Вопрос прозвучал с нотками сожаления и я не стал разубеждать собеседника.

- Хорошего помаленьку.

- Никогда не считал колдовство чем-то хорошим.

- В этой штуковине и без колдовства хорошего мало. В любом случае больше его не случится. Забудь. Теперь у меня только мой меч.

Я бы не удивился, услышав издевательский смех из уст Бура. Ну какой к черту меч?! Я его три минуты в руке подержал и надеялся, что этим дело и ограничится до конца моих дней. Не знаю видел ли он мои потешные взмахи, но смеяться Бур не стал. Он вообще стал мало походить на того озлобленного волка, каким я успел его узнать. Уморился, наверно, корчить из себя крутого.

- Что с Завидом?

Бур покосился на безучастно сидящего брательника и стиснул зубы, вздыбив желваки.

- Горюет, что больше не сможет держать меч.

- Будто на свете мало других занятий, - резонно подсказал я.

- Завид - воин. Он никогда не станет мастерить колеса для телег или тачать сапоги. Славу можно завоевать только мечом, только мечом можно завоевать добычу. Завид мечтал о битвах и походах, мечтал снискать славу великого воина.

Славу убийцы и мародера, то бишь. Тоже мне рыцарь без страха и упрека... и без идеи в голове.

- Да что ты говоришь? Не всякие мечты доводят до добра и вот тебе тому живой пример. Ты уж меня прости, Бур, но, как мне кажется, в этих относительно мирных краях легко завоевать лишь славу охотника или разбойника, на худой конец.

- Князь полоцкий Рогволд следующим летом ждет нас в свою дружину, - глаза Бура сверкнули жадным огнем, будто им с братом предложили высокую должность и тут же погасли.

- Тогда просто напомни Завиду на каком боку у меня меч.

Произнося это слова, я внутренне содрогнулся, почти физически ощутив в руке тяжесть меча и отдачу от удара по твердому как камень плечу урмана. Никаких радостных чувств я, в отличии от Сашки, при этом не испытал.

- Шуйца с десницей у тебя, должно, с рождения перевернуты. Обоеруких бойцов мало. Чтобы переучиться нужно время, а в ином возрасте и начинать не стоит.

- Переучится, если захочет, до следующего лета полно времени и возраст позволяет.

- Он, вообще-то, настырный, - после недолгого молчания констатировал Бур и уже начал отворачиваться, чтобы закруглить разговор, но вдруг спросил: - А ты и впрямь сын Дряты?

Сказать ему, что отца своего я почти не знал? Что его груженый полуприцеп, подрезанный легковушкой, рухнул с моста когда мне было семь. Тело из кабины вырезали автогеном. Гнать тухлую околесицу про какого-то Дряту, коего я в глаза не видел? Ну уже нет. Нет способа вернее замылить тему, чем ответить вопросом на вопрос.

- Это имеет значение?

- Для кого как, - лицо Бура искривила волчья улыбка, придерживая при ходьбе локоть, он направился к Завиду, а я пошлепал перекинуться словцом с заскучавшим Сашкой. Прошел мимо понуро свесившего злокозненную головушку Шибая и Праста, положившего себе на колени копье и не сводящего глаз с пленника. Взмахом руки предложил Року уединиться.

Потихоньку вечерело. Блеск озера уже не так резал глаза, светило зависло над лесом, отдав наше расположение на откуп серым теням. В высокой траве истязали свои скрипки кузнечики, водичка о чем-то шепталась с лодочными боками и тростником, гуляющая рыба соревновалась кто громче всплеснет. Сказка, а не жизнь...

- Чего он тебе втирал? - вкрадчиво спросил Сашка, размещаясь на дальнем от берега носу большой лодки. Я с кряхтением опустился на гребную доску, предварительно стерев рукавом свежий птичий помет с засаленной задницами деревяшки и подумал, что Бур едва ли перекинулся с Сашкой-Дивеем парой фраз с момента чудесного появления Рока у валуна. По ходу, ему Бур не доверяет больше чем мне.

- Мешок серебра всучил.

- Один?

- Конечно один. Их там всего два.

Сашка неопределенно шевельнул бровями.

- Вот интересно мне: как мы с ними друг дружку понимаем? Где все эти «паки», «иже херувимы»? А?

- Это все церковные словечки, Сашок. Церквей тут нету как ты сам убедился.

- На кого же они здесь молятся? На куст смородины что ли?

- Не знаю. Может на солнце как все древние, на огонь, воду. Собери кучу людей и они придумают себе религию, это - факт.

- Все же придумано давно! Нет над нами бога, кроме Иисуса Христа…

Сашка воздел персты, чтобы истово перекреститься, но тормознул под моим твердым взглядом.

- Не юродствуй, дитятко. До Христа еще дорасти надо, как говаривала моя бабка. Мало нацепить на себя распятия и бить поклоны у алтаря. Настоящую веру нужно как следует выстрадать и, если я правильно понимаю, здесь в почете сразу несколько богов, а вместо церквей и мечетей - идолы деревянные с резными ликами. Наше взаимопонимание с идолопоклонниками вопрос скользкий. Можно на одном языке базарить и оставаться глухим к чужим словам. Было бы куда хуже, болтай они тут все на каком-нибудь старославянском или кинься мочить нас за наши с тобой крестики. Я по поводу общего языка особо не парюсь и тебе не советую. Забей. Скажи лучше где Головач и как ты от него отлепился?

- Боярин остался в Вирове. Я сказал ему как есть. Он, кстати сказать, души во мне не чает. Дивей то, Дивей се…

Повисла пауза. Вглядевшись в широкую Сашкину физиономию, я не уловил и намека на шутку.

- Что именно ты сказал Головачу?

- Что ты будешь ждать меня на озере.

- И он тебя отпустил?

- Ага. Просил приглядеть за тобой.

- То есть прижмурить?

- Нет, об этом речи не велось. Приглядеть, чтоб ты найденное серебро в одно лицо не умыкнул.

Я насторожился.

- Ты ему и место назвал?

- Нет конечно. Я ж не идиот.

- Эх, Сашок, Сашок, знаешь сколько таких неидиотов напортили дел? И все из за своей павлиньей гордыни.

- «Хвоста» за мной не было. Я проверял, - сказал Рок и обиженно выпятил губу. - Ты мне не доверяешь, я что-то не догоняю?

Насчет того, что он проверял и сделал все как надо я не сомневался, но Сашка - не шпион и не диверсант, чтобы профессионально обрубать "хвосты"на незнакомой местности. Бородатый боярин не слишком похож на добренького дядюшку, который во всем потакает капризному племяннику.

Самостоятельно, хоть и запоздало осознав сию горькую правду, Сашка скис и начал нервно пережевывать губами как ученая лошадь, выпрашивающая сухарь.

- Ладно, Сашка, не загоняйся, если за тобой следили, нас бы давно мордами в землю уложили, - сжалился я над соратником.

- Вот и я о том же! - мигом приободрился Рок, после чего голос его сделался заговорщицким. - Слышь, Старый, а никак нельзя второй мешочек отжать? Нас же, вроде как, пятеро?

Да проще простого. Можно хоть сейчас забрать всю добычу, с позиции силы нас никто не остановить не сумеет. Но попробуют хотя бы из чувства противоречия. Прилетевшее в грудь копье - совсем неподходящий финал наших приключений.

- Нельзя быть таким жадным, Шурик. Пролитая кровь и деньги в больших количествах губят душу.

- Кто бы говорил, - скептически фыркнул Рок.

- А это не я сказал. Кто-то из состава воинственного ордена тамплиеров. Слыхал таких?

Сашка мотнул головой.

- Словом, второй никак. А вот третий или четвертый - вполне, нужно лишь взять в оборот того фраерка, что за телегой умчался и задать парочку правильных вопросов.

- Башка у тебя, Петрович, всегда варила, - не поскупился на заискивающую похвалу Сашка.

- Не боись, нищими мы уже не останемся, а там как срастется. Главное изыскать возможность оставить все при себе.

И тут я догадался, что меня скрыто, исподволь изводило при виде дорогого кузена - его пухлые губы без извечно, щегольски свисающей сигареты.

- Обалдел, небось, уже без курева? Или ты успешно поборол пагубную зависимость?

- Да какой там, - сокрушенно вздохнул Рок. - Не поборол я ее проклятую, сильная сволочуга. Но я придумал как выйти из положения! Средство радикальное, но куда деваться, курить-то невтерпеж.