- Мужик подошел к ванне и ударил ножом.

- Куда конкретно?

- В область груди.

- Замахом сверху или тычком от пояса?

- От пояса.

И сержант ударил – я едва увернуться успел. Одно дело скользить по дну переполненной ванны голяком, и совсем другое – на сухую, в великом не по размеру сюртуке.

Болванка с глухим звуком ударилась в стенку и пришла моя очередь. Я схватился за вытянутую руку и дернул нападавшего вниз. Получилось откровенно плохо. Тело сержанта было напряжено, как натянутая тетива лука. Он явно ожидал атаки и был готов к сопротивлению. А еще он оказался высоким и широкоплечим, так что даже закинутая на спину нога не помогла. Я попытался придушить сержанта, но тот втянул голову. Форменный китель сполз с плеч прикрыв шею, поэтому пришлось хвататься, за что придется.

Мы некоторое время возились, наполняя комнату сопением. Кажется, я завернул бедолаге ухо, потому как тот дернулся. Застонал, пытаясь выпрямиться вместе с висящем на плечах грузом. Силища в сержанте оказалось немерено, и он бы непременно это сделал, но тут не выдержала ванна. Сначала покачнулась на двух ножках, а когда Дорбет уперся ладонями, то и вовсе опрокинулась на бок. Он аж взвыл от боли, когда края тяжеленой ванны ударили по ногам. Похоже, бедолаге переломало кости, потому как подняться самостоятельно он уже не смог. Матерящегося и проклинающего всё на свете сержанта унесли на руках.

- М-да, - процедил расстроенный инспектор. Вытащил из кармана портсигар, покрутил в пальцах, но открывать не стал, спрятав обратно.

- А я предупреждал, что ваш сержант слишком здоровый. Тот, который по всамделишному нападал, был не в пример легче.

- М-да, - повторил инспектор. Задумчиво прошелся от стены к стене. – А толстяка где прирезал?

- В проходе, где сейчас стоите. Показать?

- Не надо… уже показал.

Я думал, что на этом всё закончится, но дознаватель имел иное мнение на сей счет. Он велел повторить маршрут побега, начиная от двери номера и заканчивая крыльцом. Заодно потребовал давать пояснения по поводу предпринимаемых действие.

Мы спустились по лестнице на первый этаж, миновав стойку. Труп уже успели унести и следы крови на полу – все что осталось от бедолаги-портье.

- Почему не выбежал через центральный вход? - задал вполне резонный вопрос инспектор.

- Сами как думаете?

- Барон, ты часом не охренел или всерьез рассчитываешь, что я стану твои шарады разгадывать?

- Не кипишуйте, инспектор. Нет здесь никаких загадок. Я же не знал, сколько всего нападавших было. Подумал, что на входе могут поджидать, потому и выбежал через заднюю дверь.

- Целая группа захвата, - выдал задумчивое инспектор. – Ничего не хочешь рассказать, барон? Например, чем успел насолить местным?

- Помилуйте, я законопослушный человек - целыми днями только и делал, что гулял по городу, наслаждаясь местными красотами.

- Красота в Баненхайме? – Колми по-настоящему удивился.

- А что здесь такого? Фасады домов имеют необычный вид, особенно для жителей старого континента.

- Ну-ну… Показывай, куда дальше побежал, любитель архитектуры.

Через служебный вход мы попали в комнату для отдыха персонала. Обстановка внутри не изменилась: всё те же грязные стаканы на столе и тарелки с остатками еды.

Миновав короткий коридор, мы дошли до прачечной и вот тут инспектор остановился:

- Говоришь, из номера голышом сбежал?

Я осторожно кивнул, подозревая скрытый подвох.

- И одежду из тюка с грязным тряпьем взял? Ну, чего застыл? Показывай, из какого мешка брал.

Надо было быть полным дураком, чтобы не догадаться, к чему клонил дознаватель. Одежда в прачечной предварительно сортировалась: по типу ткани, по принадлежности, а может еще по каким условиям. Стоило не туда ткнуть пальцем, и на руках у местной охранки окажется лишний козырь. Посему торопиться с ответом не стал: походил для порядка туда-сюда, наморщил лоб и наконец признался:

- Не помню.

- Совсем ничего?

- Не до того было. Руки от страха тряслись и глаза будто пелена застила. Помню только, что долго копошился, пока нужного не отыскал.

- Странно, - инспектор вновь извлек портсигар. Достал папиросу и постучал по отсвечивающей серебром крышке. – Говоришь, копошился, а тюки ровно стоят, и одежда по полу не разбросана. Обыкновенно впавшие в панику люди не склонны к проявлениям аккуратизма.

Что и говорить, загнал инспектор в угол. И главное, достойного ответа в голову не приходило, потому и ляпнул первое попавшееся:

- Я барон, у меня воспитание.

- Оно и видно, - Колми помял папиросу в пальцах. Засунул в рот, но против ожидания прикуривать не стал, лишь пожевал кончик губами. - Может хоть вспомнишь, возле которой стены тюк стоял? Неужели и здесь запамятовал? Беда-беда… Вам бы голову проверить, ваша светлость.

Дальнейший маршрут оказался пустой формальностью. Мы миновали пустой коридор и оказались на крыльце. Теперь я понял, почему братья-чернецы избавились от последних трупов - уж больно глазастым оказался инспектор. Смерть двух человек носила явный магический характер, и могла вызвать лишь новые подозрения.

Мужчина медленно сползает по стене. Подошвы ботинок шкрябают по поверхности пола, бешенные на выкате глаза… Пальцы отчаянно рвут ворот сорочки, в надежде на каплю драгоценного воздуха.

Интересно, чем их так приголубили братья - секретным заклятием? Больше похоже на сердечный приступ.

Мы спустились по ступенькам и оказались во внутреннем дворике. При свете дня он не выглядел таким уж большим – узкий пятачок, окруженный глухими стенами. Окон в них не имелось, разве что под самой крышей имелись чердачные отверстия, заколоченные досками.

Потянуло табачным дымком. Я повернул голову и увидел стоящего рядом Колми. Судя по прикрытым глазам, инспектор испытывал неимоверное наслаждение. Сизые клубы дыма вырывались изо рта, словно передо мною был не дознаватель, а волшебный дракон из сказки, обращенный в человека при помощи заклятия.

- Проклятая привычка, - пожаловался инспектор неизвестному кому: то ли мне, то ли проплывающим в вышине облакам, – никак не могу избавится. К кому только не обращался, даже на модное нынче иглоукалывание ходил. Проклятые садисты всю спину искололи, а я вышел на улицу и первое что сделал – достал папиросу и затянулся. Вот такие дела.

Инспектор бросил тлеющие остатки под ноги.

- Барон, а у тебя есть вредные привычки?

Ох уж эти разговоры с дознавателями. Не доведут они до добра – истина, известная каждому вору.

Поколебавшись с мгновенье, я все же ответил:

- Люблю поесть.

- Ты и еда? – инспектор издал хриплый смешок. – Никогда бы не подумал… Как там у вас за океаном говорят: не в лошадь овёс?

- Не в коня корм, - поправил я.

- Ну да, ну да… Это хорошо, когда дурная привычка на здоровье не отражается. Считай себя везунчиком, парень. К примеру, полковник наш тоже большой любитель вкусно поесть. И чем жирнее пища, тем ему лучше. Уже в дверь с трудом протискивается. Пытался на диетах сидеть, да все бестолку: с каждым годом только сильнее разносит. Ты знаком с Лео Моретти?

Переход с одной темы на другую был столь резким, что я растерялся:

- Матео?

- Нет, Матео - это второй брат. Я говорю про старшего - Леонардо Моретти.

- Знакомая фамилия, кажись слышал.

От добродушной физиономии инспектора не осталось ни следа. Схватив меня за грудки, он притянул к себе. Верхняя губа задралась, обнажив ряд желтых зубов. В нос дыхнуло мерзким зловонием.

- Кого надуть пытаешься, светлость. Хотя какой ты к демонам барон, у тебя же на роже написано - уголовник. Я таких проходимцев за три квартала вижу и сажаю по три раза на дню.

- Отпусти.

- Иначе что, пожалуешься? А не кому жаловаться, мы здесь только вдвоем, - пропахшие табаком пальцы только сильнее стиснули ворот. – В каких отношениях состоишь с Лео Моретти. Отвечай – быстро, и не вздумай соврать, иначе…