— Нет, смотри на меня, ты не бросишь меня с этим один на один, — сбивчиво протараторил он и уселся обратно, — А ты красивая, — вдруг заметил он, — На ощупь тоже ничего, а? Это всё наркота, закинувшись, всегда тянет кому — нибудь присунуть. Я вообще больше по дамам постарше, но ты мне понравилась.

Если Веста ранее думала, что познала всю глубину страха, то она ошибалась. Она познала ее только сейчас. Просто быть убитой не так мерзко, как изнасилованной и убитой. И тот факт, что в её бедро упирается твёрдый бугор на штанах её похитителя, делало все только хуже.

Нервная система не выдержала. Чернова забилась под ним как припадочная, закричав — замычав через слои скотча, с отчаянным желанием лягнуть и отпихнуть ногами наркомана, желательно головой об пол.

Ударить Страдарова не вышло, а вот у него очень даже вышло хорошенько вмазать Черновой, выбив всё желание дергаться и истерить двумя тяжелыми ударами кулака в лицо. Нос обдало нестерпимой болью, и хлынувшая из него кровь затруднила и без того осложненное дыхание. Видимо этого рывка не хватало для смелости Страдарову. Усевшись сверху и придавив к полу измученное тело, мучитель вцепился руками в её горло, навалившись корпусом вперед. Веста страшно задыхалась под ним без возможности вдохнуть. Лицо синело и глаза быстро покраснели, наливаясь кровью. Лицо душителя было поистине страшным. Он явно знал, что делать, ни секунды не сбавляя напора. Еще совсем немного, еще чуть-чуть…

Глава 11

Веста слышала только собственное бешенное сердцебиение, верхнюю часть туловища сковала судорога. Стремительно синеющее лицо пекло от невозможности сделать спасительный вдох — чужие холодные пальцы давили на горло всё сильнее. Страдаров смотрел в напуганные глаза с расширенным зрачком и чувствовал, как сопротивление его жертвы медленно угасает, пока Чернова вовсе не уронила руки, которыми цеплялась за своего убийцу.

Веки опустились.

Веста уже не услышала и не увидела ворвавшихся в дом людей. Как выбили входную дверь и под топот тяжелых ботинок скрутили Страдарова, оторвав от бездыханного тела.

Рухнули рядом всклокоченные перепуганные Игорь с Павлом. Как они в четыре руки освобождали её от проклятого скотча и перерезали жгуты.

— Она не дышит, — бросил запыхавшийся Павел, несколько раз наклонившийся к бледным губам подруги ухом.

— Сердце не бьётся, — неверяще выдохнул Заболоцкий, прощупывая артерии на шеи, — Давай быстро!

И всё это в несколько секунд. Они безумно торопились. Они не верили в то, что не успели. Они не могли не успеть.

Склонившись над нй вновь, они торопливо распахнули заляпанную кровью рубашку, открывая посиневшую грудную клетку. Игорь накрыл её, залитые кровью губы своими лишь с одним желанием — спасти. Вытянув руки и наложив одну ладонь на другую, Павел накрыл ими нижнюю часть грудины, со знанием дела надавив. И еще. И еще.

Сердце не поддавалось.

Никто из них не знал, сколько минут прошло с момента удушения и спрашивать, увы, было бессмысленно — Страдаров — младший выл белугой. Его безумные глаза глядели в никуда, а оперуполномоченные, крепко державшие его в наручниках, замахнувшись, лишь раз вмазали по лицу, сбив острый приступ истерии. Их коллеги, конечно, уже нашли запрещенные вещества на столе и сделали соответствующие выводы. Страдарова поспешили вывести на улицу, чтобы не мешать навязавшимся в расследование гражданским оказывать первую помощь. Скорая была ещё где — то далеко в пути и взбешенный Игорь, до ужаса напуганный неспособностью помочь Весте, не понимал, как они могли застрять, где — то по дороге, если он вызвал их, как только стало известно, куда ехать.

Когда измученное тело под ним судорожно втянуло воздух, Игорь был готов расцеловать её лицо своими испачканными в её же крови губами, но ограничился только нежными поглаживаниями, очень осторожными.

— Ты со мной, — тихо шептал он, глядя в непонимающие напуганные глаза с ужасающей сеточкой лопнувших капилляров.

— Чёрт, Веста, — обессиленно выдохнул Павел, на секунду невесомо уткнувшись в обнаженную грудь подруги лбом, куда всего пару секунд назад он давил руками в удачной попытке завести её сердце.

Говорить не представлялось возможным, из пострадавшего горла доносились только хрипы, но по слезам, стремительно застилавшим глаза, они поняли, что она рада им без слов. Подхватив её синюю от страшных продавленных полос руку, друг осторожно переложил ее на живот Черновой и пересел к её ногам, которые они в попыхах не успели освободить. Осторожно касаясь стянутых босых конечностей, Павел поддел складным ножом светлые хомуты, все до единого, ослабив трубку и только затем торопливо перерезал и её. Чернова тихо застонала и Павел понятливо обхватил руками пострадавшие ноги, осторожно массируя темные продавленные полосы на коже. Пальцы на ногах поджались то ли от судороги, то ли от болезненных покалываний неизбежного онемения. Сердце лучшего друга сжалось от боли. Он едва её не потерял. На Игоря, перетащившего голову девушки к себе на колени со всей имевшейся у него нежностью, смотреть было не в пример страшнее. Павел провел с ним эти сутки и знал, какие сильные эмоции его обуревали. Они делили на двоих нестерпимое желание догнать канвой и отобрать у них Страдарова. Тварь, посягнувшуюся на жизнь родного человека. Пожалуй, в четыре руки с ним можно было бы сделать нечто намного страшнее…

По бледному лицу текли слёзы, только за одно лишь это Игорь никогда не простит чету Страдаровых.

Веста потеряла сознание раньше, чем на светлеющем горизонте показалась сирена неотложной скорой помощи.

Весту буквально забрали у него с рук. Поехать в карете скорой помощи пришлось Павлу, он мог предоставить данные пострадавшей, но Игорь следовал за ними на машине, не отставая даже на лишний метр. Дорога заняла много времени — коттедж, где держали Чернову, находился на глухой окраине города и несмотря на отсутствие в столь ранее время пробок, Заболоцкому казалось, что дорога длилась целую вечность.

В закрытое отделение их не пустили, но никто не собирался ехать домой. Оба ещё были на взводе.

А за окном поднималось солнце, ознаменовавшее начало нового дня. Безмолвные коридоры центральной больницы медленно оживали — медсестры разносили по палатам лекарства. Возле процедурного кабинета, шаркая тапочками, неспешно слонялись редкие сонные пациенты.

Павел облокотился поясницей на выступающий пластиковый подоконник, отвернувшись от раздражающе — яркого солнца и сложил на груди руки. Паника должна была уже отступить, жизни Черновой больше ничего не угрожает, но легче им не становилось. Злость кипела в крови.

Телефон в кармане завибрировал и Павел поспешил вытянуть его на свет. Улыбающийся с экрана Константин разбавил напряженную атмосферу и стояло ответить на звонок, как из динамика хлынул поток слов:

— С ней всё хорошо? Она пришла в себя? Как она себя чувствует?

Костя непременно был бы тут с ними, если бы Павел не скинул на него присмотр за компанией. Парень переживал не меньше их самим, разыскивая Чернову по зданию их офиса каких — то восемнадцать часов назад. Костя, как и они, не попал этой ночью домой. И очень сильно переживал.

Пугать Костю не хотелось, Павел честно сказал, что их ещё не пускали и пришла ли Веста в себя пока неизвестно. И, как назло, никто не торопился выйти к ним и успокоить, что невольно порождало тревогу в душе.

Время шло, за окном становилось всё ярче — обычный день поздней весны. Монотонный шум достиг своего пика уже к половине восьмого, когда у заведующего отделением начался обход. Тогда — то в коридор и вышел врач, забравший у них Чернову.

— Доброе утро, — устало поприветствовал их он, — Извините, вы кем пострадавшей приходитесь?

— Брат, — тут же отозвался Павел без нотки сомнений, — Сводный, — добавил он.

— Жених, — уверенно ответил Игорь.

— Прогнозы очень даже оптимистичные, — сообщил врач и даже нашёл в себе силы приободрить молодых людей сдержанной улыбкой, — Какое-то время мы понаблюдаем за пациенткой в реанимационных условиях с поддержанием сердечной деятельности. Повторная остановка сердца не была неожиданностью — это частое явление.