А в темной пещере одетый в белые одежды колдун из последних сил раскручивал посохом леденеющий на глазах омут. Пот застил глаза, ноги подкашивались. Не удержавшись, Еремеич схватился за посох.

— Крути, — теряя сознание, прохрипел колдун, — иначе не вытянем…

***

Уди с тревогой разглядывала энергетическую каплю, доставленную из последней экспедиции. Ее настораживали чужеродные вкрапления, и она все медлила.

— О, ты делаешь прогресс, очаровательная Уди, — сказал Рок, бесшумно нарисовавшись, за спиной девушки. — В твоей капельке энергий начали появляться человеческие эмоции.

Обойдя девушку, он бережно взял из ее рук сосуд, поднес к глазам и начал внимательно изучать.

— Да здесь и тщеславие, и гордыня, и удивление, и испуг. Обладатель столь колоритного букета эмоций явно претендует на роль властителя. Да вот беда! В подлунной все троны заняты. Хотя чем черт не шутит, принцессы-то свободны.

— Ты заинтриговал меня, Роки, — холодно проговорила красавица, тщательно скрывая свои страхи. — И что, обладатель этих эмоций — человек? И он стремится к власти? А как ты это видишь?

— О, моя любознательная Уди! Давай перейдем от вопросов к действию, и тогда ты все поймешь.

Благородное лицо Рока сияло обворожительно загадочной улыбкой. Опрокинув сосуд над аквариумом, он погрузил каплю в лоно звездных рыб. Легкое смешение в начале быстро переросло в вихрь живых страстей. Черные и красные всполохи как живые чудовища обвивались вокруг Удачи, заставляя ее вздрагивать и непроизвольно ежиться.

— Роки, мне страшно, — вся дрожа, отступила назад красавица даже не осознавая, что оказалась в сильных объятиях, стоявшего позади нее мужчины.

— Но посмотри, какой удивительный накал страстей, — зашептал он на ушко.

— Смерть! — Вскрикнула Уди.

— Забвение, — эхом отозвался Рок.

— Любовь?

— Вожделение.

— Но это же — страсть?

— Гордыня.

— А это что?

— Власть или лучше сказать, стремление к власти.

— О, Рок, ты злой! — Воскликнула девушка, когда вся феерия света закончилась.

С улыбкой мужчина сделал небольшой поклон, целуя кончики пальцев красавицы.

— Милая Удача, ты так чиста и наивна. Но мир это не только изумрудные краски. А, если честно, тебе же понравилось, душа моя? Какой накал, какая новизна!

Девушка выдернула руку и резко отвернулась.

— Ты, как всегда, стремишься уколоть меня.

— Да что ты, девочка моя, я только пытаюсь расширить твои горизонты и подарить твоему миру другие краски.

— Черные?

— А ты видела белые? — Вопросом на вопрос ответил мужчина.

— Нет.

— Тогда я думаю, ты не откажешься от моего подарка и перестанешь использовать военную технику для детских игр.

Как фокусник он извлек из коробки черный комочек и посадил к себе на руку. Черный зверек с крылышками, нос пятачком, чуть вздернутым кверху, острые зубки, ушки торчком и черные бусинки глаз, не мигая воззрились на девушку.

— Фу, что это за уродец?

— Не спеши, прекрасная Уди, этого зверька зовут Гарги. У людей считается, что он отгоняет злые силы. А еще, и это главное, он умеет собирать энергию для твоих звездных рыбок.

На лице девушки отразился интерес.

— Гарги питаются эмоциями всего живого — животными, растениями, людей. Так что почаще выпускай его в подлунный.

— А что еще он любит?

— Молоко, обыкновенное молоко, которым ты любишь побаловаться по утрам, только не переусердствуй, для Гарги — это как вино.

Девушка плеснула в мисочку немного молока и поставила на стол. Зверек быстро сделал большой глоток, а потом замер над мисочкой и только изредка опускал язык, чтобы лакнуть белое удовольствие. Скоро его окрас стал молочно-дымчатым, а осоловелые глазки продолжали буравить мисочку с молоком. Уди нежно почесала зверька между торчащих ушек. Гарги поднял на нее маслянистые глазки и развел ушки в стороны, он сразу стал напоминать влюбленного щенка.

— Какой он забавный, Роки, — с улыбкой произнесла девушка.

— Только помни, у него острые зубки.

— А как же белая краска? — Напомнила Уди.

— Кажется, я вызвал в твоем сердце интерес? Что ж, смотри. Гарги, аршо!

Зверек не шевелясь перевел на него взгляд, потом неспешно вернул его на Уди, продолжая наслаждаться ее прикосновениями. Потом он поднял заднюю лапку, пару раз чесанул коготками бочок и оттопырил ее в сторону. В лапке поблескивал перламутровый белый шарик. Рок быстро подставил кувшин, и капля чистой белой энергии запела в силовом поле сосуда.

Генерал очнулся от странного забытья. Чудный сон, как наваждение продолжал стоять перед глазами. Красивый мужчина и безумно красивая женщина, они о чем-то говорили очень важном и нужном, но он не помнил. Последней мыслью его был луч от небесной косынки, накрывающий все вокруг. А в голове как набат звучали слова этого красавицы: «А принцесса-то свободна!»

— Дурак, я дурак, — закряхтел Самохвалыч, тяжело поднимаясь с земли, — и куда только мои глаза смотрели?

От слабости голова закружилась, и генералу пришлось опереться на ближайшее дерево.

— Скоро песок начнет сыпаться, а я все в войнушку играю, да по бабам непотребным шляюсь. А не пора ли тебе, мужик, семьей обзавестись, — задал сам себе вопрос генерал, — да и принцесса с тобой одной думкой пышет, а это ой как сближает.

И отломав себе большой сук для посоха, он неспешно побрел к деревне, мелькающей чуть в дали.

Рассвет следующего дня встретил нас на полпути к той самой кино-скале, о которой я уже так много чего наслышана, но еще так и не увидела. Надо отметить, что любопытство самый эффективный погонщик.

У скалы нас собралась вполне солидная компания: ученые, люд из военных, трое из сподвижников царя со своей челядью, Петрархиус и мы с Максом. Все расположились небольшим лагерем на опушке леса недалеко от местной достопримечательности.

А скала действительно отличалась от всей окружающей местности. Серая глыба, правильной конической формы одиноко высилась посреди лесистой равнины. За чашечкой чая, я внимательно присматривалась к знаменитой соседке. Ни что в ней не выдавало рукотворного творения, да и законы природы мало чем объясняли, как посередь равнины смогла вырасти столь правильная гора. До заката было еще часа два, и мы решили поближе познакомиться с объемным экраном нашего природного зрелища.

Россыпь некрупных камней отделяла гору от кромки растительности. Ни мелкий кустарник, ни мох не посягали на эту серую громадину, острым конусом уходившую в небо. На ощупь эта скала тоже была обыкновенная, и при соприкосновении с ней ни пятые, ни шестые чувства себя не проявляли. Проследовав вдоль скалы, мы увидели начало говорливого родничка, бьющего из земли. А дальше, сколько хватало взгляда, картина была весьма однообразна, голенькая скала, россыпь камней метров двадцать и буйная невысокая местная растительность.

Полюбовавшись на однообразие, мы решили вернуться в лагерь и подождать вечернего сеанса. Первые закатные лучи тронули вершину конуса, и на скале начало проявляться изображение. Мы внимательно просмотрели фильм и продолжали хранить молчание, даже когда угас последний луч, углубившись в собственные впечатления.

— Господа, чайку?

— А почему бы и нет, — сказал Петрархиус, вставая и разминая ноги.

— У нас будет возможность полюбоваться этим зрелищем и не один день, — пробурчал Макс.

— Ваше величество, а зрелище-то воистину интересное, — подал голос молодой ученый, — все началось на вершине горы, заметили? А вот интересно изображение возникает по всей горе или только на этом склоне? А еще…

И обсуждение, подкрепленное горячим чайком, потело своим руслом. Надо отметить, что и народ здесь собрался любознательный и знающий, и нервишками покрепче. Разжившись кружечкой ароматного чая и укутавшись в дорожный плед, я притулилась чуть в сторонке, чутко обсмаковывая увиденное и услышанное.