— Мне казалось, в это время обычно здесь еще очень холодно, — поделился мыслями мужчина, обходя ямы и валуны.

— Так и есть, — подтвердила девушка, — В этом году весна пришла раньше.

Игорь слушал внимательно, не перебивал и подстраивался под медленный вестов шаг.

— В прошлом году ни весны, ни лета практически не было, — рассказывала Чернова, разглядывая свежую зелень у обочины, — Размыло все дороги, проехать было очень проблематично.

— Если сейчас-то дорога не самая комфортная, представляю, что было тогда, — проговорил Игорь, осматриваясь, и, придержав девушку за рукав, указал на другую тонкую тропинку, уходящую в сторону от реки.

Тихий шум воды успокаивал, и редкие лучи солнца не раздражали глаза, лишенные сегодня очков. Чернова подумала, что, наверное, зря оставила их дома, но потом решила, что будет крайне досадно разбить их по глупости. Без них она не имела права садиться за руль, а значит, стоило беречь.

— Я уже и не вспомню, где тот заброшенный домик, — задумчиво изрёк Игорь, — Не помнишь? Деревянный такой, с наполовину обвалившейся крышей. Или ты была послушным ребенком и в лес не бегала?

— Бегала, — коротко ответила девушка, не желая упоминать, что ослушалась запрета всего раз и крупно об этом пожалела.

В следующий раз она была в лесу уже лет в семнадцать, с Павлом и дедом — пошли собирать землянику, а вернулись с дикими яблоками и сочной малиной в ладонях.

— Я все думал, почему я тебя не помню, — вкрадчиво заговорил Игорь, — Может, это ты из тех ребят, что тусовались на той стороне реки?

— Я не настолько отбитой была, — усмехнулась девушка, — И я не умею плавать.

— Тогда я совсем ничего не понимаю, — вздохнул он, — Мы жили через забор, а я тебя не видел?

— Видел, — возразила Веста, — Я сильно изменилась, вот и все.

Разговор вновь свернул на безобидные темы, и она расслабилась, наслаждаясь природой и обществом мужчины.

— О, — вдруг остановился Заболоцкий, глядя куда-то далеко между деревьями, — Это что, Карпов пруд? За ним ещё следят?

— Давно уже нет, — отозвалась Веста, не в силах рассмотреть что-то так далеко, как бы она не щурилась.

В деревне водоём раньше называли "Маленькое озеро", дед рассказывал, что долгое время там жил раненный лебедь, пока не улетел. Сейчас Весте казалось, что дедушка не хотел расстраивать любимую внучку суровой правдой жизни, но все равно была благодарна ему за светлую сказку в детстве.

Берег был совсем не таким, как в те времена, когда у него был любящий смотритель. Из воды торчали коряги, на берегу тоже хватало древесного мусора.

— В детстве все казалось сказочным, — грустно улыбнулась девушка, шагая слева от Игоря, — В пруду русалки, в реке водяной, леший, кикимора и если яблоко, то обязательно волшебное.

— Отравленное, — поправил мужчина.

— Точно, — кивнула Чернова, подбираясь ближе к воде, под стихающий хор лягушек.

Наверное, они оба подумали про поцелуи с лягушками, и не позорился ли кто-то так из их товарищей в то далёкое счастливое лето.

На той стороне округлого берега нашлось поваленное бревно. Рядом виднелся маленький круг из камней и чернота костра посередине. Пепел давно уже выдуло и неидеальный круг распался, но все равно было приятно знать, что сюда еще кто-то захаживает.

Опустившись на широкую поверхность бревна, Веста перекинула ногу на другую сторону, развернувшись к виду на пруд. И пусть этот вид немного загородил севший перед ней Игорь, Чернова все равно была довольна.

И кончились слова, что у одного, что у второй. Чернова вдруг поняла, что все это время трусливо избегала его взгляда. Наверное, они бы еще долго молчали, глядя друг на друга, если бы мужчина не поддался вперед и решительно не накрыл её губы своими. А Веста будто только этого и ждала последний час, слоняясь по лесу — ответила с не меньшим напором, подняв руку и коснувшись немного колючей щеки. По телу разнеслось нервное тепло и осело на дне живота. И ей определенно было плевать, что грубая щетина мужчины такими темпами оставит на её гладком лице раздражение. Она могла думать только о горячем языке, скользнувшем в её рот.

Глава 4

Длительное воздержание явно сказывалось на реакции собственного тела на простой поцелуй… Не простой. Много, ярко, сочно — если бы Весту попросили описать, она бы использовал именно эти слова. Чувство неловкости за свою напористость было бы неизбежно, если бы мужчина ласкал её рот с неменьшим рвением. Нежности в их поцелуе было совсем ничего, а вот голода…

Где-то на краю сознания её кольнуло чувством вины. Было ощущение, что она Использует Игоря, чтобы отомстить мужу. Уже бывшему мужу. А может быть чтобы доказать самой себе, что жизнь на неудачном браке не останавливается. Она ведь никогда не смотрела в сторону других мужчин, для неё это было неприемлемо. Она видела только его одного.

Веста не знала и даже не думала, что толкнуло Игоря на новый шаг. Может быть то, как Чернова втянула его нижнюю губу в рот и прикусила, но мужчина уже в следующую секунду скользнул горячей рукой под край тонкой ткани, уложив ладонь на холодный живот. На контрасте температур ощущение казалось ярким, подстегивающим еще неявное возбуждение. Но оно стало куда более явным, когда ладонь скользнула вверх, цепляя пальцами тонкий поролон чашек жёсткого бюстгалтера и отогнула вниз, сдирая ниже и Веста почувствовала, как сползает с плеча лямка. Игорь был напорист и знал, что делает, добравшись-таки и сжимая в ладони нежный упругий холмик с твердым от возбуждения и лесного холода соском.

Громкий вздох, сорвавшийся с губ Весты, мужчина поймал своими, накрыв её рот новым жарким поцелуем.

Не к месту вспомнились слова друга, ведь не так уж и неправ был Павел. Чернова не сдержала смешок, когда она все это осознала, чем насторожил Игоря, оторвавшегося от неё с недоумевающей улыбкой и приподнятой в вопросе бровью:

— Все хорошо?

— Лучше не бывает, — заверила Веста, искренне улыбнувшись.

Игоря это вроде успокоило, он решительно вздернул снова упавший край и расстегнул тугую пуговицу на джинсах, следом отыскав в складках неудобную собачку и потянул ее вниз. Девушка было потянулась рукой помочь, но мужчина необидно ее отбил, весомо припечатав:

— Не мешай, женщина.

Растянув губы в усмешке, Веста и не возмутилась, когда мужчина, придвинувшись ближе, затянул одну её ногу к себе на колени. И только после потянулся продолжить начатое — вытряхнуть девушку из этих издевательски узких джинс и по-хозяйски скользнуть ладонью под тонкое нежное кружево, скользнув пальцами между теплых нежных половых губ, добираясь до горячей влаги довольно терпеливо, вырвав из Черновой стон удовольствия.

Второй рукой Игорь хотел расстегнуть свои джинсы, давящие на эрекцию, но там была такая же пуговица, не отличающаяся тугостью. На помощь ему пришла Веста, ловко разобравшийся с замками и скользнув рукой под бельё, чтобы вытянуть наружу твердый, изнывающий без внимания член.

Чернова подставила губы, почти сразу же получив желаемое и горячий язык Игоря в рот.

Горячая плоть увесисто лежала в руке, и Весте нравилось скользить ладонью по нежной коже, поднимаясь к концу, и каждый раз водить по округлой головке подушечкой большого пальца, пока не стало скользко от выступивших капелек смазки.

Когда воздуха стало не хватать, Веста оторвалась, испытывая желание потрогать свои зудящие губы пальцами, но удержалась, и хорошо, потому что Игорь скользнул губами по её щеке и под ухо, касаясь нежной кожи языком. Мокрые следы холодил прохладный лесной воздух, но это не было чем-то неприятным, напротив, девушка была бы только за подставить под его язык шею, что и сделала.

— Черт, — скрыв стон, прошипел Заболоцкий, — Иди сюда!

Да, было не совсем удобно, и Игорю это, видимо, надоело. Подхватив Весту под поясницу и бедро, мужчина перетащил её к себе на колени, лицом к лицу. Чернова ничего против не имела и обняла того за шею рукой, пальцами второй зарывшись в его волосах.