— Нет, упал, — он отшучивается.

— Матвей, это не смешно. Кто это сделал? — от злости давлю на ранку чуть сильнее. Матвей шипит, я тут же извиняюсь и прикладываю подушечку пальца к ранке, нежно ее поглаживая.

— Маш, ты сейчас такая хорошенькая, — в его глазах смешинки, он опускает руки на мои ягодицы, сжимая их.

— Прекрати, — замираю от проснувшихся чувств. Как же он легко может сбить меня с толку и возбудить.

— Что прекратить? — он продолжает играть с моими ягодицами и нервами, опускает взгляд с моих губ на шею, а потом ниже, — Симпатичная блузка.

Я кидаю взгляд вниз, замечая, что верхние пуговицы расстегнуты, оголяя полушария. Черт, забыла застегнуться, пока шла до двери.

— Расскажешь, что случилось? — отбрасываю алую вату в раковину.

— Зачем? — его закрытость начинает раздражать.

— А вдруг ты бандит, и я тебя покрываю сейчас, — скидываю его руки со своих ягодиц, отходя на два шага назад.

Матвей смеется, закидывая голову назад. Впервые слышу его смех, и он будоражит. Гортанный, слегка хриплый. Как рык.

— Такая ты фантазерка, — он снова приближается ко мне, поднимая мое лицо за подбородок, — Вылечишь меня?

Смотрит прямо в глаза, затягивая внутри меня узел из желания и похоти.

— Мне кажется, ты уже здоров, — четко проговариваю в его губы.

— Болен, Маша, ужасно болен, — его слова звучат двусмысленно. Я теряюсь на секунду, Матвей ловит мое замешательство и обрушивается на мои губы.

Не в силах его оттолкнуть, позволяю вторгнуться в мой рот, стону от кайфа. Даже металлический привкус крови не противен, наоборот добавляет остроты. Матвей разжигает внутри меня огонь, касаясь всех участков кожи. И я хочу, чтобы он меня трогал везде. Сама снимаю с себя блузку, позволяя его губам опуститься на грудь. Убеждаю себя, что просто немного поиграюсь, но не дам ему зайти дальше, чем ласки.

— Ахуенные у тебя сиськи, — Матвей оттягивает лиф вниз, оголяя розовый аккуратный сосок. Тут же захватывает его в плен своими губами, посасывая как лакомство. Я хватаюсь рукой за стиральную машину, потому что ноги подкашиваются. Матвей тут же проделывает ту же манипуляцию со вторым полушарием.

Я становлюсь смелее, снимаю с него футболку, отбрасывая ее куда подальше. Мне жизненно необходимо касаться его, почувствовать твердость мышц. Тут же опускаю руки на его торс, очерчивая кубики стального пресса, как вчера на стене вырисовывала его силуэт. Теряюсь в потоке ощущений, глаза закатываются, пока Матвей ведет языком вниз к пупку.

— Вкусная девочка, — он прерывается на секунду и снова возвращается к ласкам.

— Матвей, пожалуйста, — стону уже громче, когда его рука опускается между ног.

— Скажи! — требует он, не двигаясь дальше, — Скажи, что ты хочешь.

Я молчу, потому что если дам ему зеленый свет, то нас уже ничего не остановит. И я буду жалеть. Вернее сначала я умру от кайфа, а потом буду собирать остатки своего сердца и гордости.

— Маша, — хрипит, протягивая мое имя. Его рука играется с нежной и чувствительной кожей внутренней части бедра. Матвей специально не идет дальше, мучая меня и распаляя желание еще больше. Шиплю как кошка, впиваясь ноготками, покрытыми бесцветным лаком, в его плечо. Там определенно останутся следы, но это последнее, что меня сейчас волнует.

— Пожалуйста, дотронься, — заглядываю в глаза мужчины, его обычно холодные голубые омуты полыхают огнем. Он на грани также как и я. Нас двое в этой лодке.

Он рычит, опускаясь губами между моих грудей, облизывая кожу. Его рука касается мокрых складок истекающего лона, я ахаю, на миг сжимаюсь от остроты ощущений. Его указательный палец дотрагивается до пульсирующей горошины, играется с ней, как с джойстиком. То плавно и медленно, то наращивая темп.

Я не замечаю, как начинаю стонать во весь голос.

Матвей подхватывает меня за попу, усаживая на крышку стиральной машины. Часть флаконов падают на пол с грохотом, но я даже не смотрю в их сторону, полностью сосредоточившись на руках мужчины. Он поднимает юбку к животу, оставляя меня почти ногой, с отодвинутыми в сторону трусиками. Одним движением руки рвет кружево, оставляя от впившейся ткани красные линии на складках и ягодицах. Приподнимает мою правую ногу кверху, закидывая к себе на плечо, левую ногу отводит в сторону.

Сейчас я максимально перед ним открыта, каждый сантиметр моего тела доступен и обнажен.

— Позволишь? — он массирует половые губы костяшками пальцев, спускаясь медленно вниз.

Не успеваю ответить, как его влажный, теплый язык касается меня там. Сначала Матвей ведет по краям половых губ кончиком языка, дразня. Потом движения становятся смелее, он всасывает клитор внутрь своего рта, играясь внутри языком. Как вакуум создает максимальное соприкосновение и выпускает изо рта киску. Ни один мужчина в моей жизни не позволял себе таких движений, но Матвей абсолютно откровенен. Ему нечего стесняться.

Он целует лоно с языком, словно захватывает во французский поцелуй. От новых ощущений сносит голову, когда к нежным посасываниям добавляется палец, который входит внутрь меня.

— Узкая, — довольно мурчит сосед, — Мне нравится.

Его похвала теплом разливается внутри груди. Мне так хочется быть для него идеальной. Даже там внизу.

— Уже представляю, как ты обхватишь своей киской мой член. Сожмешь его? — пошлые откровения делают мои щеки пунцовыми, но я остервенело киваю, хватая Матвея за макушку и возвращая вниз. Мне нужна еще доза ласки.

— Ненасытная девчонка, — усмехается.

Его вовсе не смущает, что я не отвечаю на его реплики. Словно ему достаточно моего крика и хриплых стонов. Своими пошлостями он только добавляет остроты.

Киска уже настолько мокрая, что я слышу хлюпающие движения, когда Матвей добавляет второй палец, двигаясь внутри чуть резче.

— Матвей, — кричу, — Я. Сейчас. Кончу.

Каждое слово на выдохе. Он ускоряется, ровно три секунды, и все тело охватывают судороги. Мощнейший оргазм заставляет мое тело подлететь и затрястись. И это его член еще не был во мне.

— Вкусно было? — хихикаю, закусывая губу. Тело успокаивается, но мысли все еще хаотичны. Только-что был самый яркий оргазм в моей жизни.

— Попробуй сама, — он целует меня, и я чувствую свой вкус на его губах. Откровенность наших действий снова зажигает меня.

Опускаю руку на член, все еще спрятанный от моих глаз. Я точно хочу взять его в рот, хочу тоже чувствовать его вкус. Матвей помогает слезть с машинки, я откидываю рыжие локоны, выбившиеся из пучка, назад за спину. Касаюсь кончиками пальцев ширинки. Член рвется наружу, натягивая джинсовую ткань до предела. Пока медлю с ширинкой, дразня мужчину, он распускает мои оставшиеся волосы и сгребает их в охапку, стягивая в кулак. Затылок покалывает от натяжения.

Выпускаю член наружу, он тут же встает, демонстрируя свою мощь и красоту. Да, этот член при свете еще красивее, чем тогда я успела разглядеть в машине. Ровный, с гладкой розоватой кожей, с бледно-голубыми венами по периметру всего ствова и гладко выбритыми яичками среднего размера. Тут же ловлю в голове шальную мысль, что хотела бы их тоже попробовать потом. Никогда ранее такого не было.

Матвей двигает бедрами вперед, касаясь головкой моих губ. Я чмокаю его, послушно поднимаю голову вверх, смотря снизу на мужчину.

— Открой рот, — ласково просит, сильнее стягивая волосы.

Я решаю поиграться, кокетливо мотая головой в стороны.

— Кошка, — рычит, — Открывай.

Снова толкается вперед, и я снова его чмокаю.

— Маш, — его гортанное "а" будоражит.

Улыбаюсь, приоткрывая губы. Матвею все еще не хватает достаточно пространства, чтобы войти внутрь. Он опускается на корточки, равняясь со мной.

— Будешь дурачиться, я жестко трахну твой рот, — предупреждает, шепча прямо в губы.

Но не на ту напал.

— Трахни, — отвечаю ему той же монетой, прикусывая его нижнюю губу.