«На часах у стен тюремных…» На часах у стен тюремных, У окованных ворот, Скучно в думах неизбежных Ночь унылая идет. Вдалеке волшебный город, Весь сияющий в огнях, Здесь же плит гранитных холод Да засовы на дверях. Острый месяц в тучах тонет, Как обломок палаша; В каждом камне, мнится, стонет Заключенная душа. Стонут, бьются души в узах В безучастной тишине. Все в рабочих синих блузах, Земляки по крови мне. Закипает в сердце глухо Яд пережитых обид… Мать родимая старуха, Мнится, в сумраке стоит, К ранцу жалостно и тупо Припадает головой… Одиночки, как уступы, Громоздятся надо мной. Словно глаз лукаво-грубый, За спиной блестит ружье, И не знаю я – кому бы Горе высказать свое. Жизнь безвинно-молодую Загубить в расцвете жаль, — Неотступно песню злую За спиною шепчет сталь. Шелестит зловеще дуло: «Не корись лихой судьбе. На исходе караула В сердце выстрели себе И умри безумно молод, Тяготенье кончи дней…» За тюрьмой волшебный город Светит тысячью огней. И огни, как бриллианты, Блесток радужных поток… Бьют унылые куранты Череды унылой срок. 1907 «Не верьте, что бесы крылаты…»
Не верьте, что бесы крылаты, — У них, как у рыбы, пузырь, Им любы глухие закаты И моря полночная ширь. Они за ладьею акулой, Прожорливым спрутом, плывут; Утесов подводные скулы — Геенскому духу приют. Есть бесы молчанья, улыбки, Дверного засова и сна… В гробу и в младенческой зыбке Бурлит огневая волна. В кукушке и в песенке пряхи Ныряют стада бесенят. Старушьи, костлявые страхи — Порука, что близится ад. О горы, на нас упадите, Ущелья, окутайте нас! На тле, на воловьем копыте Начертан громовый рассказ. За брашном, за нищенским кусом Рогатые тени встают… Кому же воскрылья с убрусом Закатные ангелы ткут? 1916 «Не жди зари, она погасла…» «Не жди зари, она погасла Как в мавзолейной тишине Лампада чадная без масла…» — Могильный демон шепчет мне. Душа смежает робко крылья, Недоуменно смущена, Пред духом мрака и насилья Мятется трепетно она. И демон сумрака кровавый Трубит победу в смертный рог. Смутился кубок брачной славы, И пуст украшенный чертог. Рассвета луч не обагрянит Вино в бокалах круговых, Пока из мертвых не восстанет Гробнице преданный Жених. Пока же камень не отвален И стража тело стережет, Душа безмовие развалин, Чертога брачного поет. 1910 «Недозрелую калинушку…» Недозрелую калинушку Не ломают и не рвут, — Недорощена детинушку Во солдаты не берут. Придорожну скатну ягоду Топчут конник, пешеход, — По двадцатой красной осени Парня гонят во поход. Раскудрявьтесь, кудри-вихори, Брови – черные стрижи, Ты, размыкушка-гармоника, Про судину расскажи: Во незнаемой сторонушке Красовита ли гульба? По страде свежит ли прохолодь, В стужу греет ли изба? Есть ли улица расхожая, Девка-зорька, маков цвет, Али ночка непогожая Ко сударке застит след? Ах, размыкушке-гармонике Поиграть не долог срок!.. Придорожную калинушку Топчут пеший и ездок. 1912 Обидин плач В красовитый летний праздничек, На раскат-широкой улице, Будет гульное гуляньице — Пир – мирское столованьице. Как у девушек-согревушек Будут поднизи плетеные, Сарафаны золоченые, У дородных добрых молодцов, Мигачей и залихватчиков, Перелетных зорких кречетов, Будут шапки с кистью до уха, Опояски соловецкие, Из семи шелков плетеные. Только я, млада, на гульбище Выйду в старо-старом рубище, Нищим лыком опоясана… Сгомонятся красны девушки, Белолицые согревушки, — Как от торопа повального Отшатятся на сторонушку. Парни ражие, удалые За куветы встанут талые, Притулятся на завалины Старики, ребята малые — Диво-дивное увидючи, Промежду себя толкуючи: «Чья здесь ведьма захудалая Ходит, в землю носом клюючи? Уж не горе ли голодное, Лихо злое, подколодное, Забежало частой рощею. Корбой темною, дремучею, Через лягу – грязь топучую, Во селенье домовитое, На гулянье круговитое? У нас время недогуляно, Зелено вино недопито, Девицы недоцелованы, Молодцы недолюбованы, Сладки пряники не съедены, Серебрушки недоменяны…» Тут я голосом, как молотом, Выбью звоны колокольные: «Не дарите меня золотом, Только слухайте, крещеные: Мне не спалось ночкой синею Перед Спасовой заутреней. Вышла к озеру по инею, По росе медвяной, утренней. Стала озеро выспрашивать, Оно стало мне рассказывать Тайну тихую поддонную Про святую Русь крещеную. От озерной прибауточки, Водяной потайной басенки, Понабережье насупилось, Пеной-саваном окуталось. Тучка сизая проплакала — Зернью горькою прокапала, Рыба в заводях повытухла, На лугах трава повызябла… Я поведаю на гульбище Праздничанам-залихватчикам, Что мне виделось в озерышке, Во глуби на самом донышке. Из конца в конец я видела Поле грозное, убойное, Костяками унавожено. Как на полюшке кровавоем Головами мосты мощены, Из телес реки пропущены, Близ сердечушка с ружья паля, О бока пуля пролятыва, Над глазами искры сыплются… Оттого в заветный праздничек На широкое гуляньице Выйду я, млада, непутною, Встану вотдаль немогутною, Как кручинная кручинушка, Та пугливая осинушка, Что шумит-поет по осени Песню жалкую свирельную, Ронит листья – слезы желтые На могилу безымянную». 1908, 1919 |
