— Вон там, у леса, яблоня растет. Давай веточку в твой букет добавим?

Когда мы подошли к яблоне, я увидела за деревьями старичка. Он сурово погрозил мне пальцем.

— А знаешь, не надо ветки ломать. Пошли лучше пить чай, — сказала я, и ничего не заметившая Галя кивнула.

«Как было бы хорошо, если бы здесь оказался Егор», — думала я, направляясь к избушке. Ему бы понравилась деревня (интересно, нечисть тут обитает вперемешку с людьми?), понравилась бы изба с резными наличниками на окнах (он водил бы пальцем по деревянным извивам, цокал языком, оценивая работу мастера), а потом мы пошли бы в лес. И не потому, что там пройдет волшебная ночь — у меня сжималось сердце при одной мысли, — а потому что здесь растут березы и дубы, и старая яблоня-дичка, и рябина, и земляника — есть она еще? — и грибы. Должны быть грибы.

— Господи, она еще кукует, — ужаснулась Галя, подходя к дому.

— Ну, значит, будешь жить вечно, — пожала я плечами, погружаясь обратно в свои невеселые мысли.

Зоя звякнула посудой, и я очнулась. Чай был хороший, даже не чай, а травяной отвар — чего там Зоя намешала? Галя, не допив чашку, стала зевать, и мы отправили ее спать на второй этаж, а сами остались. И тут приехал Пан.

* * *

На дорогом кожаном диване сидела Иштар в окружении пестрых подушек. Богиня машинально потрогала бахрому, потом вздохнула и повернулась к двери.

— Детка, — крикнула она. — Принеси шахматы.

Ишкуина повиновалась и села в уголке.

Иштар любила думать, расставляя фигуры. Сама игра ее не привлекала. Только схема, расстановка сил. Иштар не боялась Цереры, ну, почти. Подумаешь, сельскохозяйственная царица, повелительница удобрений. Не тот это поединок, о котором мечталось. Вот если бы Пан… Но он не станет. Сейчас Иштар прикидывала, будет ли интереснее, если столкнуть оба лагеря. Визуализируем!

Иштар погладила фигуры. Сначала пешки. Это просто — в автосервисе «Гермес-авто» работают сущие черти.

Пешки в рабочих комбинезонах выстроились в ряд.

Кони-демоны. Кто? Может, Балам? Нет смысла, три головы — хуже, чем одна, вечно не могут договориться между собой. Да и жив ли еще? Вепар управляет водами, но он давно на Сейшелах. Барбас, пожалуй, подойдет. И лечит, и предсказывает, и людей превращает в животных. Иштар поморщилась, вспоминая: работает массажистом-эзотериком.

Конь встал на свою клетку.

Дальше… Астарот. Когда-то был герцогом, а сейчас в зоопарке экскурсии водит. «Обрадуется, небось, что позвали», — подумала Иштар.

Второй конь появился на доске, обзавелся всадником, который держал в руках гадюку.

— Может, кого из суккубов взять? — вслух сказала Иштар.

— Они сейчас все на Экономическом форуме тусуются. Там самые сливки из «Форбс», — пояснила Ишкуина. — Но, если что, можете на меня рассчитывать.

Иштар кивнула и выставила на поле черную башню, которая действительно стала чем-то напоминать Ишкуину.

— Слон — это Маммона, он двоих стоит, — пробормотала богиня, глядя на Ишкуину и сквозь нее. — Правда, запросит дорого… Но, может, надоели ему онлайн-тотализаторы?

— Хоть пообщается с нормальными, хм, людьми, а не чат-ботами, — хмыкнула Ишкуина.

Нет, не то, все не то. И Церера сильна, и сторонников не собрать, они ей, в конце концов, не подчиняются, и от большого столкновения толку не будет, одна суета.

Помощница глянула в лицо.

— Хотите позвать всех?

— Нет, — сказала Иштар и смела фигуры к коробку. — Давай-ка выпьем… Убери коньяк! Ты хоть знаешь, сколько там калорий⁈ Иван-чай неси.

* * *

Венки в славянской культуре имели важное значение. Для девушек и для замужних женщин венки отличались, ведь первые надеются на любовь, а вторые — на преданность. Растения выбирались со смыслом. На венках гадали и читали привороты, посвящали богам, защищались с их помощью от нечисти. Особыми венками отмечали важные события: свадьбы, рождение детей, хороший урожай. А если девушке нравился парень, в Ночь Ивана Купалы она могла надеть свой венок ему на голову, давая понять, что он ей люб.

И. И. Петренко, А. О. Мацак. «Традиционные обряды у славян», 1925.

* * *

— Мара, — тихо сказал Иван, и она привычно вздохнула. — Завтра Купала.

— И что теперь?

— Пойдешь со мной через костер прыгать?

Марена подняла бровь.

— С тобой-то?

— Со мной, — неожиданно сильным голосом сказал Иван. — Ты все смеешься, а я серьезно к тебе.

— Не до того мне. Мать у меня померла, — поджала губы девушка. — Иди уже, меня подружки ждут.

И правда — ждали на углу, смотрели на них, перешептывались, хихикали. Одна другой краше. Иван мотнул головой и пошел куда-то, а Марена украдкой глянула в его сторону и направилась к подругам. Те окружили ее и засыпали ехидными вопросами.

— Вы-то хоть отстаньте, — отмахивалась Мара. — Пошли лучше венки плести!

Они всегда плели венки накануне Купалы и дарили друг другу. Марена помнила, что этот обычай был всегда: и мать ее собирала цветы, и бабка, по рассказам, чтобы ни случилось. Значит, надо. Девушки возбужденно посмеивались. У кого венок красивый будет, той и счастье в этом году — замуж пойдет, с мужем повезет. Обычно красивый был у каждой, разве что подружка попадется совсем криворукая, не постарается. Но в жизни везло не всем.

Девушки разбрелись по полю. Марена шла и трогала цветы. Ромашка — символ любви и невинности, василек — верность и немножко болтовни, мальва — чтобы надежды сбылись. Подумав, обломила несколько веточек калины — будет цвести девичья красота, добавила барвинок — и он про любовь. Ловко сплела венок, красота получилась, не стыдно подарить.

Вечерело. Подружки сошлись на лугу за деревней, и каждая свой венок за спину прятала — не подглядывай! Девушки кружили хоровод, а та, что в центре, закрывала глаза и вручала венок случайной подружке. В круг вставала следующая. Смотрят сквозь прикрытые веки или нет?  К н и г о е д . н е т

Маре достался последний венок. Уже стемнело, когда девушки расхохотались и разбежались каждая в свою сторону. Марена пришла домой, присмотрелась и ахнула. Глаза стали мокрые, щеки загорелись. Как она завтра пойдет на Купалу в таком венке? Как людям покажется?

— Тысячелистник, — проговорила она медленно и вытерла слезы. — Что ж. Пусть будет тысячелистник.

* * *

Пан вылез из потрепанного «Опеля» и направился в дом. Мы с Зоей смотрели на него в окно с некоторым недоумением. С нашего хедхантера слетел весь лоск, и он изображал что-то вроде танцующего Карлсона: прыжок, поворот, прыжок. Кажется, он даже пытался взлететь, но лишний вес и сила тяжести ему препятствовали.

— Тирлим-пам-пам! — сообщил Пан, перешагивая порог. — Мир этому дому!

— Мир, — сказала Зоя, внимательно его разглядывая.

— Зоюшка, радость моя, ты не представляешь, что со мной приключилось! — Пан совершил оборот вокруг своей оси, плюхнулся на лавку, чуть не промахнувшись, и взмахнул руками для равновесия.

— И что же?

Мы сели напротив. Пан мечтательно улыбнулся.

— Эта девушка — просто чудо…

— Кто — Церера?

Пан нетерпеливо взглянул на Зою и махнул рукой, будто прогоняя муху.

— Церера — пройденный этап! Ишкуина! Она невероятная…

Зоя побарабанила пальцами по столу, потом резко наклонилась вперед и понюхала воздух вокруг Пана.

— Человечьим духом пахнет. Но темным.

Я непроизвольно хихикнула. Должен же кто-то хихикать, пока Яи нет. Зоя повернулась ко мне.

— Наведи-ка отсушку. Живенько, живенько.

Я схватила кувшин и побежала мешать зелье, пока Зоя слушала бессвязные восклицания нашего визитера. К моим услугам в избушке были любые ингредиенты, и через несколько минут зелье было готово. Я нацедила одну дозу в стакан.

— Выпей-ка, — сказала Зоя, не сводя с Пана глаз.

— Не буду, — высокомерно сказал наш хедхантер. — Мне не надо! Я и так пьян от любви!

— За ее здоровье, — Зоя успокаивающе похлопала его по руке. — Как там ее — Ишкуина?

— За нее! — Пан вскочил, опрокинул в себя стакан и закашлялся. Опустившись на лавку, он утер слезы.