Таким образом, идеологические представления племен Дагестана в эпоху бронзы нашли отражение в наскальном искусстве, погребальных сооружениях, культовых предметах и керамике. В них выражены эмоции, чувства и мировосприятие древних людей. Они подчинены главной заботе ранних земледельческо-скотоводческих племен — обеспечению воспроизводящей силы земли, человека и животных.
И, наконец, завершая обзор памятников эпохи энеолита и бронзы, следует остановиться и на проблеме этнической принадлежности племен-носителей раннеземледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа. Археологические исследования в горной зоне Дагестана подтвердили явную преемственность в развитии материальной культуры местных племен, начиная с неолитической эпохи и заканчивая современной этнографической действительностью. Это свидетельство автохтонности этногенеза дагестанско-нахских народов (Магомедов Р. Г., 1998). По данным палеоантропологических находок 5-3-го тыс. до н. э. из Гинчи, Галгалатли, могильников Гоно, Ирганай и др., древнее население горного Дагестана было длинноголовым, узколицым, с резко выступающим профилем и принадлежало, как уже отмечалось, к южной индосредиземноморской ветви европеоидной расы, к которой относится и древнее население Закавказья, Передней и Средней Азии.
Вопрос о языковой принадлежности носителей древних культур Кавказа в целом и Дагестана в частности давно привлекает внимание ученых. Северокавказские языки, как считают исследователи, делятся на две семьи языков: восточнокавказскую (нахско-дагестанскую) и западнокавказскую (абхазо-адыгскую). Считается также доказанным, что к восточнокавказской семье принадлежат, кроме нахско-дагестанских, также хурритские и урартские языки (Старостин С. А., 1985; Дьяконов И. М., 1989). На этих, ныне мертвых, языках говорили в Передней Азии в 3-1-м тыс. до н. э.
Интересно отметить, что ареал распространения хурритов в Передней Азии территориально совпадает с границами распространения куро-аракской культуры. Это дало основание исследователям для выводов о том, что создателями куро-аракской культуры были главным образом хуррито-урартские племена, а так
ной Азией. Общность материальной культуры памятников куро-аракской эпохи горной Аварии и Приморского Дагестана может являться свидетельством общих идеологических представлений древних их обитателей. Поэтому отсутствие женских статуэток в горной части Дагестана связано, очевидно, с недостаточной изученностью региона. Идеалистические представления древних земледельцев находят отражение также в самых разнообразных бытовых предметах и керамике. Среди них особую группу составляют культовые предметы, связанные с домашним очагом. В каждом жилом помещении поселения сохранились углубленные в пол центральные очаги, стенки и бортики которых обмазывались толстым слоем глины. В подобных очагах, как показали исследования в Сигитминском поселении, поддерживали негасимый огонь, и их окружали различными культовыми предметами и символическими знаками: рельефными кольцами, налепами в виде буквы «iM», трезубцами и др.
Культовый характер очагов, символизировавших благополучие семьи, воссоздают и некоторые переносные очаги или очажные подставки с антропоморфными признаками, найденные в Чиркейском поселении. Некоторые из них представляли собой кирпичи с изображением пары глаз на торцовой стороне. Примечательны типы рогатых подставок, тоже с изображением глаз, а также подковообразных с ручками и изображением лица. Известны случаи, когда очажные выступы оформлялись в виде фаллосов, олицетворяющих культ мужского начала. Одна из находок подобных фаллосов была сделана в Верхнегунибском поселении. Эти находки свидетельствуют о распространении фаллического культа и у древних земледельцев и скотоводов горного Дагестана. Подобный культ проявляется в самых разнообразных формах: в боготворении органов оплодотворения как самостоятельных божественных субстанций или в культе символических изображений этих органов как божества плодородия и человека, в поклонении этим божествам разнообразными актами (Гаджиев М. Г., 1991).
Таким образом, идеологические представления племен Дагестана в эпоху бронзы нашли отражение в наскальном искусстве, погребальных сооружениях, культовых предметах и керамике. В них выражены эмоции, чувства и мировосприятие древних людей. Они подчинены главной заботе ранних земледельческо-скотоводческих племен — обеспечению воспроизводящей силы земли, человека и животных.
И, наконец, завершая обзор памятников эпохи энеолита и бронзы, следует остановиться и на проблеме этнической принадлежности племен-носителей раннеземледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа. Археологические исследования в горной зоне Дагестана подтвердили явную преемственность в развитии материальной культуры местных племен, начиная с неолитической эпохи и заканчивая современной этнографической действительностью. Это свидетельство автохтонности этногенеза дагестанско-нахских народов (Магомедов Р. Г., 1998). По данным палеоантропологических находок 5-3-го тыс. до н. э. из Гинчи, Галгалатли, могильников Гоно, Ирганай и др., древнее население горного Дагестана было длинноголовым, узколицым, с резко выступающим профилем и принадлежало, как уже отмечалось, к южной индосредиземноморской ветви европеоидной расы, к которой относится и древнее население Закавказья, Передней и Средней Азии.
Вопрос о языковой принадлежности носителей древних культур Кавказа в целом и Дагестана в частности давно привлекает внимание ученых. Северокавказские языки, как считают исследователи, делятся на две семьи языков: восточнокавказ-скую (нахско-дагестанскую) и западнокавказскую (абхазо-адыгскую). Считается также доказанным, что к восточнокавказской семье принадлежат, кроме нахско-дагестанских, также хурритские и урартские языки (Старостин С. А., 1985; Дьяконов И. М., 1989). На этих, ныне мертвых, языках говорили в Передней Азии в 3-1-м тыс. до н. э.
Интересно отметить, что ареал распространения хурритов в Передней Азии территориально совпадает с границами распространения куро-аракской культуры. Это дало основание исследователям для выводов о том, что создателями куро-аракской культуры были главным образом хуррито-урартские племена, а так же носители нахско-дагестанских языков (Дьяконов И. М., 1966). Подобные выводы представляют интерес в связи с установленным исследователями генетическим родством хуррито-урартских и нахско-дагестанских языков. Новые исследования не только подтверждают подобное родство, но и дают возможность более определенно говорить, что пределы распространения хуррито-урартских языков территориально и хронологически в основном совпадают с границами распространения куро-аракской культуры и на территории Дагестана. В первоначальный исторический ареал хуррито-урартских племен входил, соответственно, и горный Дагестан, где издревле обитали носители нахско-дагестанских языков (Гаджиев М. Г., 1991).
Об общности происхождения народов Кавказа свидетельствуют не только археологические исследования, но и древние предания, известные из сочинений древнегрузинского историка Леонтия Мровели (XI в.) о происхождении всех кавказских народов от Торгама — правнука библейского Ноя (Нуха), спасшегося якобы от Всемирного потопа на горе Арарат. Внуком его сына Яфета был Торгама, имевший восемь сыновей, каждый из которых положил начало одному из народов Кавказа. Один из восьми — Лекос — считался общим предком народов Дагестана. Подобное мифологизированное представление об общности происхождения народов Дагестана подтверждается и языковедами. В частности П. К. Услар отмечал, что «кавказские языки при изумительном их разнообразии обнаруживают глубоко родственные черты». На это указывали такие выдающиеся ученые, как Н. Я. Марр., А. С. Чикобава, Е. А. Бокарев и др.
Начало распада нахско-дагестанских языков, по лингвистическим данным, датируется 3-м тыс. до н. э. Интересно отметить, что процесс расхождения нахско-дагестанских языков и формирование современных языков Дагестана совпадает с распадом древнего единства культур и формированием здесь ряда новых археологических вариантов.