Вопрос стал неожиданностью, и девушка нахмурилась, снова повернув голову к нарушителю её спокойствия.

— Нет, ну ты так редко открываешь рот, вот я и подумал… Не смотри на меня так. Я просто ищу способ тебя разговорить.

— Плохо на вас, Игорь, уединение сказывается. История отшельника точно не про вас, — усмехнулась Чернова.

— Я думал, что мы уже перешли на «ты», — негромко заметил мужчина.

— Эмоциональный порыв, — пожала плечами девушка.

— Перестань мне выкать, — едва ли не по слогам велел Игорь.

— Ладно, — легко согласилась та, не желая портить момент бесполезными препирательствами.

Заболоцкий, кажется, даже лицом посветлел, и, наконец, затих, поддавшись чужому чарующему вдохновению, только вот помедитировать девушке сегодня, видимо, было не суждено.

— Сидите, голубки? — хрипло захохотал мужской голос под шелест камыша, и Веста не успела буквально ничего, как в руках оказалось что-то живое и холодное.

В другой ситуации она бы ни за что не испугалась какого-то рака, но эмоциональное состояние и натянутые нервы в последнее время оставляли желать лучшего. Она просто расслабилась и не ожидала такой подляны.

— Игоряш, богом клянусь, дурного ничего не хотел! — оправдывался далекий из прошлого, смутно знакомый голос, как сквозь вату, — Откуда же я мог знать, что она так раков боится!

— Дядь Вань, а вы всё шутите, — отозвалась из полуобморочного состояния Веста, почему-то лежащая головой на коленях Игоря, который взволнованно заглядывал в её лицо, растерянно поглаживая большими пальцами впалые щеки.

— Вестушка? — догадался дедок, приподняв маскитную сетку на шляпу, — А ты чего косы состригла?

— Мода такая теперь, дядь Вань, — тихо засмеялась Веста, подхватив злополучного рака за хвост.

— Игорь, а ты чего не в моде? — захохотал дедок, — Видели рак какой, а? А кричали «нету-нету!», тьфу ты!

Глава 3

— А Пашка-то где? — любопытствовал старичок, натирая давно не белым полотенцем пыльную трёхлитровую банку.

— Скопытится скоро Пашка на своей работе, — негромко отозвалась Веста, нарезая мягкий домашний пирог, — Приезжал вчера.

— Значит до сих дружите, — сделал вывод Иван Васильевич, заулыбавшись еще шире, — Молодцы. Игорь, а твои-то все где? Целая же банда была.

— Не могу похвастаться той же сплоченностью, — грустно улыбнулся Игорь, — Разъехались кто куда.

Веста со старичком разговаривали так просто и легко, что Игорь диву давался. Он и половины деревенских не помнил, кого затрагивали в беседе. Больше всего его интересовал некий Павел, судя по разговору — лучший друг Черновой. Игорю хотелось узнать наверняка, насколько те были дружны, и дружба ли вообще была между ними.

— Ларка-то, как замуж выскочила, так больше и не приезжала, — рассказывал старичок про внучку, потягивая из кружки прохладный компот.

В беседке, увитой многолетним виноградом, сиделось уютно на старой, но крепкой скамейке с изогнутой спинкой, и металлический длинный стол с полочкой под столешницей хорошо вмещал чашки с зерном для кур, подвявшей травой для кроликов, и очистками овощными для уток, совершенно не мешая развернувшемуся на другом конце чаепитию.

— А вы молодцы, что приезжаете, — воодушевлённо вещал старик, — Жаль Толька не дожил, как он тобой гордился, Вестушка. Всех твоих родственничков поганой метлой гнал, одна ты для него существовала и всё. Даже мамку твою, и то вычеркнул из своей жизни. Заберет тебя в середине мая и только к первому сентября, да с неохотой, возвратит. Игорь, а твои-то чего? Я думал дом продали.

— Хотели, — кивнул Игорь, незаметно бросая на притихшую и, кажись, погрустневшую девушку взгляд, — Да я не дал, сам выкупил. Память все-таки. О бабушке.

— Хорошая женщина была, — вздохнул старик, — А какие пироги пекла — сказка. А клубника? Все же клубникой засаживала, а потом детей отлавливала. Ягода еще белая, только-только краснеть начинает, а Тёмка Свиридов тут как тут, — тихо засмеялся Иван Васильевич, припоминая, как всё тот же Артём огородами ноги уносил.

Отпустил дядь Ваня только ближе к ночи, до глубины души тронутый вниманием молодых.

Веста шла по дороге в сторону дома, и по одному отправляла из ладони в рот грецкие орешки прошлогодние, бережно очищенные по четвертинке и по-родственному щедро отсыпанные Иваном Васильевичем прямо перед выходом со двора в руки. Руки Игоря были заняты банкой с компотом, таким же вишневым, как и тот, что они распили на троих.

— Веста, — негромко позвал Игорь, привлекая внимание девушки, — Ты расстроилась, да?

— Полгода — это очень мало, — немного подумав, отозвалась Чернова, — Я еще не привыкла. Иногда, в городе, вечером в квартире, мне хочется набрать номер домашнего и позвонить ему. Пожаловаться на вечно работающего Пашу, на пробки и кофе, который я не умею варить.

— Дед знал о твоём любовнике? — удивлённо переспросил Игорь, едва не выронив банку.

Веста, казалось, удивилась не меньше, растерянно выдав:

— Причём тут Паша?

— Ну, — неловко протянул мужчина, — Возможно я случайно подслушал вас вчера, но оно и не удивительно, вся деревня слышала «Снимай штаны!».

Веста захохотала, так громко и заразительно, что Игорь не сдержал улыбку:

— Так что, скажешь, что мои выводы неверны?

— Совсем не верны, — выдохнула девушка, успокоившись, но улыбка еще тянула её губы в стороны, — Он мой единственный и лучший друг. Ну что я сделаю, манера общения у нас такая. А так он классный, конечно, зараза.

— Прости? — растерянно уточнил Игорь.

— Говорю, будь у нас род переплетен, он непременно был бы моим, а так бесполезно и дружим дружбу.

— Ты зрячая? — негромко спросил Игорь.

— Бить будешь? — весело поинтересовалась Чернова, отправив последний орешек в рот и отряхнула руки от шелухи.

— Что? Нет! Просто неожиданно…

— Неожиданно, — передразнила Веста, — А потом я тебя не знаю, не знаком и здороваться нас не учили, — вздохнула девушка и было хотела возобновить путь к дому, но Игорь остановил.

За той тирадой явно крался болезненный опыт — люди всегда боялись того, чего не понимали, несмотря на все общественные течения, пропагандирующие терпимость и понимания к братьям нашим от других отличающимся, было тяжко знакомиться, дружить, общаться и еще трудней открываться кому-то постороннему. Едва знакомому.

Прямо здесь и сейчас Игорю было важно вложить в неспокойную голову девушки мысль, что он не имеет ничего против «иных», и выбрал для этого самый действенный способ — поцеловать.

Веста ощутила себя немного пьяной, ощутив на своих губах чужие, теплые и с тонким вкусом вишнёвого компота. Прикосновение пропало так же резко, как и появилось.

— Убедилась? — хмыкнул мужчина, сдержав нервный порыв смеха.

— Посреди улицы. Срамота-то какая, — закатила глаза Чернова и, вытянув из рук Игоря свою драгоценную банку с плавающими в ней вишенками, направилась к калитке.

— Кто бы вот меня еще осуждал, — тихо засмеялся Заболоцкий, оперевшись локтем на свой невысокий забор.

— Кто, если не я, — пожала плечами Чернова.

— Эй, колючка, — окликнул её сосед, и когда та обернулась, предложил, — Пошли завтра в лес?

— Послезавтра, — поправила его Веста, — Мне завтра в город надо.

— Значит, послезавтра, — кивнул мужчина, провожая ту взглядом, в частности обтянутую джинсами задницу девушки, и бубня себе под нос, зашел к себе на участок, направляясь к дому.

В деревню Заболоцкий приехал с девушкой, познакомились на празднике у общих друзей, и мужчина возьми да пригласи, а она согласилась.

Только сбежала девица через два дня. Изнеженная городской жизнью, она не ожидала, что привезут ее реально в деревню. Заболоцкий погрустил, а потом увидал соседку — высокую, всю какую-то тонкую и забавно смотрящуюся с косым хвостиком, и в большой для неё куртке, явно чужой.

Наутро Веста так сильно нервничала, что позабыла и договорённости, и о самом соседе. Очень хотелось выпить какого-нибудь сильного успокоительного, но пришлось запихивать себя в машину и ехать так.