* * *

Мать разложила на лавке готовую одежду и теперь любовалась.

— Иди, посмотри.

Марена подошла. Хороша была рубаха — беленая, праздничная, красные узоры у горла, по рукавам, по подолу. Запона, что надевалась поверх рубашки, тоже была хороша — красно-белыми рядами шли древние знаки: луны и звезды, деревья и животные. Не один вечер шилось-вышивалось.

— Наденешь на праздник, — мать улыбалась.

Мара улыбнулась:

— Можно было так и не стараться.

Мать махнула рукой:

— А что ж? Ты у меня одна, праздник такой в году раз. Чего ж не постараться-то? Ой, пояс-то забыла!

Мать указала на неукрашенный пояс, и дочь решительно его перехватила.

— Я сама вышью. И еще кой-чего, как время будет.

Побегут по белой ленте знаки огня и воды, солнца и грозы. Всех богинь соберет Мара на поясе, и добрых позовет, и злых: от рассветной Мерцаны до охотницы Деваны, от плодоносной Живы до смертельной Мораны. Что добро? Что зло? Слова. Главное — сила.

Мара сжала пояс в кулаке.

* * *

Я ужасно устала от зубрежки и свернулась на диване. Сколько еще заклинаний и рецептов придется выучить, сколько характеров понять! Но прямо сейчас мне ничего не хотелось. Я побродила по дому, убрала на кухне, полистала книгу. Нет, ничего не помогает. Я думала только о человеческих проблемах. Мы же умные, люди. Мы же вот, в книгах, придумали себе будущее и живем теперь в нем. Куча техники и много комфорта. А счастья — как было мало, так и сейчас мало. И в любви одни и те же проблемы. Как встретить того самого? Как понять? Как не потерять?

Я видела, как люди находят вторых половин по интернету. Меня это никогда не впечатляло. Раньше знакомились по переписке, сейчас так — не вижу разницы. Да, письма месяц ждали, а сейчас — секунды три. И что, кому от этого легче? Страдают одинаково, просто быстрее. С другой стороны, может, во мне уже говорит ведьминское высокомерие? И когда подцепить успела… Нет. Людям трудно. Живут мало. Надо пожалеть, надо помочь. А яне могла отделить себя от людей. Может быть, потому что официально ведьмой еще не стала. Я решительно поднялась: надо развеяться. Что мне нужно в магазине?

Я шла мимо прилавков и раздумывала: кофе? Есть. Сахар? Тоже есть. Горчица пригодилась бы для зелий… И сама на себя разозлилась — решила же, что хочу отвлечься. Решительно взяла с полки длинные деревянные шпажки-зубочистки. Нужная покупка. Я с ними канапе сделаю, когда гостей приглашу. Впрочем, каких гостей-то? Ведьм? Они не оценят, им мирское, кажется, чуждо, даже Яе. Галю поражать? Ну, ладно, будем поражать Галю.

Тут меня будто стукнуло под ребра — а ведь у меня мама есть. Правда, мы редко видимся, у каждой своя жизнь. Да и звонила я ей последний раз давно… Накануне визита летучей мыши. Но ведь маму тоже можно пригласить в гости. На канапе. Передо мной некстати появился образ двух ведьм в их юном человеческом облике. Я, видимо, такой тоже буду, когда пройду через костер. Навсегда. А все знакомые и родные состарятся и умрут. Мама. Галя. Мои бывшие коллеги, мои бывшие любовники. А я буду жить, готовить зелья, соблазнять мужчин раз в году…

Я посмотрела на зубочистки. Занятно, ведь именно из-за них развалился мой последний роман. Ну как из-за них… Я стала вспоминать.

* * *

— Начнем, пожалуй, — Николай Олегович, бизнесмен в дизайнерском пиджаке, отложил телефон и зацепился взглядом за какую-то бумагу на столе, а я поставила диктофон на запись.

— Скажите, как вы относитесь к кошкам?

Он поднял глаза от бумаги и сказал:

— Неожиданное начало.

— Я всегда так начинаю интервью, — невозмутимо ответила я. — Дело в том, что у меня две кошки и не хотелось бы, чтобы аллергия отвлекла нас от такого важного занятия.

Николай Олегович улыбнулся.

— И всегда делаете это лично?

— Желательно. Но при аллергии перенесли бы онлайн.

— Вам нравится смотреть в глаза жертве? — его глаза были глубокие, темные, пронзительные. Из его ноутбука тихо звучал Вивальди.

— Почему сразу «жертве»? Я отслеживаю ваши невербальные реакции. Это помогает лучше узнать вас как человека.

— Хорошо, — он был совершенно спокоен. Я уже слышала, что его ничего не может сбить с мысли, изменить его намерения. Подчиненные его побаивались. — Вот вам человек, без аллергии и с идеями. Вы хотите узнать о моих творческих планах?

— А у вас и творческие планы есть? — до сих пор моя провокативная манера вести интервью сбоев не давала, но Николай свет Олегович, не смущаясь, ответил:

— Конечно. Я пишу роман.

Какая неожиданная новость.

— О чем?

— О любви.

Я поперхнулась.

— Да-да, — кивнул бизнесмен и придвинул поближе ко мне бутылку с водой.

— И что осталось написать?

— Все.

Я снова поперхнулась. Ему должны ящиками воду закупать: наверное, не одна я тут кашляю целыми днями.

— И что для этого нужно?

— Испытать любовь, разумеется.

Николай Олегович перевел взгляд на часы. Дорогие часы.

— Пойдемте ужинать.

Я попыталась найти причину для отказа и не находила. Встала и буркнула:

— Кстати, у меня нет кошек.

И пошла за ним. Дальше все было ужасно банально. Цветы, рестораны, давление, обиды. Дорогой телефон на день рождения. Свой роман он так и не написал, а наш тихо увял под музыку Вивальди. Последней каплей — точнее, последней щепкой, переломившей спину верблюду, — были зубочистки. Николай свет Олегович отчитал меня, когда я купила самые обыкновенные. Прочитав лекцию о том, что вещи должны быть качественными, а значит, дорогими, он ушел. А я бросила заниматься журналистикой и превратилась в кроссвордистку. Ну их, этих людей. С энциклопедиями проще.

* * *

— Девушка, вы заснули? — раздраженный голос вернул меня на землю.

Оказывается, я стояла в очереди в кассу. Расплатившись и сунув зубочистки в карман, я вышла на улицу и медленно побрела по бульвару.

Вот на скамейке пара — целуются и всем довольны. Это пока. А вот эти поссорились — у нее поджаты губы, он смотрит в сторону. Но ничего, помирятся, чую. Тьфу, опять одна любовь в голове. Как люди отвлекаются?

Кстати, о людях. В последнее время Галя сильно ожила. Новая одежда и новая, хм, подруга сотворили небольшое чудо. Я как-то незаметно взяла ее под крыло, а она в ответ рассказывала мне о модных штуках, втянулась. Похоже, для того чтобы принести мне информационную добычу, она прочитала уже половину интернета. Что ж, заодно и сама научится.

Решено, приглашу ее на канапе.

Тут мне пришлось резко отпрыгнуть, потому что мимо пронесся солидный мужчина на самокате. Может, и мне попробовать?

* * *

— Как заводится эта штука?

Я, чертыхаясь, дергала электросамокат, он моргал, но не двигался с места. Галя хихикала, но не признавалась, в чем тут дело. А может, сама не знала? Вдруг рядом остановился бородатый парень в клетчатой рубашке. Галя улыбнулась:

— О, привет, Егор! Слушай, мы тупим. Ты же, вроде, катаешься?

— Привет. А что, не получается? Приложение перезапускали?

Галя робко спросила:

— Кстати, не знаешь, как дела у Кости?

Парень сказал:

— Погоди… Что пишет?

Я держала в руках мобильник, смотрела на Егора и почему-то никак не могла сосредоточиться на том, что говорит этот парень. Такие голубые глаза, такие широкие плечи. Качок? Пахло от него деревом. Почему деревом?

— Вы перезагрузитесь, — посоветовал он. — Ну, дайте ваш телефон… Так у вас приложение не стоит?

Галя рассмеялась.

— Ничего смешного, — буркнула я. — Не было повода завести.

— Теперь есть! — улыбнулся парень. — Вы, наверное, настоящий луддит — или правильно теперь говорить «луддитка»? Приложение установим. Меня, кстати, Егор зовут, но это вы и так поняли. А вас?

— Аи.

Приложение отсчитывало минуты, самокат рвался в бой, но я не спешила трогаться с места. Когда Егор отошел, я небрежно спросила:

— Давно его знаешь?

— Да, — ответила Галя. — Он Костин друг.