С обозом Загуляли над лесом снега, Задымила деревня морозом, И несет снеговая пурга, Заметая следы, за обозом. Поседел вороной меренок, Растрепалась кудлатая грива. Снежный путь бесконечно далек, А в душе и темно, и тоскливо. Без нужды опояшешь ремнем Меренку дуговатые ноги. По колено в снегу, и кругом Не видать ни пути, ни дороги. До зари хорошо бы домой. На столе разварная картошка. – Н-но, воронушка, трогай, родной, Занесет нас с тобой заворошка! В поле вихрится ветер-зимач, За бураном – вечерние зори. Санный скрип – недоплаканный плач, Дальний путь – безысходное горе. 1914 «Свой крестный путь превозмогая…» Свой крестный путь превозмогая, Крутой свершая поворот, К ржаным колосьям Русь святая Непобедимая идет. Изба – душистое кадило, Поля – заиндевелый храм. Святая Мати через силу Идет к Исусу по горам. Глаза – лазоревые реки, Уста – расцветшие холмы. Нетленны в русском человеке Отцов и прадедов псалмы. Мечта – несказанное Слово, Душа – нечитанный Псалтырь. Шумит под колоколом новым В снегах таежная Сибирь. Со всех сторон на Русь святую Бросают петли, но вовек От Бога в сторону другую Не мыслил русский человек. Ни войны, выдумки царевы, Ни кровь, ни козни тяжких смут, — В душе народной Божье Слово И волю Божью не убьют. [1917] Сергей Есенин Сказка это, чудо ль, Или это – бред: Отзвенела удаль Разудалых лет. Песня отзвенела Над родной землей. Что же ты наделал, Синеглазый мой? Отшумело поле, Пролилась река, Русское раздолье, Русская тоска. Ты играл снегами, Ты и тут и там Синими глазами Улыбался нам. Кто тебя, кудрявый, Поманил, позвал? Пир земной со славой Ты отпировал. Было это, нет ли, Сам не знаю я. Задушила петля В роще соловья. До беды жалею, Что далеко был И петлю на шее Не перекусил! Кликну, кликну с горя, А тебя уж нет. В черном коленкоре На столе портрет. Дождичек весенний Окропил наш сад. Песенник Есенин, Синеглазый брат, Вековая просинь, Наша сторона… Если Пушкин – осень, Ты у нас – весна! В мыслях потемнело, Сердце бьет бедой. Что же ты наделал, Раскудрявый мой?! 1926 Стальной соловей
Заря взошла, не вспомнив обо мне, — Должно быть, я не нужен никому. Стихи мои о красной стороне — Костры мои – задохнутся в дыму. Дулейка милая, кому сейчас Нужна твоя подонная тоска? Задушит нас, задушит скоро нас В полях ржаных железная рука. Ты скоро перестанешь петь и звать, А я уйду от пастбищ и от нив. Стальные соловьи идут встречать Стальной зари чудовищный разлив. И все грустней и заунывней звук, И я хриплю, и часто не пою, Как будто бы мильон железных рук Вцепились в глотку певчую мою! Но грусть моя – безвременная грусть: Конец пришел, и в поле голубом Я скоро тож, березовая Русь, Зальюсь стальным веселым соловьем! 1922 Страда Рожь густая недожата, Осыпается зерно. Глянешь в небо, через хаты, Небо в землю влюблено. Зной палит. В крови ладони. Рожь, как камень, под серпом. Руки жнут, а сердце стонет, Сердце сохнет об одном. Думы, думы, тяжко с вами, Серп не держится в руках. Мил лежит под образами, Точно колос на полях. Рожь густая, – не одюжишь Ни косою, ни серпом. И поплачешь, и потужишь Над несвязанным снопом. 1914 «Строительству не видно берегов…» Строительству не видно берегов. На улицах – за рвом глубокий ров. Кирка, лопата, лом, рабочий крик. Дымит котел, воняет грузовик. К Арбату ближе – пестрая толпа Разглядывает кости, черепа. Осколки древних, глиняных посуд. Рабочие кричат: «Чего вам надо тут?» Спускают трубы. И гудит толпа, Топча безмолвствующие черепа. 1931 |
