Лампа Теноктрис была плоской глиняной, такой же, как в любом доме в деревушке Барка — или где бы то ни было еще, — за исключением того, что посередине, вокруг отверстия для масла,  были вылеплены слова, написанные витиеватым старинным шрифтом. Она наполнила лампу из закупоренной бутылки, которая тоже была у нее в сумке. Теперь она указала пальцем на фитиль, который загорелся, синим волшебным светом.

— Ну вот, — сказала она, поворачиваясь к Кэшелу с довольной улыбкой. — Прежде чем я заберусь в саркофаг, Кэшел, я хочу попросить тебя об одолжении. Теноктрис снова достала медальон из-под своей мантии. Она мгновение рассматривала его, держа на ладони, затем подняла над головой на тонкой золотой цепочке. — Пожалуйста, сохрани его, мой дорогой, — попросила она. Затем поджала губы, коснулась защелки и раздвинула две створки золотого изделия. С каждой стороны на диске из слоновой кости было нарисовано лицо. Они были маленькими, и солнце быстро садилось, но Кэшел рассмотрел, что это мужчина и женщина.

— Это мои родители, — сказала Теноктрис. Она закрыла медальон и положила его в левую ладонь Кэшела. — Я не очень хорошо их знала. Боюсь, я, должно быть, была для них испытанием. Она улыбнулась с оттенком мягкой грусти, которую Кэшел видел раньше. — Конечно, не потому, что я была плохой, — объяснила она, — а потому, что я сильно отличалась от них и детей всех их друзей. Я смущала их.

— Теноктрис? — обратился Кэшел. — Как долго мне хранить его для вас? Только сегодня вечером?

— Храни его до тех пор, пока не почувствуешь, что пришло подходящее время вернуть его мне, Кэшел. И если я когда-нибудь перестану быть собой, немедленно уничтожь его. Пообещай мне это. Больше я никому не могу доверить эту обязанность.

— Да, хорошо, Теноктрис, — ответил Кэшел. Он на мгновение задумался, затем повесил цепочку себе на шею.

Теноктрис взгромоздилась на скамью, затем сама забралась в гроб — саркофаг. Она казалась ярче, сильнее, чем была раньше. — А теперь, Кэшел, — сказала она, укладываясь плашмя в каменном ящике, — все, что тебе нужно делать, это ждать и наблюдать, пока я засну. Положив голову на каменную подставку, вырезанную на дне гроба, Теноктрис начала тихо напевать. В словах был ритм слов силы, хотя Кэшел не мог разобрать отдельных звуков. Он подошел к двери и постоял там, наблюдая, как темнеет небо. Затем потер древко своего посоха, но знакомое прикосновение гикори не успокоило его. Кэшел не возражал против того, что не понимал, что происходит вокруг него; он привык к этому. Но на этот раз он был совершенно уверен, что действительно понял, и это его очень беспокоило.

***

— Да, я уверен, что предпочел бы иметь дело с драконом в одиночку, Мастер Асион, — сказал Темпл. Он произнес «уверен» с легким ударением. — Никто из вас не способен сражаться с чудовищами в ближнем бою, а я не в состоянии сражаться с ними каким-либо другим способом. Он слегка поклонился Илне и добавил: — Это ваш первый опыт общения с драконами. Я думаю, вы обнаружите, что у вас троих будет достаточно дел с другим чудовищем.

— Мы скоро узнаем, — ответила Илна. Обращаясь к охотникам, она добавила: — Идемте.

Роса, застывшая в чистом воздухе, сделала утро промозглым. Однако на небе не было ни облачка. День вскоре должен был стать достаточно жарким и сухим для тех, кто переживет следующие несколько часов. Жители деревни были на ногах, но молчали, если не считать шепота, наблюдая, как незнакомцы готовятся сразиться с монстрами. Они стояли на склоне над своими лачугами, как бы давая понять, что они не являются частью этого мероприятия на случай, если что-то пойдет не так. Время от времени раздавался детский плач.

Илна не думала о том, сопровождают ли ее Темпл и охотники. Конечно, так оно и было; но как только она решилась на это, выбор, сделанный другими людьми, больше не имел значения. Если бы она в одиночку напала на двух драконов, они убили бы ее так же верно, как восход солнца.

Она могла бы заморозить одного на месте, но другой схватил бы ее, как крапивник — гусеницу. Это положило бы конец проблеме, решения которой Илна не видела: как бы она тогда смогла убить всех Коэрли — уничтожить зверей до последнего котенка и седого старца?

Охотники начали расходиться углом перед ней — по одному с каждой стороны. — Нет, — твердо сказала Илна; она не рассердилась бы, если бы они немедленно подчинились. — Я должна быть впереди. Необходимо, чтобы зверь пошел прямо на меня.

Темпл оказался далеко справа, направляясь к заброшенной деревне. Его длинные шаги производили впечатление вялости, пока наблюдающий не замечал, какое расстояние преодолевает каждый из них. Драконы сорвали соломенные крыши с нескольких домов, а передняя стена другого обрушилась внутрь, так что Илне не казалось, что дома обеспечивают большую безопасность. Она мысленно пожала плечами. У рослого Темпла была уверенность человека, знающего свое дело.

Достаточно часто это мало что значило, но в прошлом Темпл оказался исключением.

Драконы находились у алтаря перед храмом. Ночью они поймали добычу и принесли ее, чтобы съесть; к этому времени они уже разодрали тушу до россыпи окровавленных костей. Пятнистый дракон лежал на правом боку. Когтями левой ноги он поднес к своим челюстям ободранные остатки бедра, затем укусил; кость треснула пополам.

— Я полагаю, это была коза? — сказал Карпос.

— Да, похоже, — согласился его остроглазый напарник. — Но это уже не имеет значения.

Бледный дракон следил глазами за Илной и охотниками. Он неторопливо поднялся на ноги. Его когти были прижаты к лодыжкам так, что острия торчали вперед; именно так они оставались острыми, когда существо ходило.

Перед тем, как отправиться в долину, Илна заранее связала свой узор из пряжи. Конечно, это было разумно, но она предпочла бы, чтобы перед ней стояла еще одна задача, чтобы занять свои пальцы. Эта мысль раздражала ее, потому что свидетельствовала о слабости. Она едва заметно улыбнулась. Конечно, она была не настолько слаба, чтобы позволить дискомфорту повлиять на ее реакцию.

Бледный дракон поднял голову к небу и пронзительно закричал, высунув черный язык. Его пестрый напарник одним движением вскочил на ноги и начал спускаться вниз. Обломок кости, которую он грыз, взмыл высоко в воздух и был отброшен в сторону. Зверь направился к Темплу, который только что начал подниматься по северному склону в сторону деревни. Бледный дракон пригнулся, вибрируя, как натянутая струна лютни.

Илна продолжала двигаться вперед в том неторопливом темпе, который задала себе с самого начала. Она не сводила глаз с существа, которое намеревалась убить, не обращая внимания на камни и острые колючки, которых касались ее босые ноги при ходьбе. После того, как работа будет сделана, у нее будет достаточно времени для примочек и припарок; однако, если она пропустит какое-то предзнаменование намерений чудовища, завтра они могут сломать ей бедро.

Из храма вышла женщина. Она стояла на крыльце, наблюдая за происходящим. Ее волосы были темно-русыми и спутанными, а на ее единственной тунике, справа, виднелось жесткое красновато-коричневое пятно.

Темпл начал взбегать в гору, легко двигаясь. Он не обнажил свой меч и держал щит близко к телу. Небо было достаточно светлым, чтобы различать цвета, но солнце еще не взошло, чтобы блеснуть бликами на полированном металле.

Бледный дракон устремился к Илне, как пригнувшийся ястреб. Его крылья торчали из плеч, наклоняясь, как шест канатоходца, поскольку они и хвост уравновешивали нисходящее движение существа. В это раннее время года ручей на дне долины все еще бежал. Илна шла по воде, морщась от ощущения гладкой гальки, вымытой и покрытой травой. Она начала подниматься по северному склону, держа свернутый узор в сжатых ладонях. Она услышала жужжание пращи Асиона, и краем глаза заметила, что Карпос поднял и наполовину натянул свой лук.

Дракон взвизгнул, оттолкнувшись от выступа сероватого известняка. Каждый прыжок приближал зверя к Илне и ее спутникам на его двойную длину. Еще один прыжок, и он будет рядом. Илна раскрыла узор между ладонями и подняла его над головой.