— Значит, вы здесь не в первый раз, да? — глупый вопрос. Но я просто не мог придумать, как ещё спросить.
— Метрополь — наша штатная гостиница, — ответил Алекс, на ходу раскланиваясь почти с каждым встречным. Что характерно: моему истерзанному виду никто не удивлялся. Бросали короткие взгляды — так, из любопытства: кого это господин Голем приволок?.. — Здесь останавливаются все, кто оказывается в Москве по какой-то надобности, частной или служебной.
Мне ещё предстояло подумать над обобщением «все»: например, кто такие эти все, и как их вычислить среди других?.. Но это могло подождать.
— Она не дала вам ключей, — сказал я. — И не назвала номера.
— За мной в Метрополе постоянные апартаменты, — легко, словно признавался, что любит выпить чашечку сладкого чаю поутру, возвестил шеф.
— Потому что вы — член Совета? — я всё пытался навести шефа на разговор об этом мифическом органе власти, но пока безуспешно.
— Потому что я — это я.
И вновь он выкрутился.
— А кто за нами следит? — спросил я тихонько, пока мы поднимались в лифте. — Ну, вы сказали, что хотите избавиться от слежки…
— Мало ли кто, — пожал плечами шеф. — Всех не упомнишь.
Номер Алекса поражал воображение. Я такие интерьеры видел только в музеях. В Петергофе, или в Зимнем, например. Но там всё это великолепие пряталось за бархатными канатами и охранялось бдительными старушками в строгих синих халатах.
Здесь же, первым делом шеф сбросил на великолепное покрывало с ручной вышивкой — пиджак, на ковёр, в котором ноги утопали по щиколотку — пыльные туфли, сам упал в кресло на гнутых ножках и прикрыл глаза.
— Исчезни из моей жизни на полчаса, — ласково попросил он.
Я растерялся.
— Да куда ж я денусь? Отдельного номера вы для меня пожалели…
— Не пожалел, — вздохнув, Алекс сладко потянулся. — Просто платить за отдельный номер в Метрополе — это всё равно, что покупать новый автомобиль. Каждый день.
— Вот те раз, — опешил я. — А ваши постоянные апартаменты?
— Но я-то за них не плачу, — вскочив одним текучим движением, Алекс направился к бару — полированному монстру в золотой инкрустации — открыл его, достал хрустальный графин, придирчиво обнюхал горлышко, и только после этого плеснул в стакан на два пальца янтарной тягучей жидкости. — Я его выиграл. В карты, — попробовав напиток, он довольно зажмурился, а потом вернулся в кресло. — Как сейчас помню, в одна тысяча девятьсот десятом году, у Саввы Мамонтова, тогдашнего владельца Метрополя.
— И что, — я скептически посмотрел на шефа. — Ваш договор всё ещё в силе? После стольких лет?
— Такие договора, кадет, обыкновенно имеют силу до тех пор, пока жив хоть один из игроков. А я, как видишь, помирать не обираюсь.
С тех пор, как я работаю в «Петербургских Тайнах», самый жгучий, непреодолимый интерес вызывает у меня один-единственный вопрос: как получилось, что Алекс невозбранно живёт уже вторую сотню лет?.. Но ответа на него я пока не получил. И боюсь, случится это ещё не скоро.
— Ну всё, иди, — замахал на меня свободной от стакана рукой шеф. — Ну вот хотя бы ванну прими, что ли.
И я пошел брать ванну.
Когда я вернулся, шеф сидел перед телевизором, и приканчивал свой обычный завтрак: три яйца, пара тостов с джемом, бекон, зажаренный до хрустящей корочки, и ведёрная кружка кофе.
— Садись, подкрепляйся, — пригласил он, указывая на соседнее кресло.
Там был накрыт ещё один столик. Под серебряной крышкой томился практически сырой бифштекс, рядом благоухал стакан рыбьего жиру и сияла оранжевым срезом половинка грейпфрута.
На удивление, странный этот выбор блюд не вызвал у меня отторжения. Белок — для превращения в энергию, — усмехнулся я глотая, почти не пережевывая, громадные куски мяса. Жиры Омега — антиоксиданты, а цитрусовые — запас витамина «С»… Грамотно, сбалансировано, дальновидно. В свете того, что нам ещё предстоит. Интересно, как отнеслись на кухне к такому выбору меню? Хотя скорее всего, здесь ко всему привыкли.
За едой я краем уха прислушивался к тому, что вещали с экрана:
— Гашиняна не переизбрали премьер-министром Армении… Бла-бла-бла… Задержанный ФСБ популярный беллетрист Виктор Банев обжаловал решение суда… О, это смешно: баскетболистка российского клуба обручилась с представительницей сборной Испании… Открылась первая за два года очная встреча руководителей «Большой Девятки»…
— Вот это интересно, — заметил Алекс и сделал погромче.
…За два года встреча руководителей девятки самых крупных компаний мира, или К-9, открылась в Ливерпуле сегодня, семнадцатого июня…
И вдруг я увидел Геннадия. А рядом с ним — ну конечно же, директора компании, Пантелея Митрофановича Степного. Рядом с ними стоял какой-то мужик, который часто мелькал в телевизоре, не помню точно, то-ли министр, то ли зам… Ещё несколько смутно знакомых по новостным лентам лиц, какие-то солидные господа в дорогих костюмах — видать, остальные члены К-9…
— И что тут интересного? — спросил я. — Что «Семаргл» — член этой крутой тусовки?
— Что участвует во встрече сын, а не племянник, — отозвался Алекс. — Человек, а не вервольф.
— Я, конечно, Митроху видел всего один раз, но руку даю на отсечение: Геннадий справляется не в пример лучше.
И я кивнул на экран, где Гена бодренько лопотал по-английски в батарею пушистых микрофонов, нацеленную в него предприимчивыми ливерпульскими журналистами.
И тут я вспомнил ещё одну вещь: сегодняшнюю заваруху на складе «Семаргла». Про то, что её организовал кто-то из компании. Получается, время было выбрано очень удачно: руководства нет на месте…
— Как вы думаете, — спросил я у шефа. — А кто остаётся за главного в компании, когда ни директора, ни заместителя нет на месте?
Алекс ещё раз посмотрел на экран — делегация вервольфов уже смешалась с остальными членами конгресса. Вероятно, шеф думал о том же самом.
— Это не сложно будет узнать, — пожал он плечами. — Но так, навскидку, думаю…
— Брат директора?
— Ну-ка, возьми телефон, — приказал шеф. Я подчинился. — Набери в поисковике: Гордей Митрофанович Степной…
— Бляха медная!
Я сунул экран телефона под нос Алексу. Тот прищурился, хищно оскалившись, потёр руки и вскочил.
— Одевайся! Едем!.. — и унёсся в спальню.
— Дак во что одеваться-то? — я потащился за ним. — Одёжа вся грязная, а багажа у нас нету…
— Вон ту дверку открой, — посоветовал шеф.
За дверкой оказалась целая гардеробная комната. Шпалеры рубашек, стройные, как на параде, ряды костюмов, шеренги выровненных по ниточке туфель… Отдельно, за прозрачными дверцами, поблёскивали в глубоких гнёздах часы, темнели бумажники, на специальных крючках, подобно удавам, извивались галстуки…
Я присвистнул.
— Шмотьё вы тоже у Мамонтова выиграли?
— В обязанности персонала вменяется постоянно обновлять гардероб согласно модным тенденциям текущего сезона.
— Супер. А мне-то что делать?
Кажется, рядом с гостиницей я видел какой-то модный бутик. Или показалось?..
— Вот этот кофр расстегни, — бросил шеф. Стоя в рубашке и брюках, он выбирал галстук.
Я только сейчас обратил внимание на громадный чемодан, или скорее, матерчатый шкаф, пристроенный в углу комнаты. Нашел замок, потянул собачку…
Внутри, упакованные в шуршащие чехлы, висели костюмы. На дне высилось несколько коробок обуви…
— Это всё мне? — удивлению моему небыло предела. — И что мне со всем этим добром делать?
Признаться, я не привык к такой роскоши. Джинсы, фланелевая рубашка, тёплая куртка и ботинки, которые не просят каши — вот и всё, что мне нужно. Тяги Алекса к нарядам я не разделял.
— Опыт, сын ошибок трудный, говорит нам, что вещи на тебе горят, — заявил шеф, властной рукой извлекая на свет божий один из костюмов. Сквозь упаковку угадывалась строгая тёмно-серая клетка. — Так что я поручил пани Цибульской обеспечить минимальный запас.
