корзины оказались переполнены. Барышня даже ленилась вскрывать конверты, отправляя в утиль хвалебные оды и наполненные любовным томление строки.
А певичке-то не угодить. С таким количеством поклонников дама донельзя избалованна. Ох и портит баб мужское внимание. Взять ту же Влашку, была обыкновенной дворовой девкой: в меру вредной, в меру капризной, а как пошли ухажеры – начались проблемы. Не то сказал, не то подарил и пахнет, как от козла. Бывало, что и пышную грудь помять не давала, куда там до главного.
Обыскав гостиную, я перешел в обеденную залу с длинным столом и кожаным диваном. Судя по разбросанным тетрадям именно здесь Адель предпочитала работать. Из любопытства открыв одну из них, я обнаружил нотный стан с пометками.
Почерк у хозяйки ужасный: символы, закорючки, непонятные слова и сокращения. В самом низу была пририсована рожица с рожками: шантру – не иначе. Бросив бесполезную тетрадь, я продолжил поиски. Проверил подоконник, прощупал спинку дивана на наличие потайных кармашков.
Дойти до ванны не успел – вдруг щелкнул замок. Уж этот звук я бы ни с каким другим не перепутал, потому и упал на пол. Подтянул сумку с награбленным добром и притаился за диваном.
«Два часа… у тебя в запасе будет два часа», - убеждал старый инспектор. Но и где обещанное время? Вот же ж вляпался, зараза.
Входная дверь открылась и в апартаменты вошли двое.
- Корзину поставь на стол.
- Как скажете, ваше сиятельство.
Жалобно звякнуло стекло.
- Осторожней, балда! Внутри красное Адалийское трехлетней выдержки. Если разобьётся хотя бы одна бутылка, вычту из жалованья.
- Как скажете, ваше сиятельство.
Я буквально сжался в комок, ощущая острую необходимость коснуться рукояти ножа. Если замершая у стола фигура повернет голову или сделает шаг в моем направлении…
- Оставь меня.
- Как скажете, ваше сиятельство.
- И не забудь про условный сигнал.
- Будет исполнено.
Фигура слуги послушно развернулась и зашагала в сторону выхода. Щелкнул дверной замок и вновь воцарилась тишина. Впрочем, длилась она недолго: оставшийся в одиночестве сиятельство принялся петь:
- И был отважным он героем, что вишенки любил срывать. Не те, что в парке на деревьях, а в жэн-пажэ у милых дам.
Он не только фальшивил, сбиваясь с заданного ритма, но и постоянно забывал текст. Тогда вместо положенных слов звучало неразборчивое «трам-парам» или «бурум-турум». Чепуха – одним словом, однако его сиятельство сей факт нисколько не смущал. Он некоторое время провозился подле стола, выставляя содержимое корзины. Заодно успел осушить пару фужеров принесенного вина. После чего в прекрасном расположении духа перешел в соседнюю комнату.
- Те персики я ем на завтрак, а вот клубнику на обед, - долетели из спальни слова песенки. На редкость похабной, сравнивающей женские прелести с фруктами. В ней многому нашлось место: грушам и яблокам, сливам и абрикосам, дыням и даже арбузам одной дородной аптекарши.
Периодически завывания прерывались восторженными возгласами:
- Да… вот каков я! Вот таков!
Певец окончательно вошел в роль обольстительного любовника, потому нахваливал себя, не стесняясь. Он настолько увлекся этим занятием, что даже не обратил внимания на учинённый беспорядок, вроде разбросанных по полу коробок. А еще была смятая постель и выдвинутые ящики прикроватной тумбочке… Другой давно бы заметил, но только не его сиятельство. Пребывая в состоянии возбужденного жеребца, тот разве что копытом не бил: издавал резкие вскрики, прыгая с разбегу на кровать.
Повезло певичке с любовником – горяч. Но мне-то как сбежать отсюда? Дорога через входную дверь сродни самоубийству - в коридоре тут же скрутит охранка. Через окно в гостиной тоже не вариант, потому как фасад снаружи голый, что череп брата Изакиса.
Единственный орнамент, напоминающий уступы лесенки, имелся над смотровой площадкой. Тот самый путь, по которому и пришел, только вот незадача, проход к нему преграждал перевозбудившийся любовник. Я прождал долгих десять минут в надежде, что его сиятельство соизволит покинуть спальню. Отправится в туалет или ванную: помыться перед свиданием с дамой. Увы, прождал напрасно: то ли герой был чист, то ли барышня предпочитала запах потного жеребца.
Отведенное время таяло на глазах. Дальше медлить было нельзя, иначе возвратившаяся с концерта хозяйка устроит такой переполох, что мало не покажется.
Я извлек из чехла нож, но поразмыслив, все же спрятал его обратно. Для успокоения разошедшегося кавалера подойдет и менее смертоносное оружие. Тяжелое и одновременно удобное, что-то вроде подсвечника. Ага, вот и оно! Я подошел к накрытому для романтического свидания столу. Его сиятельство потрудился на славу: вывалив гроздь винограда на поднос, открыл бутылку вина и разлив содержимое по фужерам. На этом его старания закончились. Он даже пустую корзину поленился убрать. Зато посыпал лепестками роз столешницу и поставил свечи. Романтик, млять…
Перехватив поудобнее «оружие», я направился в сторону спальни. Таиться и красться не имело смысла, ибо его сиятельство пребывало в превеликом блаженстве. Стояло перед кроватью, запрокинув голову и разведя руки в стороны. Похоже на позу пастыря, читающего проповедь. Вот только перед ним была вовсе не паства, а смятая простыня, усеянная лепестками цветов. А сам служитель успев скинуть одежды, явил миру заплывшие жиром бока и плоские ягодицы.
Его сиятельство покачивалось маятником, не преставая бормотать: нечто невразумительное, больше похожее на горячечный бред. Плешивый затылок представлял собою отличную мишень, играя бликами в свете лампы. Грех отказываться от такой возможности.
Я пересек комнату и одним коротким замахом ударил по голове. Ни вскрика, ни всхлипа - тело грузным мешком осело на пол. Из разбитой черепушки выступили капли крови – потекли первые ручейки, складываясь в причудливые узоры. Я жду пару мгновений и бросаю на пол, ставший бесполезным подсвечник. Замечаю странные на выкате глаза жертвы. Они буквально налились красным, как у страдающего от боли быка. Между ног флагштоком торчал возбужденный член.
Что же такое вы приняли, ваше сиятельство? Может потому и прыгали резвым жеребчиком, что одним спиртным дело не ограничилось. Решили барышню мужской неутомимостью впечатлить? Тогда извиняйте, сегодняшний вечер обойдётся без ласк.
