Он достает из заднего кармана джинс серебряный квадратик известной фирмы, надрывает его зубами, пока наблюдаю за ним, киска пульсирует, сокращаясь по всему периметру. Я наступаю своим принципам на горло, будь что будет. Матвей снимает с себя джинсы, привставая со стула, я все еще держусь за стол рукой, а ногами за его талию. Он хватает меня за бедра, рывком притягивая к себе. Голову кружит от переизбытка эмоций. Ласкает соски губами, покатывая возбужденные горошины внутри рта.

Я сижу на нем, ощущая тепло и силу, которые проникают в мою кожу. Мои руки легко опускаются на его грудь, прижимаясь к ней, словно хочу раскрыть все его тайны. Мои губы находят его шею, целуя ее нежно и страстно, словно хочу передать ему все свои чувства и желание.

Мои рыжие локоны падают на его лицо, создавая завесу интимности и таинственности. Я чувствую его дыхание на своей коже, оно горячее и нетерпеливое, как и мое. Мои глаза встречают его взгляд, полный страсти и желания, и я знаю, что мы оба готовы сгореть в этом огне. Я так отчаянно этого хочу.

Матвей приподнимает меня, раскатывает латекс по члену и аккуратно насаживает сверху. Член постепенно наполняет меня, растягивая до предела. Первые три секунды ощущаю боль, несмотря на то, что мокрая. Моя киска совсем не готова к таким размерам, но Матвей не торопит, наоборот дает время привыкнуть. Опускаюсь до предела, выдыхая.

— Я буду медленно двигаться. Хорошо?

— Да, — мурчу как кошечка.

— Постарайся расслабиться. Я обещаю, будет хорошо, — он ласкает языком кожу за ушком. Каждый раз, когда его язык касается моего тела, я отмечаю, как оно реагирует, отзывается на него, как на что-то родное, словно он каждый день меня касается и знает все потаенные эрогенные места.

Я считаю до трех, пока Матвей приподнимает меня за таз и снова насаживает на член. Я опять растягиваюсь до предела, но ощущения уже не такие болезненные. Моя нежность и жажда объединяются с его силой и страстью, создавая магическую симфонию наслаждения.

— Я хочу сама, — останавливаю его. Он кивает, и я двигаюсь самостоятельно, полностью руководя процессом. Мне так нестерпимо хочется, чтобы он запомнил наш секс. Чтобы яркие картинки мелькали в его памяти, каждый раз, когда он будет слышать мое имя.

Движения нежные и ласковые, словно хочу погрузиться в его мир и стать его частью. Я контролирую каждое движение, каждую секунду этого путешествия, ведя нас обоих к вершинам блаженства. Он сидит передо мной, безмолвно, предаваясь моим прикосновениям и разрешая мне все, что взбредет в голову. Его руки обхватывают мои бедра, поддерживая меня в этом танце страсти, словно хочет показать, что он готов удовлетворить каждое мое желание. И что ему нравится. А я улетаю, меня уже здесь нет.

Мы сливаемся в одно, две души, плывущие на волнах похоти. Мои губы находят его губы, и мы целуемся страстно и безудержно, словно хотим погрузиться друг в друга до самых глубин. В этой позе сверху я чувствую себя королевой момента. Я воплощение женственности и красоты, и он видит это в моих глазах. Моя страсть разгорается огнем, который невозможно потушить.

— Я на подходе, — стону ему в рот.

— Я тебя жду, колючка, — закусывает нежную кожу на ключице, — Давай вместе.

Матвей берет инициативу в свои руки, наращивая темп, я кричу, не стесняясь своего удовольствия. Секунда и тело взрывается. Пытаюсь рукой опереться за что-то устойчивое, но промахнувшись, падаю вниз. Матвей ловит меня, прижимая к себе. Кожа к коже, я слышу стук его сердца. Оно стучит очень быстро, гоняя кровь по горячему телу.

Матвей снимает презерватив, завязывает его, и одним броском попадает в урну. У него все так хорошо получается?

Смотрю на него, отмечая ссадины и кровоподтеки. Сердце сжимается.

— Это было прекрасно, — провожу по короткому ежику волос рукой.

— Нет, — он усмехается, качая головой, — Это было крышесносно. Забираю свои слова про робота обратно.

— Хм, ну это очевидно, что я горячая штучка, — шучу. Он смеется хрипло.

— Сто процентов. Ты же понимаешь, что у нас еще куча мест в квартире, где нам стоит заняться сексом?

— Да, например, в душе? Ты намылишь мою попку и возьмешь сзади, — начинаю фантазировать, снова возбуждаясь.

И кто придумал ту ересь, что женщинам секс нужен меньше, чем мужчинам. Ерунда полнейшая. Я не хочу, чтобы он выпускал меня из рук ни на секунду.

— Ты еще та хулиганка, рыжик, — его голубые глаза насмешливо смотрят на меня. Он так близко сейчас, обнажен не только телом, но и душой.

— Мот, — мне почему-то хочется к нему обратиться как это делает Лиза, так по-родному, — Кто тебя так разукрасил вчера?

Провожу указательным пальцем по брови, ощущая запекшуюся кровь и корочку.

— Я же сказал, что упал.

— А честно? — не верю я, что можно так упасть. Тут четкие выверенные удары.

— Просто пытался научить уму разуму одного придурка. Он пытался ответить. Ничего криминального, — берет в руку прядь моих волос и рассматривает, — Это же настоящий твой цвет?

— Да.

— Никогда не встречал рыжих. Прикинь, за тридцать пять лет ни одной рыжей девчонки в моей постели.

— Значит, я у тебя первая в каком-то смысле? — мне греет душу осознание того, что ему это нравится.

— Получается, что так, Машка, — целует в плечико.

Я понимаю, что он уходит от ответа о случившемся вчера. Но я была бы не я, если бы не стала выпытывать. Мне нужно, чтобы он открывался мне. Не боялся быть откровенным, стал доверять.

— Мот, — протягиваю букву "о", — Ну давай, поделись же. Кто тебя так уделал?

Его возмущает, что я считаю его проигравшем в этой битве. Но я ведь специально нажимаю на этот рычаг, чтобы раззадорить соседа.

— Это кто кого еще уделал. Алкаш хренов, — огрызается, но не на меня, а в пустоту, — Машка, мы вчера семь часов его сына по городу искали. Там каждая минуту дорога, а эта свинота бухала в гараже. Ну не удержался я, ударил пару раз. Кто ж знал, что его собутыльники в драку полезут.

— Какой ужас. А мальчика нашли? — успокаивающе глажу по груди.

— Нашли. Малой на речку убежал, чтобы папашка его ремнем не отхлестал. Так и просидел там в кустах у речки почти весь день. Замерз весь, оголодал. Пиздец короче полный.

— И вы его вернули отцу? — сердце за мальчика начинает болеть. Тут же представляю, если бы мой ребенок куда-то сбежал, я бы с ума сошла от тревоги и паники.

— Нет, ребенком занялись службы опеки. Ему обязательно помогут, Маш.

— Я надеюсь, — улыбаюсь ободряюще. Все еще не могу свыкнуться с мыслью, что у Матвея такая работа. Это же каким сильным человеком нужно быть, чтобы видеть такое каждый раз и выдерживать. Хотя Лиза что-то там говорила про горячие точки…

Это мы выясним обязательно, но позже. Мне важно, чтобы Матвей сам открывался мне, а не под гнетом моих вопросов.

— А тебе совсем неинтересно узнать меня? Просто ты ничего не спрашиваешь обо мне, — я не обижаюсь, но все же хочется, чтобы Матвей рассматривал меня не только в качестве сексуального объекта.

— Так я и так много знаю уже, — хитро лыбится.

— Да? И откуда же? — складываю руки на груди, отчего полушария соприкасаются между собой и приподнимаются. Мот тут же фокусирует взгляд на сиськах, но я щелкаю пальцами перед его лицом, возвращая в реальность.

— У Никиты выпытал, — упоминание друга не режет болью в сердце. Как так получилось, что какой-то очень уверенный в себе сосед за такой короткий срок вытеснил из моей жизни большую любовь? И была ли любовь…

— И что выпытал?

— Художница, затворница, очень умная, но сама себе на уме. На контакт идет тяжело, часто дерзит, считает себя самой умной. Мне продолжать?

Я выпучиваю глаза, афигеть, никогда бы не подумала, что Никита такого обо мне мнения. Это неприятно.

— А ты что думаешь? — мне интересно, что он думает как мужчина.

— Ну ты действительно, Машка, закрытая. Но что-то загадочное есть. Именно это меня и подкупило, захотелось узнать ближе, — поглаживает по бедру.