Волей случая в этот лихой день я оказалась в замке и бесцельно бродила по его закоулкам, коридорам и тайным комнатам. Меня никто не окликал и не останавливал. Предоставленная сама себе я неспешно переходила из одной комнаты в другую, лишь изредка вздрагивая от близкого окрика или резкого стука. В одной из комнат я случайно наткнулась на принцессу. Она маленьким испуганным зверьком втиснулась в большое старое кресло и, свернувшись калачиком, пыталась отрешиться от действительности.

— Азалия, душа моя, — тихонько позвала девушку.

Круглые от испуга глаза и стучащие зубы с лихвой выдавали внутреннее состояние принцессы.

— Девочка моя, что с тобой? Что здесь происходит? Куда все попрятались? И почему ты одна? Где твои мамки и няньки?

Задавая эти вопросы, я тихонько поглаживала ее по плечу и видела, как более осознанным стал взгляд, и страх чуть сместился в уголки глаз. С трудом выманив ее из укрытия, я предложила вместе поискать тихую комнату, где можно было бы попить чайку и согреться у камина. Так мы продолжили наше путешествие вместе. Принцесса значительно лучше меня ориентировалась во всех лабиринтах этого замка, поэтому очень скоро мы оказались в небольшой восьмиугольной зале со сводчатым потолком. В центре размещался открытый камин — кострище, где к удивлению горел небольшой огонь. И как только мы закрыли за собой дверь, в зале воцарилась мягкая тишина.

Усадив принцессу на диван и оперевшись на женскую смекалку и интуицию, я быстренько сварганила ароматный напиток.

— Да, лихо закрутила непогода, — задумчиво проронила я себе под нос, потягивая обжигающий чай.

— Я такого никогда в жизни не видела, — отозвалась принцесса, зябко поёживая плечиками.

— Не боись, прорвемся.

Глазки принцессы все сильнее слипались, поэтому уложив её и прикрыв теплым пледом, я села рядышком и призадумалась.

А подумать было о чем, да и оглядеться по сторонам тоже.

Очень необычная комната, здесь все дышало глубокой стариной, колдовством и мистикой. Стены, сложенные из грубого камня, целая стена со скляночками, баночками и фантастическими предметами. Стол, подвешенный на цепях. Стеллаж с книгами и фолиантами. Обходя комнату по кругу, я вскользь старалась коснуться привлекших мое внимание предметов. Какие-то были теплыми, какие-то холодными и даже ледяными, некоторые жалили, и рука непроизвольно отдергивалась, а были и такие, которые хотелось трогать, гладить или просто взять в руки.

И тут моё внимание привлекла подставка, на которой лежала раскрытая книга. Громко чихнув от накопившейся на страницах пыли, я уткнулась в её страницы. О, диво! Они были пустыми. «Избушка, избушка, повернись к лесу задом…» — вспомнила я присказку из русской сказки и, не задумываясь, ляпнула.

— Книжка, книжка, прояви сокрытое, — и легонько подула, пылинки весело закружились над страничками и, они остались пусты.

Разочарованно, я шмыгнула носом и, готовая отвернуться, еще раз громко чихнула.

— Будь здорова! — Засеребрилась надпись на листе.

— Спасибо! — Машинально ответив, я обалдело уставилась в книгу. А там было чем полюбоваться. Из серебристых пылинок складывались узоры, рассыпались и снова складывались в слова.

— И много в тебе знаний сокрыто? — Задала я очередной глупый вопрос.

Книга пренебрежительно фыркнула роем пылинок.

— А если тебя закрыть, — не унималась я, — ты хамить перестанешь?

— И уйдешь ты без ответа не солоно нахлебавшись, — парировала книга.

Прикусив губу и сощурив глазки, я зло посмотрела на несговорчивую собеседницу. И тут в мою голову настойчиво постучалась еще одна знаменитая фраза.

— Свет мой, книжечка, скажи, да всю правду расскажи, что за буря за окошком, разыгралася во ржи?

— Ответ ищи через Медальон Силы, — золотом засияла фраза на всю станицу. Засияла и вмиг рассыпалась в серую пыль.

— Вот тебе на, — почесала я затылок, — одна загадка круче другой. И что дальше? И что теперь делать?

Но книга молчала.

— Ладно, и на том спасибо, — обиженно буркнула я, отходя в сторону.

С порывом ветра и шума в зал ворвался Макс.

— Что ты тут делаешь? — Громогласно возвестил он о своем прибытие.

— Тише, Азалия спит, — шикнула я. — Между прочим, как ты на счет горяченького чайку?

Пометавшись по залу, он придвинул к огню старый стул черного дерева, сел и, отхлебнув глоток обжигающего терпкого чая, уставился на огонь.

— Я так давно здесь не был, что почти забыл о существовании этого зала, — задумчиво произнес он, — этот зал находится в башне. И мой дед еще говорил, что башня уже стояла, когда здесь был другой город. И когда он умер и стал песком, и когда вырос наш город… Здесь ничего не меняется. И даже Петрархиус не смог открыть тайну этого зала, поэтому его лаборатория там, — и Макс махнул рукой в неопределенную сторону. — А как вас сюда занесло? — Опомнился он.

— Мы искали тишины, а здесь неслышно бури и огонь горит, — оправдывалась я.

— Сколько себя помню, здесь всегда горит огонь, — буркнул Макс.

Иголочка любопытства тут же заставила меня более пристально взглянуть на пламя. Что-то оно мне напоминало, такое родное и близкое, постоянный огонь, без дыма и без дров… — Откуда здесь газ? Кто и как это сделал?

Я было открыла рот, но Макс перебил.

— Вы долго тут не задерживайтесь, о башне ходит дурная слава неразгаданных тайн. — Поднявшись, он вышел из зала, так и оставив меня стоять со своим незаданным вопросом, готовым уже сорваться с кончика языка.

Дурак, кто же женщине говорит о тайном, да еще любопытном? Она же теперь ночами спать не будет, пока не удовлетворит свою жажду непознанного.

— Да, скоро он нас не дождется, — молвила я, более внимательно оглядываясь по сторонам.

Генерал во главе небольшого войска прибыл в злополучную деревню. Его взору предстала плачевная картина недавних событий: безликая улица со странными домишками, неровными заборами, бесцветной растительностью и болявой скотиной.

— Что ж за гады здесь бесчинствовали? — В сердцах вырвалось у него. — Расквартировываемся, ребята. Местным помогаем чем можем, не баловать тут, — строгим голосом наказал он и добавил, обращаясь к адъютанту, — старосту ко мне.

— Ну, что хорошего скажешь, Потапыч? — Задал свой вопрос генерал, — ты сделал, что я просил?

Лысый, круглый мужичонка просочился в дверь и подобострастно замер у притолоки.

— Все сделали, Першил Самохвалович, все в лучшем виде изготовили, — запричитал он, — у Леськи все погреба перетрясли, но достали.

Лысина его взмокла, и он нервно отер ее рукой.

— Да ты проходи, садись, чего дверь-то подпирать, — на правах хозяина пробасил генерал. — Расскажи-ка лучше, что здесь было и как?

— Так ведь набежали, налетели ироды окаянные, — заторопился староста, — видимо не видимо. Мы их и топтали, и огненные шары из просмоленной соломы на них пускали, как вы приказывали. А они в огонь прут и с прямой не сворачивают. Идут и так зловеще ножками топают, да звуки скрипучие издают, что мороз по коже, и страх душу леденит. Кто живой на их пути встретится, облепляют всего и живьем грызут. Скотинку, что на пути попалась, до костей обглодали. У детишек, кого покусали, жар, да руки ноги пораспухли. Бабы воют, мужики за топоры хватаются. Да только, что с топорами против муравьев сделаешь? — Горько закончил староста.

Мужики помолчали.

— Ладно, Потапыч, некогда раскисать. Когда они, думаешь, снова попрут?

— Да кто ж его знает, господин генерал. Я, правда, по всем ближайшим деревням мальцов разослал. Как что начнется, гонец тут же прискачет.

— Это ты правильно сделал, хвалю!

Староста при этих словах приосанился.

— А сейчас, думаю, надо собрать моих ребят да обсудить с ними дела ратные. Не сочти за труд, Потапыч, крикни мне моего адъютанта, он небось на крыльце зубоскалит. Да и сам через часок подходи в трактир у Бобылихи, там и потолкуем.