— Ты смотри, — предупреждает Тимура. — Ей только бабки нужны. Такая же, как все шлю...

Договорить не успевает, так как кулак Бесоева всё же прилетает в него. Я же просто собираю свои бумаги и ухожу. Лишь краем уха слышу:

— Ещё раз посмеешь приблизиться к моей женщине, или сказать плохо о моей Вике, я тебя в порошок сотру, папа родной не узнает.

Сажусь в машину с мыслью: "Как же вы меня все достали". Свет на мне клином сошёлся?

Забираю маму с Русланом и Нютой, предлагая развеяться. Едем в кафе, где объедаемся вкусностями, мороженым и десертами.

— А я нашла работу, — довольно сообщает Аня. Она по образованию хореограф и в последнее время ставила танцы в стрип-клубах, где, видимо, и началось её нездоровое пристрастие. — Хореографом в школе.

— У-у-у, — радуюсь я. — За тебя.

Мы чокаемся безалкогольными коктейлями, продолжая беззаботную беседу.

— Мам, а когда папа приедет?

— Не знаю, малыш, — спокойно отвечаю я, хотя мои девчонки напряглись. — Ты же знаешь, у него много работы.

— Угу, — грустно вздыхает.

После кафе мы идём гулять по Набережной, смеёмся, играем в снежки с Русланом, а, когда он выдыхается, Аня тащит его на себе. Удивительно хорошая погода для февраля. Мягкий хлопья едва ли сыпят, и, в целом, тепло.

Ближе к одиннадцати вечера я привожу девчонок домой, решая переночевать у них.

Аня несёт уже уснувшего Руслана, мама радуется семейным посиделкам.

— Ненавидишь его? — спрашивает Нюта, когда мы пьём чай, а Руслан видит десятый сон.

— Нет. Люблю.

— Тогда надо бороться, — говорит мама. — Ты помнишь? Не всем везёт встретить любовь.

— Было бы за что бороться, мам. То что мне предлагают, меня больше не устраивает. Я думала, я понимающая, всё смогу простить и понять. Оказалось, я просто женщина. Да и потом, ему так будет проще. Голова не болит за меня.

— Ух, я бы ему по этой голове, — ругается Аня.

Смеюсь. Плакать не хочется больше. Пытаюсь жить и радоваться тому, что есть. Он отказывался от нас ради нас. И я ему в этом помогла. Эта мысль помогает как-то двигаться дальше, хоть это и сложно. Жить вообще сложно.

Я выхожу из клуба, когда мне звонят с незнакомого номера.

— Да?

— Слушай меня внимательно, — слышу незнакомый голос. — Сейчас делаешь вид, что всё в порядке, затем прыгаешь в свою тачилу и катишь так, чтобы оторваться от охраны. Мне похер, как ты это сделаешь. Куда ехать потом я тебе сообщу.

— Здорово, а почему я должна всё это сделать? — иронично уточняю.

— Ах да, — не менее иронично произносит незнакомец. — Твоя семья у нас на мушке. Не сделаешь — убьём. Позвонишь Бесу — убьём. Сделаешь хоть что-то не так — убьём. Твоя охрана даже среагировать не успеет, как мы каждому пулю в лоб пустим.

Стараюсь держать лицо, так как неподалёку охрана, однако внутри всё ухает вниз.

— Гарантия, что с ними всё будет хорошо?

— Они нам не нужны. Другое дело шлюха Беса. Уверен, он много сделает за тебя.

Сомневаюсь. Рисковать своей семьёй я не намерена, поэтому сажусь в машину, радуясь, что они не знают об отцовстве Тимура.

Резко срываюсь с места, вылетая на проезжую часть. Делаю резкие повороты, пролетаю на красный, подрезая машины, чтобы охрана осталась позади. Телефон вибрирует.

Тимур.

Конечно, кто же ещё. Не беру. Резко вспоминаю, что в бардачке лежит второй телефон, по которому мы держали связь с Антоном. На днях как раз его заряжала, чтобы скинуть фотки сына. Веду одной рукой, а второй печатаю сообщение Антону:

"Мои в опасности, я следую указаниям, ищи меня по этому телефону, им нужен Бес".

Прячу телефон в сапог. Главное, сохранить сигнал, а то что эти обезьяны обыщут и выкинут основной телефон, я была уверена.

Было ли мне страшно? Очень. Но за семью было страшнее, пусть меня убивают. В конце концов, это моя вина. Одна надежда на Тошу и Тимура.

— Да? — отвечаю, давно оторвавшись от охраны.

— Молодец, выезжай на трассу, тут мы ждём. И без выкрутасов.

Спустя пятнадцать минут вижу машину. Какой-то джип. Холодею от страха, даже тело перестаёт слушаться.

— Выходи, — вытягивают меня из машины.

Проводят руками в поисках телефона и бросают его в машину.

— В машину её.

— Куда вы меня везёте? Что с моей семьёй?

— Ну ты же была хорошей девочкой. С ними всё будет хорошо. А вот с тобой — тут от Беса зависит.

Меня закидывают в середину, а по бокам садятся два амбала, связывая мне руки. Едем около часа, оказываясь в каком-то заброшенном здании. Я стараюсь не поддаваться панике, ведь она не поможет. Нужен здравый смысл.

В самом здании холодно, а внутри всё грязное и серое.

— Марат, может мы пока развлечёмся? — похабно смеётся один из уродов, протягивая руки ко мне.

— Я тебе член отрежу, понял? — говорит Марат. Видимо, он главный.

Меня кидают на стул, привязывая уже к нему.

— Сейчас мы будем звонить Бесу, и ты слёзно будешь молить спасти тебя, поняла?

Киваю. С каждой секундой мне всё страшнее. А что, если связь не ловит? Если сигнал потерян? А если Тимуру плевать? А если Антон не успеет?

Слышу гудки, а затем злой рык Бесоева.

— Да?

— Привет, Тимурчик, — мерзко начинает Марат. — Ну как, не надумал прогнуться и разделить рынок, деньги нам отдать?

— Нет, — отрезает Тима. — Если это всё, то иди на х...

— Ну-ну. Зачем так грубо. У нас тут твоя шлюха как раз. Вика, да? Красивая такая. Парни вон просят развлечься, я пока запрещаю.

И если до этого в голосе Тимура звенела ярость, то сейчас им запросто можно было убить.

— Если с её головы хоть один волос упадёт, если хоть одна падаль пальцем своим её коснётся, я клянусь, Марат, я вас всех убью нахуй. Ни одного в живых не оставлю, понял?

— Да понял, понял. Я давно понял, что она не просто дырка для тебя. И не прогадал. Она, кстати, слышит тебя, скажи, Викусь?

Смотрят на меня, ожидая, что я буду просить помощи.

— Тимур, будь осторожен, — кричу я, прежде чем кулак прилетает в мой живот. Затем ещё и ещё. Падаю вместе со стулом, но меня ставят обратно, а я не могу сделать вдох. Едва раздышавшись, понимаю, что из глаз скатилась пара слезинок.

— Я разъебу вас, — рычит Тимур. Это даже не рык , а рёв зверя. Кажется, теперь я понимаю почему Бес. И как же я ошибалась, когда думала, что со мной он включал его.

— У тебя есть час до первого отрезанного пальца. Ты должен перевести деньги. Затем созвонимся для дальнейших действий. Будешь хорошим мальчиком, и твоя баба не пострадает.

Я очень надеялась, что Тимур уже рядом. Остаться без пальца мало хотелось. Живот начал болеть, а ноги и руки затекать. При этом меня била дикая дрожь то ли страха, то ли от холода.

Я понимала, что первый час почти подошёл к концу.

— Неужели я ошибся? — стоял Марат, нахмурившись.

— Возможно, — хрипло подаю голос, начиная смеяться. Я не верила, что Тимур меня бросит, но было приятно наблюдать за потерянным лицом Марата.

— Весело? Сейчас будет больно, — идёт на меня Марат с ножом. Вот сейчас становится по-настоящему страшно.

— Нет, нет, — кричу я.

— Залепите ей рот, — приказывает Марат, но никто не успевает.

Звучит хлопок и взрыв, и в здание входит Тимур с кучей своих людей. На стороне противника гораздо меньше, но они есть. Тимур цепляется за мои глаза и, ничего не видя, бежит ко мне.

— Тима, слева, — кричу я, молясь об одном — чтобы его не задели.

Тимур отстреливается, его прикрывают, и он садится около меня, развязывая.

— Ты как? Ничего не сделали?

— Ничего серьёзного, — заикаясь отвечаю. Выстрелы, пули, кровь, крики — всего так много, что я теряюсь. Тимур прижимает меня ровно на секунду, чтобы удостовериться, что я здесь и я есть. Нас старательно защищают его парни, опережая все выстрелы.

— Иди в машину, там Антон.

— Вместе пошли, — категорично трясу головой в знак несогласия.