— Ты же знаешь ответ…, — отпрянув, заглядываю в глаза.

Он хмурится, но не злится. Да и чего злиться? Прошлое оно и есть прошлое. Оно останется там, где ему место, а я живу моментом. И сейчас рядом именно он, никто другой.

— А моя первая любовь — это ты! Я никогда до тебя никого не любил, Маш. И ты должна это запомнить навсегда, чтобы в твоей голове не появлялись никакие сомнения.

Слезы непроизвольно срываются вниз. Его слова оставляют сладкие, щемящие от радости следы на моем сердце и в моей душе. Вот так просто. Я тебя люблю.

— Не плачь, моя девочка, — слизывает соленую влагу, лаская горячими губами мое лицо, — Я на все готов, лишь бы ты не плакала.

Аккуратно затягивает губы в нежный поцелуй. Ласкает языком, играет внутри, распаляя огонь внутри меня. Заводит. Внизу от одних касаний уже мокро, низ живота тянет, я так хочу его. До истомы и легкой боли в мышцах.

— Я же от счастья, — провожу указательным пальчиком по его подбородку, спускаясь к кадыку вниз.

Щетина приятно колит, прикладываюсь щекой к щеке, трусь как кошечка. Осталось только замурлыкать.

— Пошли-ка, рыжик, в спальню. Я еле сдерживаюсь.

— А ты не сдерживайся, — кидаю вызов, — Возьми меня прямо здесь, Мот.

Он смотрит внимательно, играя жевалками. Скулы на мужественном лице заостряются, придавая легкую суровость.

Резко хватает меня за плечи, разворачивая спиной к себе. Наклоняет, я тут же прогибаюсь в пояснице, складывая руки на столешнице у раковины. Задеваю ложку, она со звоном летит вниз. Мот кладет руку между моих лопаток, гладит аккуратно, а потом нажимает, отчего я грудью падаю на поверхность. Соски встают, соприкасаясь сквозь ткань о холодное дерево.

Мот не церемониться, стягивает с меня домашнюю одежду и срывает трусики. Я снова полностью обнажена. До предела.

Да, вот так! Пожалуйста! Очень хорошо.

Сминает в руке правое полушарие, зажимая в тиски, прокручивая. Я обожаю грубые ласки с моей грудью, особенно, когда она чувствительна и требует особого внимания.

— Расставь ноги шире, — вкрадчиво шепчет на ухо.

Я тут же выполняю просьбу, прогибаясь еще сильнее. Отчего моя мокрая дырочка полностью обнажается, приглашая к себе. Вся ситуация жутко возбуждает, даже ноги начинают трястись в предвкушении.

Матвей кладет ладонь на промежность, лаская и растирая влагу. Медленно и плавно.

— Быстрее! — прошу его.

Находит клитор, лаская его чуть резче. Я просто раскаляюсь до невозможных пределов, стону во весь голос.

— Давай, маленькая, кайфуй.

— Мот, да, пожалуйста! Еще!

Извиваюсь на этой столешнице и под его руками как змея под звуки флейты.

Рука Мота двигается очень быстро, я готова вот-вот кончить, но он резко останавливается. Я протяжно стону, хныча и моля продолжить. Усмехается, отходит на шаг, оголяя свой член. Поворачиваю голову вбок, с упоением наблюдая, как Мот размазываем мою влагу по своему органу. Головка оголяется и набухает.

— Матвей! — зову его.

— Да? — изгибает бровь, продолжая водить по члену, — Скажи, что ты хочешь.

Меня заводят эти пошлые разговоры еще сильнее.

— Давай, Мот, войди в меня. Грубо.

— Как грубо?

— Очень грубо…

Он тут же хватает меня за бедра, ударяясь пахом о пятую точку. Водит членом по мокрым складочкам, размазывая липкую субстанцию. Зажмуриваю глаза, и он делает резкий толчок. Настолько резкий, что на секунду спирает дыхание. Второй, третий, четвертый толчок. Я чувствую легкую боль, внутри саднит. Но Матвей просто очень большой, особенно для меня. Но после пятого толчка, я чувствую как лоно привыкает и растягивается. И тут я ловлю кайф.

Дикий, необузданный, пошлый. Но просто невероятный. Он берет меня со всей силы, на кухне слышны только мои стоны и звуки соприкосновения тел. Закусываю губу, когда чувствую, что вот-вот кончу. Кладу руку на клитор, помогая себе.

И в тот момент, когда Мот изливается в меня, я ровно через несколько секунд взрываюсь внутри, улетаю куда-то далеко. Тело мякнет, колени сгибаются. Кладу голову на столешницу мокрым лбом, стараясь выровнять дыхание.

— Пиздец, это как всегда отвал башки, — Мот тоже тяжело дышит, — Кажется твоя дырочка была создана именно для меня. Другого объяснения этому кайфу у меня нет.

Он целует меня между лопаток, собирая растрепавшиеся влажные волосы.

— Ах, — прикладываю ладонь к губам, — Черт, мы опять не предохранялись.

Поворачиваюсь к нему, с тревогой в глазах.

— И что? — искренне удивляется Мот.

— Ну как что?.. — тушуюсь. Мне почему-то стыдно.

— Маш, ты чего? Забей. Если получится бейбик, значит так должно быть.

Он так просто об этом говорит, что я теряю дар речи. Бейбик. Прикольно.

— Ты сейчас серьезно? — я не верю своим ушам.

— Все, что связано с тобой — это всегда серьезно, — улыбается, целуя в лоб, — Так ну что, будущая женушка. Когда поедем знакомиться с родителями?

— Что-то я волнуюсь, — заламываю пальцы на руках, поворачивая голову в сторону Мота.

Он спокоен как удав, едет за раулем, внимательно смотря на дорогу. Иногда поворачивается в мою сторону, разглядывая горящими глазами, чем стесняет меня немного. Одна его рука собственнически покоится на моем колене, пальцы поглаживают кожу. Я кладу свою ладонь поверх его, переплетая наши руки. Он гладит большим пальцем косточку фаланги и крепче сжимает.

— Маленькая, все будет хорошо. Вот увидишь, — подмигивает мне, — Разве я могу не понравиться твоим родителям?

Смеюсь. Нет, не может. Я уверена, что папа оценит то, что Матвей военный, хоть и в отставке. Отец всегда хотел, чтобы я была под крылом сильного и уверенного мужчины, теперь он у меня есть. А мама точно растает от обаяния Матвея, он оказывается, может быть, не только серьезным, но еще и настоящим шутником. Тут же вспоминаю, как он вчера меня смешил, лежа в кровати, зацеловывая в перерывах от шуток. Было так легко и непринужденно. Я таяла от счастья.

— Заедем на пару минут к Лизе? Нужно продукты завести.

— Конечно.

Еще одна черта Мота, которая мне безумно нравится. Он супер ответственный человек, продуманный до мозга костей. И он сам признается, что у него в жизни все логически построено, кроме меня. Тут его логика и самообладание дали сбой. И меня совершенно не смущает его рвение помогать, я не собираюсь упрекать его в этом. Лиза — замечательная девушка, и она осталась со своим горем один на один. Мне бы тоже хотелось приложить максимум усилий, чтобы помочь ей.

Мы поднимаемся к Лизе в квартиру. Она сверкает улыбкой, приветствуя нас. Пока Мот заносит пакет с едой на кухню, Лиза подмигивает мне, попутно что-то отвечая ему.

Я робею под ее насмешливым взглядом, и когда из меня успела испариться вся дерзость?

— Вы очень красиво смотритесь вместе, — шепчет мне на ухо, — И я никогда не видела его таким счастливым. Даже не узнаю его.

— Я тоже очень счастлива, — признаюсь.

— Я так рада за вас, — приобнимает меня, крича Моту, — Ты зачем опять так много накупил?

Она журит его, уходя на кухню. Я мнусь у входа, не понимаю зайти мне или подождать тут. Пока осматриваю скромное жилье, из соседней комнаты выглядывает маленькая светлая головушка и синие большие, нет, даже огромные глаза. Малыш, ему наверно года два, может чуть больше. Он так проникновенно смотрит на меня, с интересом разглядывая. Машу ему рукой, и он обнажает свою почти беззубую улыбку. Улыбаюсь в ответ, чувствуя как внутри вырастает что-то теплое, щемящее.

Тут же вспоминаю вчерашние слова Мота про ребенка, и кажется готова расплакаться. Именно в этот момент осознаю, что готова. Готова стать мамой.

Малыш доверчиво тянет ко мне руки, и я тут же подхватываю его. Кожа пахнет молоком и чем-то сладким, похожим на ванильное печенье. Он трогает мои рыжие локоны, что-то лопоча на своем языке. Умиляюсь настолько, что готова расплакаться. Это так на меня не похоже. Я не особо была раньше сентиментальна. Но последние дни чувствую себя на пределе. Настроение меняется каждые пять минут. Какие-то качели прям.