Ехали в молчании, почти не обмениваясь фразами. Трое моих знакомых иногда склоняли друг к другу головы и неслышно шептались, коротко кивая или едва разборчиво произнося отрывистые фразы. Улло и я не общались, сидя по разные стороны: я в дальнем конце, он рядом с боксом, в начале салона, напротив служащих. По одну руку от Милиана, возле окна, лицом к товарищам сидел четвертый архивист. Я смотрел в окно, изучая загородные и сельские пейзажи. Водитель вел карт молча.

Ехали почти четверть часа, когда я узнал местность – мы проезжали точку, где летом был разбит лагерь близ обнаруженной Жилы, лагерь, где я провел несколько дней, снимая показания с приборов учета, установленных около выбросов Жилы своей энергии. Разволновался, мои мысли подкидывали воспоминания тех дней. Я почти приник к окну, думая рассмотреть место внимательнее. Отсюда не видно, каков разлом: зажил ли он – если вообще такое возможно, искусственно ли от него избавились. От лагеря не осталось и следа: нет палаток и приборов, только заградительная решетка и предупреждающая об опасности данного участка лента.

Вдруг карт заметно сбавил скорость и секунды спустя остановился у въездных ворот к территории бывшего лагеря. Почему остановка? Не то чтобы я занервничал, но вопросом задался.

Дальше всё произошло слишком быстро.

Три мага, сидевших рядом – мои знакомые, сделали быстрое и почти неуловимое движение рукой, выстрелив в сидевших напротив товарища и Улло заклинательными всполохами. Милиан и чародей не успели отреагировать, даже испугаться, кажется, не успели, как были сражены магией. Их вжало в спинки кресел, оба обмякли, Улло выронил из рук бумаги.

- Милиан! – испуганно вскричал я, подскочив на месте и дернувшись к Проводнику.

В тот же миг волшебники обернулись на меня, наставив кулоны. Я рухнул обратно в кресло, вжимаясь в него и тяжело дыша от страха. Совершенно не интересуясь, что происходит в салоне, водитель вышел из карта и отправился к воротам – раскрывать их. Значит, он в сговоре с этими, заодно? Значит, мои разговорчивые приятели – враги? Они специально познакомились со мной, чтобы сблизиться, уже тогда готовя некий хитрый и плохой план? Но почему только четверо? Почему не поразили пятого? Не смертельно ли ударили в Милиана?

- Милиан, – просипел я, переведя взгляд на Улло.

- Он просто пробудет в отключке какое-то время, – спокойно заверил один из нападавших.

- Вы кто такие… на самом деле? – тихо спросил я.

В горле пересохло. Я вцепился в кресло до побеления костяшек, страшась, что в меня самого могут выстрелить не просто опасно поражающим, но и смертельным – я помнил сказанное Улло: от меня могут без зазрения совести избавиться нуары, когда я в очередной раз помешаю им. Но чем я мешаю сейчас? И точно ли чародеи – нуары?

- Вы – нуары? – произнес я.

- Вполне может быть, – кивнул второй маг.

Дверь карта раскрыл водитель. Он же раскрыл входные ворота на территорию некогда бывшего исследовательского лагеря. Я боялся представить, что последует. Я не знал, что делать, что предпринять. Мысли хаотично бились в голове, невероятно путались. Я думал, если от меня не избавятся, так для чего-нибудь паршивого используют. А если всё-таки… Вторым хороводом рядом с мыслями о гибели рябили вспышки-воспоминания об изворотливости нуаров: как они умеют профессионально втираться в доверие, что почти никому не под силу распознать в них врага, даже охране хранилища – места, куда разрешено только прошедшим через множество степеней допусков к важной и тайной информации. Если нуары так ловко проходят систему проверки безопасности, значит, она далеко несовершенна? Или их психологическая заточка сильна до такой невероятности, что страшно подумать, какие на их фоне все доверчивые, будто младенцы?

- Мы знаем, что в ящике. Доставай. Мы идем туда. –Волшебница сперва кивнула мне на бокс, потом – на огороженную территорию.

Под прицелами заряженных кулонов, – водитель, стоя у карта, тоже направил на меня артефакт – стараясь не смотреть предателям в лица, дабы не провоцировать, пытаясь успокоиться, я на подкашивающихся ногах, медленно, с поднятыми руками прошел к боксу, отстегнув от него ремни. Щелкнул замками, снял крышку. Посмотрел на сраженных Улло и мага: вроде дышат – грудь слабо, но поднимается. Под крышкой оказался еще один резервуар. Я посмотрел на него, не желая трогать. За полупрозрачным толстым стеклом, помещенный в еще меньшую коробочку, угадывался перстень. Оболочка вокруг него утолщена. Но эта защитная смазка была темная. Всё-таки сила камня продолжает обнаруживать себя и поражать даже защиту, надеясь сломать ее и высвободиться.

- Я… могу удостовериться, что они живы? – Мой голос дрогнул, когда я поднял лицо на Милиана и архивного служащего.

- Да, но без хитростей, – сдержанно произнесла женщина.

Я протянул руку к шее и груди сраженных, ощутил медленное биение сердец и легкий молоточек артерий. А если предатели обманули и мой Проводник с сопровождающим всё же умрут?

- Забирай перстень и идем, – холодно произнес старший из архивистов. – Ну же!

Сглотнув, сбившись дыханием, я отсоединил защитное стекло и враз вспотевшей, дрожащей ладонью взял коробочку с артефактом.

- На выход.

Последовал ощутимый тычок в спину. На негнущихся ногах я поднялся с пола, обеспокоенно посмотрел на Милиана и вывалился из карта. Коробочку с перстнем держал на расстоянии, вытянув руку.

- Боишься? Правильно, – видя мою нервозность, произнес второй маг, когда меня вновь толкнули в спину, направляя за ворота на территорию бывшего лагеря. Чародей прошел мимо и выхватил коробочку у меня из рук. Водитель карта остался: если Милиан и архивист очнутся, оглушить их повторно. Бога ради, только бы именно оглушить – не убить.

- Страх – адекватная реакция любого здравомыслящего. Боишься, значит, знаешь, что есть силы могучее тебя. Значит, понимаешь, что есть высшее – сильнее низменного сущего, – сильным голосом произнесла женщина.

Я шел вперед не оборачиваясь, с каждым шагом будто тяжелел и врастал в землю. Сердце стучало в ушах. Куда мы идем? Что будет с перстнем? Со мной? Я не знал, что делать, как выпутываться. Мысли улетучились. Странно, что сейчас в голову ничего не приходит. Обычно ведь что-то возникает, озаряет ум. При опасной встрече с Морсусом я додумался вызвать клона, при проникновении нуара в «ядерную» комнату додумался спрятать перстень. Почему сейчас ничего не придумывается? Почему сейчас я настолько остро чувствую страх за свою жизнь, но не могу предпринять ничего? А что было раньше? Что мне раньше мешало рассуждать об опасности ситуации?

- Времени у нас мало, – нетерпеливо произнес младший из магов. (О, нет, если он так говорит, значит, действительно хотят свершить какой-то кровавый приговор?) – Будем кратки. И постараемся, Константин, внушить вам, что пострадаете вы за правое дело. Вы обязаны гордиться, что отдаете себя на великую цель.

Тут я застыл. Замер. Задохнулся от нехватки воздуха. В смысле – «пострадаете»? В смысле – «отдаете себя»? Неужели всё, это конец, последние минуты…

Нет, нет, нет. Такого не может быть. Это сон. Это страшная сказка. Мне это снится. Нет. Всё какой-то обман. Мне надо домой. Пожалуйста. Я хочу к Лизе. К детям. Этого не может быть, это бред, это шутка, это не по-настоящему.

Это не со мной.

Тычок в плечо. Я зашагал, но еще медленнее. С невероятной тяжестью на меня легло осознание: если до сих пор не грохнули с помощью артефактов, значит, прикончат как-то по-другому. И в этом будет задействован перстень.

- Морсус, так не вовремя покинувший этот мир, ушел в мир иных, неподвластных нашему пониманию реальностей, – заговорил архивист, несший перстень. (Я его едва слышал – всё как в тумане: и голоса, и картинка перед глазами вокруг.) – А его не хватает именно здесь, среди нас, и прямо сейчас. Совсем недавно братство сплотившихся Последователей – не только нуаров, но нас, единомышленников нового магического откровения,находилось на пороге открытия, которое хотел, но не успел предъявить этому миру, неготовому к встрече со своей настоящей, пусть даже и жестокой судьбой, Морсус. Редкий, признанныймастерколдовского искусства.Даже творец, художник! Но вы, Константин, помешали этому свершиться. Вы и этот старик Улло не дали Морсусу написать и озаглавить новую главу истории Амарада. Вы уничтожили его физическую оболочку, но нет – не уничтожили его сущность. Только он один за всю истории колдовства сумел постичь эфирную тайну магии – воссоединение бестелесного и агрегатного и раскрыл ее не всем, лишь самым близким, проверенным временем, опытом. Доказательство его разгадки – у нас в руках. Кроется в этом перстне. Его живом перстне.