Игорь тогда посмотрел на него, словно хотел сказать: вот, мол, не ты один такой особенный. М-да… Жаль…
В какой-то момент честолюбие Игоря оказалось сильнее нашей дружбы. Не смог спокойно на мои успехи смотреть. И опыт боевой, и то, что взвод один из лучших – его заслуга, а хвалят меня. Да и не в похвале дело, видно же, кто из нас чего стоит. Не было бы меня, близко бы никто с ним не сравнился: грамотный, упорный, харизматичный. Ишь какие я теперь слова знаю. М-да… Харизматичный. А тут я такой… рыжий. И на Мэй он неправильно смотрит. Плохо смотрит. Или это я уже сам себя накручиваю?
Нет, все-таки надо отдать Белому должное. Завидует, но зависти своей воли не дает. Не придирается или еще как-то службу мне усложнить не пытается. Отношения у нас, можно сказать, остались, какие и были. Только вот шутки стали у Игоря злые, язвительные, да душевная связь, что у нас в начале службы образовалась, пропала навсегда. Боевой товарищ – да. Друг – нет.
Ладно, не будем о грустном. С Белым наши пути-дорожки завтра в любом случае на время разойдутся. Фотокарточка, где сержант Иван Жуков с генералом армии Жуковым Георгием Константиновичем вместе запечатлены, отправлена родне. Потом, как домой попаду, буду ахи-охи слушать. А вот показательный бой на шестах, устроенный в честь приезда высокого гостя Мэй с Юи, наверное, все смотревшие без исключения до конца жизни помнить будут.
Когда девушки вышли на импровизированную сцену, зрители ахнули. Юи Мэнчжоу была облачена в черное облегающее трико с белой аппликацией в виде журавлей, а Лин Мэй красовалась в традиционном китайском платье ханьфу, белоснежном как снег, с ярко-красной оторочкой и вышивкой, выглядевшей издалека как пятна крови. У обеих в руках было по боевому шесту алого цвета, в длину немного превышающему рост самих девушек.
Девушки на восточный манер поклонились присутствующему на представлении высокому гостю, потом друг другу, сделали по легкому шажку, сближаясь… И понеслось. Уже меньше чем через минуту Иван, да, судя по бушевавшим эмоциям, и все остальные, забыли, что бой ненастоящий.
Китаянки как наскипидаренные скакали по сцене, одновременно выделывая просто невероятные акробатические номера. И главное, ни на секунду не прекращая обмениваться ударами. Выпады и контрвыпады следовали безостановочно. Уколы из немыслимых позиций парировались такими же невероятными блоками.
Белое с черным соприкасалось, поглощая друг друга, и мгновенно разлеталось вновь, как будто не подчиняясь законам Вселенной. А довершали картину какие-то завораживающие инфернальные узоры, которые на этом постоянно меняющемся черно-белом фоне рисовались мелькавшими на границе восприятия алыми шестами.
Бой закончился внезапно, девушки скрестили свое оружие, отскочили друг от друга и замерли. А потом медленно, церемониально поклонились на четыре стороны света и, не сумев сдержать смех, под бурные восторги зрителей упорхнули со сцены.
А пока мы, курсанты и большая часть наставников, наслаждались зрелищем, предавались безделью и вообще радовались жизни, руководство бригады и товарищ Жуков обсуждали разные важные дела. В том числе и напрямую касающиеся нашей дальнейшей судьбы. Разумеется, не нашего ума дело, о чем там они говорили и что решили. Но одно решение отразилось на нас, курсантах, практически сразу.
Информация была не для наших ушей, но тем не менее уже на следующий день все знали, что следующий набор слушателей кратких курсов будет запредельным. Руководство, наплевав на секретность, в открытую говорило об уплотнении и занялось инспекцией пустующих зданий. Повариха требовала еще одну столовую и минимум двух нормальных поваров в помощь. На электроподстанции начались какие-то работы, сопровождающиеся перманентным матом.
А когда на занятии по основам военного законодательства курсантам раздали учебники по педагогике, уже и вечно сомневающийся Марсель поверил, что слухи о том, что все они останутся служить на базе младшими инструкторами, правда. Конечно, всех это обрадовало, Белый так вообще чуть не прыгал от счастья.
Иван тоже сначала совершенно искренне радовался вместе со всеми. А потом, к его несказанному удивлению, в душе появилось какое-то непонятное сомнение, что ли. Иван и раньше пытался угадать, к чему их готовят, но выходило не очень. Получалось, умели они многое, но все одинаково плохо. Впрочем, нет, например, он уже кое-чего стоит как сапер. Вот именно кое-чего. От былого ощущения, что они былинные герои и всех уделают одной левой, не осталось и следа.
Были ли краткие курсы первой ступенью в обучении на разведчика-диверсанта? Однозначно нет. Сил и средств в курсантов вложено много, а вот дисциплины совсем не подходящие.
Значит, предполагалось вернуть их в свои части? Кажется логичней всего. Но спрашивается, в каком качестве? Командир отделения разведчиков? Помощник взводного? Тоже не срастается. Уж скорее учили инструкторами быть, но никак не командирами.
Так, может быть, изначально планировалось оставить нас на базе? Увы, логика говорит, что до приезда Жукова никто этот вариант не рассматривал. Иначе не раздали бы уже чуть потрепанные учебники «Педагогика» за 1939 год. Нет, на первый взгляд все солидно и основательно, целый коллектив авторов под редакцией аж целого профессора, товарища Каирова. Но вот напечатаны книги не в Военгизе, а в каком-то Учпедгизе. А самое главное, все они имеют штампы разных библиотек, судя по всему, московских. Значит, собирали их впопыхах, с бору по сосенке. А если еще вспомнить про остальную суету?
Так на кого же нас учили? Обороняться, отступать и выходить из окружения? Ведь именно это мы умеем лучше всего. А тут выходит, никогда не узнать, для чего всё это. Остаемся и на скорую руку переучиваемся в наставников. Точнее даже, в помощников наставников. Немного даже обидно.
Но остаться на базе – значит остаться рядом с Мэй, а такой аргумент перевешивает все остальные, вместе взятые. Поэтому, ни слова не говоря о своем сожалении товарищам, Иван быстро выкинул ростки недовольства из головы. Младшим инструктором? Прекрасно! Да хоть помощником свинопаса, главное, рядом с ней!
Иван притормозил и, огибая образовавшуюся на его пути лужу, не сдержавшись, чертыхнулся, потому что, сойдя с натоптанной за зиму тропинки, сразу же провалился по колено в мокрый снег. Выбравшись опять на дорогу, Жук тем не менее улыбался. Бег давал возможность вспомнить и проанализировать случившиеся с ним за последнее время события. Самым важным из которых, разумеется, был разговор, или, даже можно сказать, свидание с самой лучшей на свете девушкой.
Случилось это знаменательное событие в тот судьбоносный день, когда к ним приехал Георгий Константинович. Разумеется, показательные выступления для начальника Генштаба не ограничились боем на шестах. Пусть не так эффектно и зрелищно, но свои навыки показали и курсанты, и многие инструктора. Для слушателей кратких курсов выступления стали в первую очередь экзаменом на слаженность взвода в целом, и только во вторую курсанты демонстрировали индивидуальные навыки.
Иван, например, уже привычно (ага, только забывая буквы от волнения: не каждый день генерал армии экзаменует, да еще перед которым тебя некоторое время назад расхваливали) рассказывал про мины, стоящие в настоящее время на вооружении в армиях СССР и Германии. А когда Жук справился с волнением и уже решил, что все закончилось, Георгий Константинович спросил, а что сержант будет делать, если мин рядом нет, а произвести подрыв цели необходимо.
Тут уж, спасибо Варвару и его «вандалам», Иван выдал так выдал. А конкретизируйте, товарищ генерал армии, какую цель желаете взорвать. Мост? Склад боеприпасов? Казарму? Производственный цех? Или, может быть, просто дорогу заминировать? А кто по ней пойдет: пехота, автотранспорт, танки? А какова наша диспозиция, что есть рядом? Может быть, снаряды, бомбы, строительная взрывчатка? Тогда совсем хорошо и просто. А если горюче-смазочные и удобрения, то уже не так просто, но тоже хорошо. Если уж совсем ничего нет, мы мину из говна и палок все равно соорудим, но эффект уже, сами понимаете, будет скорее психологический.
