И, как писалось в редакционной статье «Русской старины», «Хаджи-Мурад был один из гениальнейших самородков. Сказать, что это был храбрец и удалец из самых храбрейших и удалых горцев — значит, еще ничего не сказать для его характеристики: бесстрашие Хаджи-Мурада было поразительно даже на Кавказе. Но его отличие было не в этом только свойстве: он был вполне необыкновеннейший вождь кавалерии, находчивый, предусмотрительный, решительный в атаке, неуловимый в отступлении. Довольно сказать, что бывали моменты, когда этот витязь держал как на сковородке столь умных полководцев, какими были князь Аргутинский-Долгоруков и победитель при Краоне М. С. Воронцов. Словом сказать, перенести этого гениального дикаря всего, каков он был, в армию французов, либо еще лучше в армию Мольтке, какую хотите европейскую армию, Хаджи-Мурад явился бы лихим командиром кавалерии и в челе ея во всякой армии был бы совершенно на месте».
В период наибольших успехов Шамиля на значительной части Дагестана и Чечни сложилось новое государство горцев — имамат, основной функцией которого была защита от превосходящих сил царского режима и местных феодалов. Вся духовная и светская власть в государстве находилась в руках имама. Территория государства менялась в зависимости от успехов и неудач восставших горцев. Население имамата было разноязычным и разноэтническим, в нем насчитывалось до 50 народов и этнических групп Дагестана и Северного Кавказа. Шамилю и его сподвижникам удалось объединить многие народности и союзы сельских обществ, «разделенные между собою и природой, и языком, и обычаями», в один общий союз с единой военной, гражданской и духовной системой управления. Объединение горцев происходило на религиозной основе шариата, утверждавшегося вместо многочисленных и разнообразных адатных отношений в общественной жизни.
На территории имамата действовали введенные Шамилем новые законодательные нормы, вошедшие в историю как низа-мы по различным отраслям права: государственному, уголовному, гражданскому и семейному. Официальным языком в имамате был признан арабский, являющийся языком ислама и мусульманского права — шариата, а также языком делопроизводства.
Для решения особо важных дел в имамате в 1841 г. был создан государственный совет (диван-хана), состоявший из заслуженных и авторитетных людей, пользовавшихся доверием Шамиля. Зять Шамиля Абдурахман отмечал, что на совещаниях «имам излагал только сущность дела и высказывал свое мнение. Настойчивость имама могла иметь место в отношении только военных предприятий».
Дела чрезвычайной важности обсуждались на съездах наибов, алимов, других представителей местной власти и депутатов от народа. Такие съезды проходили в Дарго (1841), Алмаке (1845), Анди (1847), Ругудже (1851), Хунзахе (1859) и имели огромное консолидирующее значение.
В административном отношении имамат делился на наибства — военно-административные единицы, число которых менялось от 50 до 17 в зависимости от успешности военных действий. Наибы, назначавшиеся из представителей самых различных национальностей, обладали всеми правами военного и гражданского администратора, за исключением права смертной казни. Видными военачальниками Шамиля были Ахверди Магома, Шуаиб Ичкерийский, Хаджи-Мурад Хунзахский, Кибит Магома Телетлинский, Галбац-дибир Каратлинский, Лабазан Андийский, Ташик Чеченский и многие другие. Власть в ауле осуществляли выборные старшины. Гражданское судопроизводство на местах осуществлялось дибирами, муллами и кадиями, в пределах всего наибства — муфтием. Высшей же судебной властью обладал имам и его совет.
В период управления Шамиля была создана единая государственная казна — байтулмал, основными источниками которой были ханско-бекская собственность, мечетские земли, имущество провинившихся перед законом, подушная подать (закят) в размере 1/10 части от урожая, подать с горных пастбищ и некоторых селений, пятая часть военной добычи и другие поступления и налоги. Примечательной особенностью налоговой системы был дифференцированный подход к налогоплательщикам, в соответствии с состоянием хозяйства и платежеспособностью.
Продолжая линию первых имамов, Шамиль проводил и активную социальную политику. Истреблялась непокорная высшая феодальная знать, освободились от зависимости ханов и беков крестьяне 220 аулов в количестве 130 ООО человек, по существу было ликвидировано и рабство в горном Дагестане. Шамиль вменил в обязанность владельцам рабов снабдить их всем необходимым и обращаться с ними человеколюбиво. Казенную землю получали отличившиеся воины и наибы, перебежчики из царской армии, а также нуждавшиеся сельские общества.
Решительную борьбу вел Шамиль и с кровной местью, уносившей множество жизней и отвлекавшей народ от борьбы с внешним врагом. А. Руновский писал, что «реформы, произведенные Шамилем по части кровомщения, были немногочисленны, но по результатам своим очень капитальны». Было объявлено, что кровная месть должна быть направлена только на того, кто ее принял, а не на родственников убитого и убийцы.
Запрещались в стране танцы, музыка, пение, употребление табака и спиртного, а ослушавшихся жестоко наказывали. Многие селения, противившиеся воле имама и отказавшиеся от введения шариата, подверглись разрушению и переселению.
В условиях тяжелейшей войны со значительно превосходившей силой противника строжайшая дисциплина, подчинение единому командованию и законам были необходимейшими условиями защиты государства. В имамате была создана значительная армия из постоянных отрядов и ополчения. Ядро армии составляли муртазикаты, находившиеся на службе у Шамиля (до 1000 чел.), и наибы, получавшие содержание от них. Каждые 10 семейств выставляли в армию Шамиля одного всадника, который содержался остальными 9 дворами. Все мужское население от 15 до 50 лет считалось военнообязанным и должно было принимать участие в народном ополчении. При этом каждый муртазикат становился начальником над жителями 10 дворов, от которых он был выставлен. Общая численность армии иногда доходила до 60 000 человек. Особые воинские подразделения составляли отряды перебежчиков из русских, поляков, украинцев и др., из которых даже был сформирован отдельный батальон. В столицах имамата Дарго, а затем и в Ведено имелись поселения этих солдат, причем Шамиль заботился о них и защищал от притеснений. Он писал: «Знайте, что те, которые перебежали к нам от русских, являются верные нам… Эти люди являются нашими чистосердечными друзьями… Создайте им все условия и возможности к жизни».
В имамате существовала известная веротерпимость по отношению к иноверцам. В 1851 г. 20 семейств терских казаков с 2 священниками получили разрешение поселиться в Ведено, и им была выделена земля для строительства домов и церкви.
Для снабжения армии в имамате было налажено производство пороха, селитры, оружия, пуль в Ведено, Дарго, Гунибе, Унцукуле и других местах. Под руководством оружейника Джабраила в имамате было изготовлено до 50 пушек. Существовала в государстве и служба мухтасибов (осведомителей), контролировавшая деятельность наибов, и так называемая «летучая» почта для поддержания связей центра с местными властями. Руководство имамата имело тесные связи с дагестанскими и северокавказскими народами, не вошедшими в имамат, а также контакты с иностранными державами. В условиях длительной войны горцам нужны были союзники. Возлагались надежды на помощь единоверной Турции, однако реальной помощи горцы так и не получили.
Таким образом, имамат Шамиля обладал всеми необходимыми государственными элементами: армией, казной, законодательством, судопроизводством, системой административного управления, а также органами, осуществлявшими внутренние и внешние функции. М. Н. Покровский писал: «Имамат Шамиля представляет собой высшую точку, до которой поднималось когда-либо политическое творчество кавказских горцев, и отвечал высшей ступени экономического развития, достигнутой тогда горцами в интересах передовых горских групп».
Несомненно, что объединение горцев, как и в прежние эпохи, в единую государственную систему в тяжелейших условиях войны было прогрессивным явлением в истории Дагестана. Создание своего государственного образования в условиях изоляции и войны заставило царский режим убедиться в способности «диких» и «хищных» народов Дагестана и Чечни к самостоятельному, независимому существованию и подтвердило полную несовместимость насаждавшегося колониального режима с традициями и обычаями кавказских народов.
