— Переживаешь, что в моей жизни ты не единственный пижон на дорогой тачке?

— Конечно, уже извелся весь, — кивнул Паша, — От ревности.

— Это Игоря Заболоцкого, — сообщила ему Веста, с любопытством отслеживая изменения в эмоциях друга по его лицу.

— Это что, тот самый? — неверяще переспросил мужчина, следом грязно выругавшись и круто развернувшись на стуле, заговорщицки наклонился к ней, — Вест, давай ты со мной в город вернешься?

— Да успокойся, — тихо засмеялась она, — Он меня даже не помнит, двенадцать лет прошло.

— Да откуда тебе знать, помнит он или нет? — нахмурился мужчина, даже позабыв о недопитом чае.

— Оттуда, что он вчера со мной познакомиться пытался.

— Ты его послала? — сощурив глаза, уточнил Паша, словно иного ответа просто не может быть.

— Я же воспитанная, — хмыкнула Чернова.

— Вежливо послала? — понимающе переспросил Павел.

— Да.

— Да ты ж моя умница. Он же на тот край страны укатил, лет десять назад. Какого черта вернулся?

— Поностальгировать, — пожала плечами Веста.

— Это он так сказал?

— Угу.

— Тцц, Вест, давай домой. К чёрту этого отмороженного, пусть себе ностальгирует, но на безопасном от тебя расстоянии. Не хочешь к себе, поехали ко мне!

Вздохнув, девушка скептически оглядел друга и уныло ответил:

— Угу, то-то невеста твоя обрадуется.

— Ага! Дело все-таки в квартире? — поверив, что зацепка нашлась, воскликнул мужчина.

— Нет, но я хотела сменить обстановку, а не торчать в четырех стенах, — обломала его Чернова.

— Ты же понимаешь, что я не отстану? — угрожающе осведомился Павел.

— Надежда умирает последней.

— Коза ты, Чернова.

— От козла слышу.

— Тебе уже донесли? — удивлённо.

— Конечно, — улыбнулась подруга детства, выскребая со дна бледные ягоды чайной ложкой.

— Вот черти, поувольняю всех к чертовой матери.

— Не трогай Костика, он мне дорог, — заступился за его помощника девушка.

— Я не знал, что у тебя к моему помощнику нежные чувства, — ехидно протянул Павел.

— Как к любимому старому шарфу с кривой заплаткой, — кивнула она.

— Так и чего он, все растрепал? — уточнил друг.

— Почти. Скажи мне, зачем тебе капуста-то понадобилась?

— Не скажу, — насупился мужчина.

— Предоставишь этот вопрос моей фантазии?

— Предоставь мне лучше информацию относительно правдоподобных причин торчать здесь в дали от города, м?

— Паш, только не обижайся. Я не могу сейчас. Мне надо… — она запнулась, подбирая слова и по тому, как болезненно между бровей сложилась складка, он не стал давить, ощутив укол какой-то нелогичной, чужой вины.

— Ладно… Когда придёт время, — умудренный общением с Вестой и знавший её как облупленную Павел не стал бы насильно тянуть клещами правду, уж очень дорога ему была их дружба и то нежное братское чувство по отношению к девушке, — Мне ехать уже пора…

— Я вообще удивлена, что ты приехал посреди рабочего дня, — честно выдала та, потопав за Пашей в прихожую.

— Мне без тебя скучно, они меня все бесят, — пожаловался директор компании главному юристу.

— Как начальник, ты обязан уметь общаться с сотрудниками, — заметил главный юрист.

— Они все равно только тебя понимают. Как и я, впрочем. Мне вон вчера сто листов какой-то мути принесли, я даже не знаю куда это деть должен, — вздохнул Павел, натягивая на себя пальто.

— Кто принес? — поинтересовалась девушка.

— Ниночка Александровна, — передразнивая писклявый голосок, ответил тот, натягивая туфли.

— Отдай моему отделу, — распорядилась Веста.

— Так просто? Она что сама не могла до вас дойти?

— Так ты начальство, должен контролировать, — хмыкнула Чернова.

— Возвращайся скорей, — попросил Паша и вздохнул уже раз в сотый: — Эх, ехать надо.

— Я провожу…

— Не выходи, сегодня ветер какой-то холодный, сиди дома. Ты же хотела фотоальбомы разобрать?

— Хотела.

— Вот займись, не лезь на улицу, а то я приеду со скорой и заберу тебя в ЦРБ, если ты засопливишь.

— Убедил, — тут же сдалась девушка, оставшись в доме, — И это, Паш, спасибо…

— Я все равно тебе это еще припомню, — пообещал Павел и скрылся за дверью.

Веста поддела пальцами пыльную занавеску, висящую на узком окне справа от двери, и проводила спину друга глазами.

Павел был прав, на улице делать было нечего. Холодный ветер гонял по двору мелкий сор и сгонял к её крыше тучи, солнца видно не было.

Оставалось только развернуться и вернуться на кухню, где чай в кружке ещё не успел окончательно остыть. Она действительно хотела заняться альбомами, но невовремя накатившая слабость, отбила всё желание. Веста боролась с этим уже давно — приступы активности перебивали упадки сил и наоборот. На работе стало невмоготу делать вид, что ничего не мешает работать, а смысл слов в документах не скачет. Самое грустное, что причина в этом банальные приступы кратковременной апатии. Всю жизнь не верившая в эту туфту Веста столкнулся с данной напастью будто назло, за излишнюю самоуверенность относительно существования данного феномена.

Здесь — в дедушкином домике — она могла ни от кого не прятаться. Захотела погрустить — легла на пружинистую кровать и отвернулась рассматривать наркоманские узоры на ковре, сто лет назад прибитом к стене.

Сколько она так пролежала, Веста бы не смогла ответить, спроси её хоть какая-нибудь живая душа, но, когда она очнулся от стука, казалось, дождь идёт уже давно.

Громкий дребезжащий звук повторился, и она поняла, что из транса её вывели не тихие стуки капель дождя, а кто-то снаружи.

И точно. За окошком у двери мок давнишний знакомый, почему-то без зонта или хотя бы куртки. Девушка распахнула дверь раньше, чем мужчина успел еще раз постучать костяшкой указательного пальца по окошку сбоку, и уставилась на незваного гостя.

— Привет, — улыбнулся Игорь, будто холодные капли зверствующего дождя ему ничуть не мешают, — Отвёртка есть? — ни как как поживаете, ни «не соблаговолите ли этой темной томной ночкой оказать по-соседски помощь?».

— Ремонт ночью? — без особого любопытства поинтересовалась Веста.

— Пробки выбило, а там какой-то умник дверцу на шурупы посадил. Проводка древняя.

Наверное, Игорь не ожидал, что хозяйка единственного жилого в радиусе пяти домов дома захлопнет перед его носом дверь и даже немного растерялся. Но та вскоре снова распахнулась, и девушка протянула ему крестовую отвертку, старую и с наполовину почерневшей рукояткой.

— Спасибо, — улыбнулся сосед, и Веста, коротко кивнув, вновь закрыла дверь.

Выключив в прихожей свет, Чернова побрела обратно в комнату, где измятое покрывало уже успело остыть, но Веста затянула на себя пыльный плед и затихла под перекатный скрип пружин под весом человеческого тела. Состояние было сродни повышенной температуре тела, но она знала, что это не то. Тем не менее, что делать с этим, тоже не представляла.

Стоило пригреться, как в прихожую снова забарабанили. Был соблазн прикинуться глухой — сил подняться снова не было, но Веста смогла. Потянув за собой и одеяло, она куталась в его тяжести и брела через темноту на звук, чудом не ударив пальцы о подлянистый выступ на пороге кухни.

Щелкнув выключателем, она зажгла лампочку и отперла дверь.

На пороге стоял все тот же сосед, насквозь мокрый, но довольный и тянул ей отвертку.

— Спасибо за помощь, — выдал мужчина и его немного сбитое дыхание говорило о том, что под дождем он бежал, — Такой раскат грома шарахнул, когда пробки выбило, у тебя все хорошо? — с какой-то, будто непривычной для него самого вежливостью уточнил мужчина и бегло осмотрел крохотную прихожую за спиной хозяйки дома.

— У меня всё прекрасно, — заверила спокойно Чернова и перехватив отвертку, подчеркнуто вежливо уточнила: — У вас всё?

— Что ты дума…

— Здорово, — перебила Веста и закрыла дверь.

Девушка искренне надеялась, что больше этой ночью её не потревожат, но на всякий случай запаслась терпением.