— Нет, нет, нет. Я пошутила, Тима.

Я усмехнулся, таща всё в дом.

— Папа, а где ты был? — в сто пятьдесят десятый раз спросил сын, рассматривая подарки.

— Работал, Руслан, — смеюсь.

— Но почему так долго? Я думал, ты больше не приедешь.

— Малыш, — привлекаю всё внимание к себе. — Я никогда не брошу ни тебя, ни маму. Да, я иногда много работаю, но я всегда вернусь.

— Обещаешь? — по-детски спрашивает малыш.

— Обещаю, — да, я не даю громких обещаний, но я буду делать всё, чтобы ввернуться к ним.

Еле уложив малыша, переполненного эмоциями, я иду к Вике. Она смиренно ждала на кухне. Войдя, увидел, как она подозрительно поправила футболку, облокотившись на столешницу.

Я в два шага оказался рядом, а малышка выставила руки вперёд, слегка притормаживая меня.

— Тихо, — спокойно говорит, а я уже смотрю на проявившиеся синяки на месте хвата уёбка Сёмина.

— Я, — низко рычу. — Уничтожу его. Убью.

— Не надо, — также спокойно говорит Вика, нежно проводя рукой по моей щеке.

— Убью, — всё также рычу, стоя на своём. Уверен, в моих глазах ярость и огонь, а в её — омуты спокойствия, в которых я тону. Самому себе я не боюсь признаться какую власть она имеет надо мной. Только она одна. И я вижу по её глазам, что она знает это, но никогда не воспользуется.

Вика встаёт на носочки, и тянется к моим губам, а кто я такой, чтобы отказывать. В секунду наш поцелуй становится горячим и страстным. В этот раз никто из нас себя не сдерживает. Она соскучилась по мне так же сильно, как и я. Судорожно расстёгивает рубашку, пока я одним махом оставляю её без домашней футболки в охренительном кружевном бюстгальтере. Целую грудь, те самые хрупкие плечи, шею, пока Вика запрокидывает голову, прижимая меня сильнее. Возвращаюсь к губам, пока руки шарят по её телу. Хочу зацеловать, чтоб знали, что она не одна. Привычно подхватываю Вику, а она обхватывает торс ногами.

Кладу на простыни и пытаюсь отстраниться, но Вика не отпускает.

— Можешь смеяться, но у меня нет резинки, — я не знаю каким образом, но я её забыл в машине. В разъездах презервативы мне не нужны были, поэтому бросил в бардачок новые. Как раз в последний раз у нас закончились.

— Всю использовал в своей командировке? — шутит Вика, а я шлёпаю её по заднице.

— Если ты не забыла, то они закончились в прошлый раз. А новые валяются в машине.

— Блин, свои, я к сожалению, тоже использовала, — снова шутит. Она что, довести меня хочет, чтобы я любил её тут всю ночь? Это и так было в моих планах.

Рычу и снова впиваюсь в губы, сжимая в руках многострадальную задницу, а Вика стонет.

— Не смей даже шутить так, — серьёзно говорю я. — Я сразу убью его, поняла меня?

— Поняла, — смеётся, притягивая меня для новых поцелуев.

— Вик, Вик, мы если сейчас прям не остановимся, то я уже через минуту за себя не ручаюсь.

— Я за себя уже не ручаюсь, — мурчит моя девочка. — Одного я от тебя уже родила и против второго не буду. Хрен с ней с резинкой.

— Ты серьёзно? — нет, я догадывался, что она ко мне испытывает, но не думал, что настолько.

— Да, Бесоев, да. Если ты сейчас же не продолжишь, то я начну шутить. Хочешь? — испытующе смотрит. — О каком-нибудь ухажёре.

Больше не слушаю её, затыкая рот поцелуем, клеймя. Моя. Только моя.

Снимаю оставшуюся одежду, входя в неё резко, заполняя во всю длину. Вика выгибается в спине, как кошка. Целую везде, где хочу, а малышка отзывается на каждую ласку, едва сдерживая стоны, чтобы не разбудить Руслана.

— Моя, — целуя и посасывая грудь, рычу. Прокладываю дорожку поцелуев до уха. — Моя.

Перед тем, как закончить, всё же выхожу из неё. Я хотел бы много детей от неё, но и за одного боюсь, что я и озвучиваю. Вика привычно не обижается, смиряясь с тем, что отец её сына — долбонос конченый.

Выхожу на балкон, чтобы перекурить. Вика спустя пару минут оказывается рядом с двумя стаканами кофе, завёрнутая в одеяло.

— Что было бы, — начинает она, отпивая. — Если бы мы с тобой не встретились у клуба?

— Думаю, — вдыхаю отрезвляющий дым. — Мы бы всё равно пересеклись с тобой. Или я услышал бы о тебе в своих кругах. Правда, могло бы быть поздно.

Боюсь, что Вика даже не представляет во что ввязалась, заступаясь за сестру. Она ёжится то ли от страха, то ли от холода.

Выкидываю сигарету и прижимаю её к себе.

— Со мной нечего не бойся, — целую в висок. — Я всегда оберегаю вас, даже если не рядом и даже если...

— Нет, — вскрикивает Вика и ударяет меня по руке.

— Согласен, не хотелось бы, — улыбаюсь одним уголком губ.

— Тимур, прекрати, — злится малышка, но мне хотелось бы, чтобы она поняла, что это вполне возможный исход. Деньги, статус, связи, квартиры и машины — всё это имеет слишком высокую цену, и я сейчас не о деньгах. Ни к чему хорошему такой образ жизни привести не может, но выбора нет. Отсюда просто так не уходят. Я просто выбрал более-менее плавную и мягкую тактику, но это не делало меня хорошим человеком. Я делал плохие вещи, люди делали. Положение этих людей зачастую не имело значения — втянутым в это мог оказаться кто угодно.

— Викусь, ну я же не в игрушки играю, ты должна понимать, — хоть и в шутливой форме, но всё же пытаюсь донести я.

— Тимур, ты специально? Я и так не сплю, не ем, а ты тут ещё мне накидываешь.

— Вик, я не специально. Но ты должна знать, что случиться может что угодно.

Психанув, девушка выходит с балкона. Закрываю глаза и выдыхаю. Идиот. Зачем? Кому легче? Иду следом за Викой, которая искала какие-то таблетки.

— Что ты ищешь? — но девушка молчит, бубня что-то себе под нос. — Вик. Вика, ну хорош.

Разворачиваю к себе злую девушку: глаза блестят злостью, на щеках румянец, руки потряхивает.

— Что ты ищешь?

— Успокоительное.

Целую в губы, нежно перебирая их.

— Не надо, я твоё успокоительное, — смеюсь.

— Как раз наоборот, — раздражённо говорит, разворачиваясь снова спиной.

— Мне уйти? — приподнимаю бровь, хоть она этого и не увидит.

Вика останавливается, опускает руки и выдыхает, словно её покинули силы:

— Нет, конечно. Просто... я всё прекрасно понимаю. Не надо мне говорить об этом, мне от этого не легче.

Хорошо, никаких разговоров. Начинаю её снова целовать, может это поможет отвлечься. И Вика охотно отзывается на мои поцелуи. Моя девочка. Моя малышка. Моя любовь.

Пара месяцев проходит в довольно спокойном режиме. Я езжу на работу, Тимур ездит к нам. Проводим семейные вечера, и я готова этим довольствоваться. Мы даже новый год встречаем вместе. Практически. Тимур приезжает за десять минут до боя курантов, зная, что мы его очень ждём. Компания собралась достаточно весёлая: мы с сыном, мама и Аня. Сестру выписали, и, вроде как, она пока держалась. Стала спокойной, словно весь смысл жизни потеряла. Я пыталась с ней поговорить, но она не горела желанием. Мама смотрела, чтобы та не вычудила чего, хотя Нюта ругалась:

— Я. НЕ. СОБИРАЮСЬ. УПОТРЕБЛЯТЬ! Отставьте меня в покое, прошу.

Она пыталась налаживать отношения. Вот и сейчас играла с Русланом. Тимур не особо одобрял это, но не встревал.

Оля оказалась очень милой и приятной девушкой, которая с искренностью и любовью смотрела на Тошу. А это главное. С Нютой они пересеклись один раз, и мне казалось, что не всё ещё отболело, однако я тактично не стала лезть в душу. Новый год он решили отметить вдвоём. К сожалению, положение дел не позволило бы отметить вместе.

Тимур балует меня подарками, украшениями, цветами. Маме подарил шикарное колье.

— Тимочка, меня скоро можно будет сдать в ломбард, — смеюсь, стоя у окна и наблюдая за салютом.

— Конечно, ты у меня такое золото, — смеётся парень. — Что загадала?

— Не скажу, а то не сбудется, — мне кажется, что ту любовь, которую излучали мои глаза можно было потрогать, хоть мы так и не признавались.

— Ладно, — не уговаривает. — Я тоже хотел бы всегда быть рядом с вами.