Вокруг сразу все зашевелились, хоть и без дворовой суеты. Олаф отправился за встретившим их патрульным, командиры снарядили людей разгружать телеги с едой и вещами, а возничие распрягали лошадей. Тот самый Руф, бодрый темноволосый парнишка лет двадцати с какой-то травинкой в зубах, махнул Лоренцу рукой и повёл его вглубь лагеря.

Расставленные на траве шатры складывались в целые кварталы. У самых больших развевались знамёна знатных соседей Мерфоса: чёрные на зелёном полосы, вздыбленный лев на пурпурном поле, перекрещенные мечи на белом… по левую руку стояли столы с натянутым над ними тряпичным навесом, а рядом тлели угли в огромном кострище: похоже, здесь готовили на всех еду. Далеко слева раздавалось громкое ржание и резко пахнуло навозом. Из шатра позади раздался звонкий девичий смех; Лоренц вздрогнул от неожиданного звука.

– Что здесь делают женщины? – осмелился-таки он спросить у своего провожатого. Тот развёл руками.

– Вы, господин, точно не захотите видеть две тысячи мужиков, запертых в одиночестве. Да ладно вам, успокойтесь, – хохотнул Руф, – в первую очередь они прачки и посудомойки.

– А во вторую? – нахмурился Лоренц. Тот только снова чуть ухмыльнулся и ускорил шаг. Женский смех затих, кони были всё громче. Из-под навеса поодаль послышались хриплые крики, ругань и удары. Сиятельство покосился на шатёр.

– Вы ничего с этим не сделаете? – уточнил он. Чем ближе они подходили, тем яснее была слышна драка. Руф махнул рукой.

– Это обычное дело. Небось не поделили выигрыш или поспорили, кто сегодня пойдёт в караул. Пока не втягивают остальных, всё хорошо. Вы что, в первый раз?

Лоренц вздохнул. В деревне над ним насмехались из-за слишком уж развитого чувства долга, здесь – за то, что он привык к порядку и законопослушным подданным. То ли ещё будет… этот Руф его старше всего на пару лет, по одежде – простой человек, а позволяет себе язвить, будто Лоренц – его конюший, не выше.

– Доложи Светлости, – велел военный, остановившись у огороженного высокого шатра и чуть поклонившись постовому, – к нему гости пожаловали.

Постовой, кивнув, зашёл внутрь. Через мгновение он вернулся и, поклонившись Лоренцу, жестом пригласил его зайти.

За забором был широкий свободный двор, в центре которого стоял шатёр с тем самым червлёно-белым полосатым знаменем. У костра на табурете сидел сам князь – рослый воин с медно-каштановой бородой, серьёзный и хмурый. Чуть поодаль, расположившись прямо на траве, молодой мужчина с посеребрённой сединой косой неспешно правил заточку на мече. С другой стороны шатра черноволосый юноша в одной одежде, без кольчуги, собирал бумаги в небольшой ларь.

– Ваша Светлость, – Лоренц низко поклонился. – Мы прибыли так быстро, как только смогли.

Бородач поднял голову и чуть кивнул в знак приветствия.

– Альмонт? – он махнул рукой на повязку с гербом.

– Лоренц, сын Его Сиятельства Филиппа. Батюшка мой просил передать вам это, – юноша вынул из-за ремня письмо и протянул его фельдмаршалу. Тот, не вставая, забрал лист, разорвал печать и развернул бумагу.

– Я думал, что не вы его первый сын, – чуть хмуро отозвался фельдмаршал. Лоренц насупился.

– Мой старший брат – незаконнорожденный. Он подведён ко двору совсем недавно и не обучен держать оружие. Остальные дети – девочки, и потому поехать мог только я.

– Вот как… – пробормотал Фернетт, не отрываясь от чтения письма, – значит, вас отправили, как единственного наследника и преемника…

– Именно так, – юноша улыбнулся.

– Или просто захотели избавиться от соперника за место в управе, – пробормотал седой, не отвлекаясь от своего дела. Лоренц побледнел.

– Не дерзи, Айскальт, он дворянин! – вспылил князь. – Или ты хочешь, чтоб тебя высек этот юнец?!

– Извините меня, господин, – мужчина тихо вздохнул и, повернувшись к Лоренцу, низко поклонился. Не дожидаясь хоть какой-то реакции, он снова вернулся к своему мечу. Орне Фернетт устало потёр виски и, вернувшись к чтению, надолго замолчал. Юноша, собиравший бумаги, наконец закончил свою работу и захлопнул свой сундук. Князь выдохнул и сложил письмо.

– Что ж. Батюшка ваш искренне просит о том, чтоб мы назначили вам учителя и не отправляли в путь ближайшую дюжину дней. За людей ваших, впрочем, он подобного не писал… так что за вами присмотрят, а вот ваших… сколько их?

– Сотня… – пробормотал Лоренц. Не скрывая любопытства, он рассматривал юношу с бумагами: высокий, черноволосый и очень уставший. Кажется, для него военный лагерь ещё менее привычен.

– Вашу сотню солдат, как оклемаются от перехода, включим во Флоссфуртский приказ. Вы с ними пойдёте сразу, как только приставленный мечник решит, что вы умеете всё, что должно. Думаю, у вас было хорошее образование… – тихо добавил князь Орне в сторону, – ваш отец должен был постараться.

Что ж, хотя бы не отправят на передовую без подготовки. Это, увы, не только радовало Лоренца, но и оскорбляло немного – неужели даже батюшка не считает, что он годен к службе? У них же было столько лет на подготовку!

– Проводи господина Мариана к конюшим, и моей гвардии тоже передай о сборах, – велел князь, пряча письмо за ремни, – мы выедем сегодня же ночью, как только покончим со всеми делами.

– Не думал, что голове приказа впору быть посыльным, – седой отложил оселок и хмуро взглянул на Фернетта. – Почему не отправить постового?

– Потому что голова приказа ты только на поле боя, – отрезал тот, – а здесь, будь добр, исполни волю великого князя и своего прямого командира!

Чернявый попытался было поднять ларь, но сделал с ним несколько шагов и поставил его обратно на землю дрожащими пальцами. Седой покачал головой, подхватил сундучок одной рукой и кивком пригласил паренька проследовать за ним. Когда оба вышли, а постовой встал на своё место, Фернетт сложил руки на груди и окинул Лоренца изучающим взглядом.

– Введу вас пока в курс дела. Фратейские войска стоят по нашу сторону Левсан, последняя разведка доложила о рассредоточении четырёх тысяч людей вдоль всего берега от моста и почти до гор на востоке. Мы ожидаем от них не прямой битвы, а мелких стычек по всем направлениям от реки. В идеальных условиях мы это предупреждаем и идём с востока к мосту, разбивая их на пути. Со стороны переправы нам навстречу будет двигаться первый Ивкальгский приказ – людей в нём сейчас больше, чем в столичном. В неидеальных… разведка была шесть дней назад, мы ждали несколько знамён и не могли выйти. В ближайшие два дня отряд отправится снова для изучения ситуации. Вопросы? – князь наклонил голову к правому плечу, с любопытством глядя на юношу.

– Был один, – признал тот, – вы связываете убийства в городах с переправой?

Мужчина, нахмурившись, прикрыл глаза.

– В городах не видели чужаков. Если нападения прекратятся, когда мы вытесним Фратанию обратно на свои земли, тем лучше. Если нет – то это не тот вопрос, который мне предстоит решать.

– Да… спасибо, – пробормотал Лоренц. Из головы не выходили слова князя. Пойдём вдоль всей реки! Лишь бы названный учитель признал его мастерство. Отсиживаться в лагере, пока его люди уйдут в поход, было бы не то что невыносимо – это было бы позором.

Постовой снова отошёл и скрипнул калиткой, а мужчина с косой вновь вернулся на лужайку. Бережно вытерев меч от земли, он вернул его в ножны и принялся чистить оселок, на который налипла мокрая осенняя трава.

– Походите сегодня ночью по лагерю, поговорите с командирами, – велел Фернетт. – Вы ведь впервые здесь? Убедитесь, что знаете всех людей, которые привели сюда свои войска. Поверьте, знакомство избавит вас от проблем. К тому же, вам нужно выбрать себе учителя.

– Из кого я могу его выбрать? – недоверчиво спросил Лоренц, разглядывая чужой шатёр. С ним снарядили такие же, только размером меньше – для него, и совсем небольшие, на десять человек вповалку – для солдат. Князь махнул рукой.

– Из рядовых не советую, не все достаточно обучены. Если человек хоть до десятника дошёл, то от него будет толк.