— Это будет прекрасно смотреться на ней.

— Знаю.

Я пересела на стул рядом с маминой кроватью и достала книгу в мягкой обложке, которую читала, нашла место, где остановилась и продолжила чтение. Прошло десять или пятнадцать минут, когда мама тяжело вздохнула. Я оставила закладку на странице и вернула книгу в сумку.

— Что случилось?

— Энда, — улыбнулась мне мама. — Когда… ты приехала?

— Только что, — сказала я. — Как ты себя чувствуешь?

— Устала. В груди… тяжело.

Я поднялась и взяла кислородную маску. Повернула вентиль баллона на нужный уровень, как всегда делал Майкл, и надела ее маме на лицо. Она при этом, не оттолкнула мои руки и не стала со мной спорить, за что ей огромное спасибо.

Я подвернула ей одеяло.

— Пойду сделаю тебе чашечку чая, хорошо? Это поможет расслабиться.

Она потянулась и коснулась моей руки.

— Два кубика сахара.

Я засмеялась, подняла её руку и поцеловала.

— Будет сделано.

Вышла из комнаты и почувствовала — словно груз свалился с плеч. Пока подпирала стену в коридоре, от облегчения, поняла что произошло. Она узнала меня. Она знает кто я. Сморгнула слезы радости и направилась к чайно-кофейной зоне. Пока готовила чай, снова и снова прокручивала в голове, как мама произносила мое имя и называла своей крошкой. Такая мелочь принесла столько счастья. Пока жива — никогда этого не забуду.

С двумя картонными стаканчиками чая в руках, повернулась и пошла обратно по коридору в мамину палату. Пройдя половину пути, остановилась на месте. На секунду показалось, что она спит, но что-то было не так. Появилась неприятная тяжесть в животе.

— Мама? — Я подошла ближе. — Мама, ты в порядке?

Она не отвечала. Я поспешила к ней и только через несколько секунд поняла, что она не дышит. Оба стаканчика упали на пол. Я замерла, как статуя. Внутри всё сжалось от боли. Страх начал затягивать меня в темную пропасть, едва позволяя дышать. Спотыкаясь, добралась до двери маминой комнаты, когда Эрика проходила мимо и увидела меня.

— Думаю, она умерла.

Услышав, как произношу эти слова, я тут же их отвергла. Это было не по-настоящему. Слишком рано. Слишком быстро.

Эрика что-то крикнула и поспешила в комнату мимо меня. Я тоже каким-то образом оказалась у края кровати. В палату вошли ещё две медсестры и полностью сосредоточились на маме.

— Слишком рано, Эрика. Доктор сказал шесть месяцев, а она здесь только два.

Мой голос звучал так спокойно и отстраненно, что это сбивало с толку, потому что внутри я кричала, как сумасшедшая.

— Ты должна помочь ей, Эрика. — Чувствовала, как дрожат руки. — Я не готова к тому, что она оставит меня. Пожалуйста. У нас должно быть больше времени.

Эрика и другие медсестры совсем не помогали маме. Я знала почему. Было принято решение не реанимировать её, когда она… умрет. Срок её жизни подошёл к концу. Она уходила и помощь ей была не нужна.

— Мне так жаль, дорогая, — сказала Эрика. — Время смерти — 2:06 вечера.

— Нет. Это неправда. Нереально. — Я взяла теплую мамину руку в свою. — Не оставляй меня.

Ответа не было и я не могла с этим смириться.

— Господи, — Почувствовала, как сердце колотится в грудной клетке. — Пожалуйста, не поступай так со мной. Не забирай ее, умоляю.

Приступ астмы настиг меня и сделать вдох стало невозможно. Я положила руку на грудь, казалось что-то очень тяжелое расположилось на ней. Зрение исказилось, в голове раздался громкий звон. Почувствовала на себе чьи-то руки и даже слышала голоса, но ни один из них не был отчётливым. Все расплывалось. Только когда рот приоткрылся и почувствовала знакомый наконечник ингалятора, заставила себя вдохнуть. Привычный вкус химикатов покрыл язык. Странно, но мне всегда нравился этот вкус, потому что ассоциировался с возможностью дышать. Я думала об этом, когда сделала ещё несколько затяжек.

Медленно моргая, вернула себя в палату.

— Вот так. — В поле зрения появилось лицо Эрики. — Медленный и ровный вдох, Фрэнки. Сделай это ради меня. Вот так, моя девочка.

Я не сводила глаз с Эрики, следуя инструкциям. Минуту или две спустя осознала, что сижу на полу — не знаю сколько я так просидела. Ничего не болело, что говорило бы о моём падении. Мозг подсказывал, что Эрика и обслуживающий персонал, вероятно, усадили меня, чтобы я не упала и не поранилась.

— Мамочка, — прохрипела я. — Мама.

— Просто дыши, милая. Сделай это для меня. Дыши.

Теперь я могла вдыхать и выдыхать воздух без усилий, но внутри было ощущение удушья. Игнорируя женщин, поднялась на ноги, повернулась и, спотыкаясь, подошла к маминой кровати. Протянула руки и положила ладони ей на лицо. Спокойствие и отстраненность, улетучились, а дикая паника охватила меня, когда разум начал осмысливать произошедшее. Я закричала и начала плакать.

Мне казалось, я знаю что такое боль. Но все меркло по сравнению с пустотой и кричащей тьмой, что накрыла мое сознание, как только погас свет жизни моей мамы.

Фрэнки

Когда кто-то умирает люди постоянно говорят «мне жаль».

Несколько часов назад, когда умерла мама, я думала что тоже умру. Боль поглотила меня и становилась все сильнее, до тех пор, пока не отобрала голос. Она лишила возможности кричать и утащила в черную дыру тишины. Все превратилось в размытое пятно. Смутно помню, как Майкл вбежал в комнату, плакал, целовал маму и обнимал меня. Это слилось с моментом, когда появилась Энда и ее плач эхом разнесся по комнате. Потом пришли ее сыновья. Приехал Джо и даже Анна. Медсестры заходили, что бы нас проверить, и молча выходили.

Мне все говорили, что им очень жаль. Но что значили их сожаления по сравнению с моими? Я безмолвно обращалась к Богу, надеясь, что если Он узнает, как жаль мне, то вернет ее. Однако понимала, что теперь, когда у него есть такой чудесный человек, как моя мама, и Он ни за что ее не отпустит.

Она олицетворяла собой любовь, счастье и свет. Всё, что предназначено для рая.

Моё внимание привлекло завывание ветра снаружи. Я поняла, что осталась наедине с мамой. Майкл и Энда пытались поговорить со мной, но как только я опустилась на стул рядом с маминой кроватью, то уже ничего не слышала и едва могла видеть. Мысли блуждали где-то в другом месте… совсем как у мамы. За закрытой дверью послышались голоса. Один из них принадлежал Майклу.

Я повернула голову и боль в груди снова запульсировала. Невозможно было оторваться от созерцания её прекрасного, безмятежного лица. Хотелось, чтобы она открыла глаза и снова начала дышать. Чтобы и я тоже могла сделать вдох. Логическая часть сознания даже не спорила со мной, желая одного, чтобы она очнулась.

— Вишенка?

Я увидела его сквозь пелену боли, что затопила рассудок. Мои опухшие, словно посыпанные песком глаза, едва различили его в дверном проеме. Он был здесь и понятия не имел, как чуть легче стало моему сердцу. Всё, что произошло на концерте, словно осталось в далёком прошлом. Кажется, последние несколько часов длились бесконечно.

— Моя мама умерла, Риск.

Он пересек комнату и встал передо мной на колени, а затем обхватил ладонями мое лицо. Я заглянула в его налитые кровью глаза и сердце вновь сжалось. Он что-то принял перед тем, как прийти сюда. Доказательство было в его красивых глазах.

— Я знаю, малыш. Знаю.

Я прислонила свое лицо к его. Черная пустота внутри не давала пролиться слезам.

— Без нее я умру. — Дрожь сотрясла мое тело. — У меня ничего не осталось.

— У тебя есть я, Майкл, Джо, Энда. Целая куча людей любят тебя больше, чем ты можешь себе представить.

Мой подбородок задрожал.

— Но моя мамочка… Риск, как я буду дышать без мамы?

— Живи ради нее, — он нежно прижался своими губами к моим. — Оставайся ее замечательной дочечкой, с самым большим сердцем, которое Бог когда-либо давал человеку. Уважай каждый день и помни эту прекрасную женщину и мать.

Я потянулась, что бы обнять его широкие плечи.