А еще они ужасно воняли, как минимум четверо из них. По страдальческой гримасе на лице Клето можно было догадаться, что он подсчитывает, сколько бутылок золотого вина ему понадобится высушить, чтобы избавиться от воспоминаний о вони, наполнявшей его ноздри.

Но много времени у нас эта гурьба голодных тварей не заняла. Мы закончили с ними секунд за десять. Мы порубили их в мелкую капусту, и теперь только последняя троица догорала, истошно вопя и катаясь по земле, корчась в последнем, жутком танце.

— Ух ты, какая классная вещь. — Сказал Клето, оглядывая свой горящий клинок, и с надеждой спросил, — и долго он еще будет…гореть?

— Пол часа, может чуть больше. Потом заново поджигать.

— Жаль… — Пробормотал он чуть притрагиваясь рукой, — и вправду немного холодный.

Я обернулся и махнул рукой глядя на окно, за которым с изумлением и неизбывной надеждой за нами следили женщина с детьми и внимательно наблюдала Марика.

— Идемте быстрее. Нужно спешить.

— Эй, слышите, помогите нам. — Закричали из дома напротив.

Там оказывается тоже прятались люди, они увидели двоих, что без страха накрошили стаю жутких мертвецов, и несомненно видели мою молнию. И теперь звали на помощь.

— Быстрее выходите, нужно бежать из города, скоро пожар сюда доберется. — Крикнул я им в ответ.

Марика вышла первой, она обходила по дуге белые костры, в которые превратились мертвецы. А за ней опасливо поглядывая на догорающие тела и морща нос вышла женщина, прижимая к себе дочерей. Когда она успела на них накинуть одежду было непонятно, но вышли они уже наспех одетые и с небольшим мешочком вещей. Из дом напротив послышалось кряхтение, там двигали что-то тяжелое от двери. Но наконец открыли и оттуда тоже вышли люди. Целый десяток. В основном женщины и дети, но были и пара мужиков, сжимающие в ручищах широкий топор плотника и вилы.

Мне пришлось повесить светляка над собой. Мне свет не был нужен, а Клето уже давно привыкший работать в темноте, а вот простые люди во мраке ночи постоянно будут спотыкаться и просить подождать. А сейчас промедление смерти подобно.

Ночь — это Истина в пышном облачении. Ночью все маски сдернуты и правила изменяются. Ну во всяком случае именно так и говорят. Не знаю, какую маску сдернули с меня, но правила действительно изменились. Этой ночью первый, кто встал на защиту простых горожан были убийца и некромант. Вместо спасения своих жизней мы бегали по корчащемуся в предсмертной агонии городу, рубились в первых рядах со знаком Всевидящего на груди и с именем Его на устах, спасали простых жителей, женщин и детей. Всех, кого удавалось вытащить из холодящей кровь хватки смерти, по пути к северным воротам ведущим из пылающей западни, полной алчущих крови голодных мертвецов.

Люди видели одаренного со знаком Всевидящего на груди. Они тянули ко мне руки с мольбами о помощи и спасении. Орден заслуженно гордился своей репутацией. Ведь когда ночь темна и рядом бродят воплощения бездны, первые, кто встает у них на пути — это служители ордена Искупления. Несущие слово Всевидящего. А только потом уже костеродные и королевская гвардия с магами.

Последние вообще редко когда выбирались из теплых и защищенных замковых переходов. И крайне неохотно шли спасать обычных людей. Они как правило еще требовали за свои услуги такие деньги, которые простой рабочий люд в жизни не мог собрать. Их посылали только когда происходило что-то из ряда вон, как например сейчас. Или же когда происходящее касалось их напрямую.

Не успели мы отойти шагов на двадцать, как еще с одного дома увидели бегущих по улице людей и тоже закричали, с просьбой помочь. Там тоже прятались люди. За поворотом мы увидели пятерку наемников, что пытались вырваться из города, но наткнулись на пару мертвецов, и теперь отпихивали копьями и отбивалась мечами от жаждущих их пожрать тварей. Лишние мечи нам были очень нужны, и естественно мы поспешили на помощь. Я поджег им тоже оружие, и они опасливо косились на свои горящие клинки. Но это несомненно давало им надежду. Ведь выжить с магом шансов несравненно больше, к тому же в крайнем случае есть шанс, что съесть могут не тебя, а твоего соседа. Как итог, когда мы добежали до конца улицы, я сам не заметил, как у меня за плечами образовалась толпа в почти сотню человек. В основном женщины и плачущие, перепуганные дети. Но было и десятка полтора мужиков.

Это было хорошо и плохо одновременно. С одной стороны теперь мы точно не боялись мелких групп мертвецов. Мы их просто раскатывали тонким пылающим слоем по мостовой просто на ходу. А с другой, плохо организованная толпа заметно снизила скорость, мы стали неповоротливые и больше не могли бежать по крышам напролом. Ведь дети и женщины это не тренированные солдаты, они не могут держать тот темп, который нам требовался. Некоторые были ранены, они запинались и падали, и постоянно просили подождать. Их торопили как могли, часть детей просто взяли на руки, а женщинам помогали бежать, чуть не волоча их за руки.

К тому же сменился ветер. Теперь он дул прямо в нашу сторону, подгоняя и без того быстро распространяющийся пожар, принося с собой заволакивающие небо клубы дыма, и паленый запах отчаяния. Но главная проблема было в том, что наше сборище приманивало мертвецов — словно нектар пчел. Они чуяли кровь и страх, чуяли раненых, чуяли живую плоть и стекались к нам со всей округи. Самая первая группа была самой большой, а последующие сначала встречались от двух до пяти, то спустя несколько минут меньше пяти нам не попадалось. Эти гнилые ублюдки были опасны, и их собралось довольно много, десятка три если судить по многоголосому хору безумного шепота. Они ж как менестрели на праздник урожая, где один там еще несколько, и чем их больше, тем они приставучей.

— В круг, — закричал я ничего не видя и дыша пеплом с примесью воздуха. Хорошо хоть примесь была. — Все в круг, женщин и детей в середину.

— Что случилось? — Спросил шумно дыша командир группы наемников, что примкнули к нашей толпе. — Разве мы не должны бежать дальше?

— Дальше мертвецы, много, идут прямо к нам. — Я посмотрел ему в глаза и звенящим, как закаленная сталь, голосом сказал. — Пока с ними не закончим мы не сможем дальше идти.

Мой высказывание разлило страх в сердцах людей, он заклубился извиваясь словно кровь на воде. Сзади раздались завывания и всхлипы, кто-то заскулил от безысходности.

— Держимся вместе. Они не так страшны, как могут показаться, я дал вам всем оружие, чтобы вы смогли себя защитить от живых мертвецов. — Обращался я к наемниками и мужикам и надеялся, что выгляжу, внушительней, чем чувствую себя. — Старайтесь не тратить силы на лишние движения, не выставляйте оружие перед собой пытаясь их запугать. Они не чувствуют страха или боли. Бейте сразу и наверняка. Без жалости и сострадания. С нами Всевидящий.

Продолжал я играть роль того, кем не являлся. Расхаживая перед испуганными людьми с краденным знаком Всевидящего на груди и говоря так, словно знал, что делаю. Но ведь какая разница, какой из богов тебе благоволит, в конечном итоге они все защищают детей своих, разными способами и методами, но защищают и помогают оба.

Основная группа встала сразу за поворотом, прикрываясь домами, и образуя что-то вроде клина. А мы с Клето встали отдельно, чуть впереди на улице, чтобы сначала они бежали на нас, и попадали под пылающие белым огнем копья и мечи наемников. Ведь песнь стали это не наука строевого боя плечом к плечу, в отличии от наемников нам требовался простор для маневра.

Мы услышали их еще до того как увидели, топот бегущих ног и хриплое, сдавленное рычание. Они спешили навстречу, чуя кровь и страх, живую плоть. Они желали пожрать нас, заглушить хотя бы на время свой безумный голод. Клето стоял чуть впереди на пол шага, в своей излюбленной стойке, стискивая в мрачной решимости рукоять меча. Как только я увидел мельтешащие силуэты сквозь завесу из дыма швырнул туда молнию. Подавая силу в артефакт.