— Да любопытное послание, — пробасил пожилой ученый, — тут без колдовства явно не обошлось. Да и таких треугольных существ, что огнем плюются, я что-то в жизни не видывал. Чудно и непонятно.

— Это самолеты, — не ко времени вставила я, — военные самолеты. И управляют ими такие же как мы живые существа.

Все обсуждения разом стихли, и взгляды обратились ко мне, требуя продолжения.

— В моем мире такие машины называют самолетами, то есть машины, которые летают. И управляют ими летчики. Военные самолеты это очень грозное оружие, они летают очень высоко, так высоко, что мы их с земли просто не видим. Их запас вооружения обычно такой, что мама не горюй, — мой монолог проистекал в абсолютной тишине, разбавляемый стрекотом цикад. И меня, конечно, понесло, — а вот что точно любопытно, так это само изображение. Оно цветное и объемное. Но при этом статичное. А движение достигается за счет опускания луча света на плоскость скалы. Это какими же техническими знаниями надо обладать? Кто были те, кто оставил кино на скале, и зачем, хотя это, наверное, понятно. Похоже на послание потомкам, переправленное через века.

— Ну, хватит, — резко перебил меня Макс, — мы все устали и нам пора отдохнуть.

Все разом загомонили, встали и начали расползаться, что-то жарко обсуждая.

Макс тяжело и пристально смотрел на меня. Потом глубоко вздохнул и произнес.

— Вы меня удивили, сударыня.

Я уже размечталась возгордиться своими знаниями, но меня грубо осадили.

— Ваши неуместные фантазии только мешают общему делу, так что постарайтесь их хранить при себе. — И уже отворачиваясь, добавил, — в женской головке уместнее жить другим мыслям, чем этой научной чепухе.

— Но я не фантазировала. И какие такие уж мысли должны быть в моей голове?

Мое негодующее восклицание улетело в пустоту, а я еще долго сидела у костра, ворочая угольки и сглатывая обидный комок слез, подступивший к горлу.

***

Наутро я предпочла держаться от всех в стороне, стараясь отдаться своим мыслям и желаниям. Но это продолжалось недолго.

— Меня зовут Элим. Сударыня, мне вчера понравились ваши смелые мысли. Можно я кое-что уточню?

Молодой ученый оказался въедливым собеседником, не оставляющий без внимания ни мелких деталей, ни подробностей.

Отвечая на его вопросы, я удивилась, сколько же разной информации хранится в моей маленькой империи памяти.

— Откуда вам все это известно? — С неким подозрением уточнял Элим. — Где вы почерпнули столько информации?

— Я много путешествовала, прежде чем осесть в Изумрудной, и встречалась со многими мудрецами и хранителями своего мира, — схитрила я, уходя от прямого ответа.

— Если в других землях есть такие знания, — подытожил Элим, — то наш враг куда более серьезный, чем мы предполагаем.

Такого поворота мыслей я и не предполагала, поэтому скоренько прикусила свой болтливый язычок. Может Макс и прав, предлагая мне немножко помолчать, постучалась запоздалая мысль?

Уже к полудню мы бойко исследовали скалу, совместно проверяя родившиеся гипотезы.

После обеда Макс попытался еще разок меня уколоть, но я отмахнулась от его претензий как от назойливых мух, и с увлечением погрузилась в исследования.

Наша с Элимом группа заметно подросла, а присоединение к ней Петрархиуса была воспринята как маленькая победа.

За ужином в научных дебатах столкнулись две коалиции во главе с Элимом и во главе со старым ученым Гуан-до Бегом.

Элим с воодушевлением представлял идеи, находки и доказательства. Гуан-до Бег, наоборот, кивал, внимательно слушал и при желании, двумя тремя замечаниями мог разбить любую стройную теорию своего оппонента. От представления своих выводов старый ученый пока воздерживался, сетуя на недостаточность изученности проблемы.

Макс, Петрархиус и я сидели чуть в стороне, изображая из себя третейский суд. Мы с удовольствием слушали точки зрения разных сторон. С чем-то соглашались, а что-то отвергали.

Петрархиус шутливым словом или колким замечанием умело управлял научным спором, не вызывая агрессии ни с одной ни с другой стороны. Он как бы по крупинкам выуживал из всех кусочки огромной мозаики, складывающейся в его сознании.

Я же, попивая горячий эль, хранила ненавязчивое молчание. В очередной раз, раскрывая для себя разноликость человеческого восприятия одних и тех же событий.

Макс несколько раз хмуро посматривал в мою сторону, но в разговор не втягивал.

— Ну и ладно с ним, — решила я для себя, сладко засыпая в этот вечер под шелест ветра.

Приезд шумной компании во главе с Чеки, внес кардинальные изменения в нашу загнивающую действительность.

Умелый организатор и балагур, он быстренько организовал штаб боевых действий во главе с царем-батюшкой, заставив все стороны научного прогресса работать результативно и слаженно.

Петрархиус просто ожил, получив в его лице мощную поддержку, благодарного слушателя и достойного собеседника.

А вот Макса черт не то чтобы поддержал, а просто убил своим откровением.

— Ваше высочество, и кто вас попутал связываться с женщиной? Это же уникальное творение небес с горьким привкусом исчадия ада. Ее маленькие мозги — это такое бездонное хранилище мудрых безделушек, что там вполне можно заблудиться и сгинуть во цвете лет. Хотя, если подойти с умом и вниманием, задавая стройные наводящие вопросы, можно наткнуться на такую кладезь ответов с подробностями и деталями, что большая энциклопедия знаний может отдыхать и не париться. — Проходя мимо царя, Чеки дружески похлопал его по плечу. — Так что, Макс, люби ее такой, какая она есть. Иначе женское настроение нас захлестнет, утопит, обвинит и выплюнет для обтекания. Проходили, знаем и тебе не советуем.

Меня же Чеки просто облагоденствовал маленькими подарками. И в том числе, дивное манто, подбитое мехом и с пушистым желтым воротником, уютно улеглось на мои хрупкие плечики, эффектно подчеркивая синий цвет глаз и бронзовый отлив волос.

Почувствовав себя защищенной и неотразимой, я тут же состроила Максу наивные глазки и растянула много обещающую улыбку. При этом, пару раз хлопнув ресничками, гордо проследовала к походной кухне, где лично для меня уже заваривали ароматный местный кофе, заботливо привезенный Чеки.

Мужчины проводили меня долгим задумчивым взглядом.

— Да, рыжие ангелы хоть и управляемы, но не в моем вкусе, — быстренько ретировал черт.

А Макс еще долго сидел, причесывая свои разбегающиеся чувства и эмоции.

***

Вот уже несколько дней мы активно изучали гору. Попытались карабкаться, только все бестолку. Гора не спешила раскрыть нам свою тайну. Зато вечерами, собравшись у костров, мы вволю могли пофантазировать, высказывая разные предположения и гипотезы.

— Надо бы завтра вдоль основания гору обойти, — наклонился ко мне Элим.

— И ты думаешь, мы за день успеем?

— А мы давай запасов дня на два возьмем.

Я посмотрела в сторону Макса. Недовольная гримаса и желваки подсказали мне, что за нами внимательно наблюдают.

— Идея пройти вдоль основания горы неплоха, молодой человек, но думаю, это поход не одного дня, так что надо будет тщательно подготовиться.

— Нет, вы просто не понимаете, — горячо зашептал он, — если мы что-нибудь найдем…

— А если на нас нападут? А если мы провалимся в трещину или попадем под обвал? Кто нам поможет? — Так же шепотом возразила я. — А идея в целом неплоха. Давайте обсудим ее завтра.

И я встала с места, направляясь к Максу.

— И о чем же вы так мило ворковали?

— Да все о том же, — попыталась я пошутить.

Макс взял мою руку и сильно сжал её.

— Макс, мне больно! Что с тобой? Мы обсуждали маршрут на завтрашний день.

— И часто вы с ним ходите?

— А ты решил приревновать? И отпусти мою руку, мне действительно больно.

Макс нехотя выпустил мою ладонь. Медленно я начала её растирать и, закусив до боли нижнюю губу, пыталась удержать наворачивающиеся слезы.

Что случилось? Почему Макс так изменился? Откуда эта нелепая ревность? Мысли путались в голове.