Мама открыв дверь, удивляется. Даже приятно удивляется.

— Здравствуй, Тимур. Привет, дочь.

— Здравствуйте, Нина Алексеевна! Рад вас снова видеть! Это вам, — протягивает шикарный букет маме.

— Благодарю. И я, признаться честно, рада.

— Папа! — бежит, топая как бегемотик, сын.

Тимур подхватывает его и крепко прижимает к себе.

— Привет, мой хороший. Я тоже соскучился сильно-сильно! Как ты себя вёл? Маму слушался?

— Конечно! Мам, скажи, — обращается ко мне малыш.

— Подтверждаю! Бабушка что скажет?

— У меня вообще проблем с ним не бывает, — улыбается мамуля. Конечно, педагог с таким стажем.

— Видишь, пап, я чудо! — восклицает сын под наш дружный смех. Откуда только он это берёт?

— Вижу, сын.

Мама наливает чай, и за столом мы болтаем, в основном, о Руслане. Тима узнаёт как дела у мамы, параллельно отвечает сыну на его тысячу вопросов в минуту. Я благодарна маме, что она не задаёт вопросов о нашем будущем.

Пока я собираю Руслана, Тима остаётся на кухне. Краем уха слышу, что мама благодарит Бесоева за Аню, за помощь, за всё. Тимур же приносит соболезнования об отце. Стараюсь сдержать слёзы, когда слышу о папе, но это хреново удаётся. Смахнув дурацкие непрекращающиеся слёзы, иду обувать сына.

Доведёт меня. Либо до нервного срыва, либо до решётки. Я мог понять её обиду, что я не приехал. Это даже не обида, а разочарование что ли. Охрана мне докладывала всё, что могло выбиться из привычной колеи. К примеру, поездка к Ане. Она не брала трубку на обратном пути, и это злило и беспокоило меня.

Разговаривала со мной холодно и паясничала. Такую Вику я не помню, но понять опять же мог. На её хрупкие нежные плечи свалилось слишком много.

Блять, подумал о плечах, а в штанах уже можно увидеть stand up. А это только плечи. Если представлять дальше, то яйца вообще лопнут.

У меня были проблемы, висела куча разборок, сбор финансов и прочие заботы. Но я был недалеко от города, поэтому приехал поговорить с ней лично.

Я видел, как она борется сама с собой. Причём что бы она не выбрала — проиграет. И нет, я не высокомерный. Просто я испытывал тоже самое. Любил её бесконечно сильно. Ревновал до от макушки и до пят к каждому столбу. Хотел каждую секунду жизни.

Но всё это мне приходилось сдерживать в себе. Один раз я уже сделал ей больно на долгие годы. Как бы это ни было эгоистично, но я был безумно рад, что у неё никого не было. Она ведь красивая до умопомрачения. Фигура сведёт с ума любого. По Вике в жизни не скажешь, что она рожала. Грудь второго размера, узкая талия, аккуратная попа, узкие бёдра всегда цепляли лишние взгляды, которые мне хотелось, как минимум, выцарапать. Чёрные шелковистые волосы, глубокие голубые глаза. Вика всегда была мягкой, женственной, мудрой. В глазах целый океан доброты и нежности. У меня осталось мало воспоминаний о маме, но мне кажется, что они с Викторией имели общие черты.

Как-то она задала мне вопрос о наличии у меня кого-то. Какой-то мифической женщины. Да я и думать ни о ком не могу, не то что спать с кем-то. А вот её ухажёры, которым доставалось только облизываться меня беспокоили и очень.

Я не врал, когда сказал, что хотел бы остаться с ней и сыном. Рядом с ними я ощущал себя кому-то нужным. Не как авторитет, кошелёк или Бес. Я чувствовал, что они — моя семья, которой у меня никогда не было. А слова Вики о том, что они всегда меня ждут, мне кажется, вытянули бы меня с того света. Для них я просто Тимур. Просто папа. Просто Тима.

Антон. Его присутствие в их жизни и близость меня напрягали. Нет, я осознавал, что вряд ли когда-то между ними вспыхнут романтические чувства. Они больше походили на брата с сестрой. Я был очень благодарен Антону за Руслана. Он и в воспитании принимал активное участие. Но с другой стороны это огорчало. Руслан любил его и радовался ему. И у Вики за него всегда болела душа. Пусть я и был эгоистом, но мне не хотелось делиться своей семьёй. Причинять боль Вике и ставить её перед выбором мне не хотелось, поэтому я мирился с его присутствием. Мне до жути не нравилось, что они вместе ездили к Ане, потом ужинали и ночевали. Но злился я больше на себя, ведь если бы я был с ними, то и нервничать бы не пришлось.

Когда раскидался со всеми делами и проехал пол-России, помчал скорее домой. Я до одури соскучился по Руслану, знаю, он ещё и доводил малышку своими расспросами. И по ней я тоже соскучился. Когда я представлял, как она тут одна и рядом куча уродов, готовых в любой момент протянуть свои мерзкие похотливые ручки, мне срывало башню. Пару раз я бил грушу в зале, пронеся любовь к боксу спустя столько лет. Пусть уж лучше с Антоном и сыном вечера проводит. Её хриплый, еле слышный голос в трубке выбил меня из колеи. Если бы я был рядом, то не спрашивая, увёз бы. Даже сопротивляться бы не стала. Но на расстоянии всё было сложнее, а у меня образовались проблемы, поэтому пришлось пустить на самотёк.

Я уже предвкушал, как сейчас поймаю её на рабочем месте и зажму на столе, а потом буду доводить до грани удовольствия раз за разом. Судьба подтасовала карты, и я оказался на грани убийства.

Я увидел, как уебок Сёмин вцепился клешнями в её руку и что-то говорит. Лицо Вики выражало какую-то безысходность. Почему она не зовёт охрану, и где вообще эти придурки? С полным ярости взглядом я летел к этому столику. Мне удалось услышать лишь часть разговора:

— Если честно, ноги раздвинуть приятнее перед кем угодно, лишь бы не перед тобой. Я, наверное, не одна так считаю, раз ты прицепился ко мне. Что, никто не даёт? Странно, убогих обычно жалеют.

— Заткнись, тварь, — замахивается этот смертник на мою Вику.

Подлетаю и впечатываю кулак ему в нос. Он вместе со стулом падает. На нас начинают смотреть люди, но мне плевать. Взгляд Вики полон испуга и радости. Радость, надеюсь, от моего появления.

— Ещё раз, утырок, посмеешь поднять руку на кого-то из моих людей, будь то уборщица или управляющая, я тебе дуло снесу, ты меня понял? Если ты не ценишь свой персонал, то это твои проблемы. Я за каждого из них глотку перегрызу.

— Я понял, понял, — закрываясь от ударов, чуть ли не рыдает этот тестер из пробирки.

Поручаю охране вывести и не пускать. Себя желательно тоже. Боже, как же трудно работать с дебилами. Такими темпами Вику и из дома украдут, а эти полудурки только репу почешут. Надо решать вопросик.

Судя по всему, я подышал одним воздухом с этими дурачками и решил, что наорать на и так испуганную девушку, которая не ожидала увидеть тебя — это самое благородное, что можно сделать.

Ожидаемо, что Вика разревелась, а я понял, что мудак. Она и так часто говорит, что с ней Бес на проводе, хотя с ней я никогда в жизни не показывал эти замашки.

Но телохранителя приставлю точно. Успокаиваю, целуя в шелковистые волосы, глажу аккуратно и нежно, а Вика хватается за меня, как утопающий за соломинку.

— Домой? — спрашивает, видимо боясь, что я снова уеду.

— Домой.

И мне плевать куда, мой дом — это они с Русланом.

Я скучал по ней не меньше, поэтому не отпускаю её руку, целую и глажу. Успел попросить охрану заехать и купить торт и цветы, потому что планировал зайти к её маме. Я был уверен, что угроз на данный момент нет, мы не под прицелом, иначе бы никогда не светился с сыном.

Я думал, что Нина Алексеевна не особо будет рада мне, но ошибся. Она искренне улыбалась, не задавала лишних вопросов, и мы легко болтали обо всём.

Пока Вика собирала сына, Нина Алексеевна благодарила меня за Аню, за помощь, за Вику. Я не сделал ничего сверхъестественного, я просто любил Вику и для неё мог весь мир перевернуть. Уверен, Вика слышала наш разговор и про отца, потому что глаза были на мокром месте. Раньше она никогда не плакала, только смеялась ярко и заразительно.

Дома Вики и мамы находились рядом, поэтому мы быстро добрались. Вытаскивая из багажника подарки, выслушал, что скоро надо будет покупать квартиру для игрушек. Я выразительно посмотрел на малышку, после чего она правильно поняв намёк: