– Я сам стану приемником отца и поймаю мразь, которая убила моего брата.

Самоубийца! Рехнувшийся суицидник, которому и без того мало приключений!

– Попробуй, – мрачно разрешаю я и поворачиваюсь, собираясь хотя бы серьги снять.

– Оля. – А сколько укора-то.

– Знаешь, что будет, комиссар Дворжак? – передумав, я возвращаюсь и тыкаю пальцем ему в грудь. – Я просто тебя вырублю. Усыплю несмотря на тонну амулетов, которые, по твоему мнению, защищают от всего, и проспишь как миленький не то что до утра, до конца расследования. Усыплю, – повторяю я в ответ на обалдевший взгляд, – и чёрта с два ты станешь… кем там? Приемником отца? Наживкой?

Раздражённо тряхнув головой, я сдёргиваю серьги и бросаю их на кровать. Браслет летит туда же. И шпильки добавляются в общую кучу, освобождая, ноющую от тугой причёски, голову.

– Хотя, знаешь, – я резко разворачиваюсь, злорадно усмехаясь, – а попробуй! Только не жалуйся потом, когда обнаружишь свою самоубийственную душонку привязанной к поводку старой дряхлой кошатницы.

– Ты говорила, что душу удержать невозможно.

– Выжить после того, как выжгла из себя Тадеаша, тоже, – уперев руки в бока, хмыкаю я. – Но когда меня останавливали такие мелочи.

– Оль…

– Да знаю я, – кривлюсь в ответ. – Больше некому. Это опасно. Родина не простит. Какие там у тебя ещё отмазки? – Увлёкшись обвинениями, я пропускаю мгновение, когда он делает шаг и, смеясь, заключает меня в объятие.

– Ты смешная. – И тёплый взгляд серых глаз обезоружил бы, если бы не его очередная идея-фикс.

– Это пока ты материальный, – раздражённо фыркаю я и ёрзаю, пытаясь высвободить руки. – Пусти.

– Не хочу, – с хрипотцой в голосе честно признаётся Марек, заставив меня вскинуться. – А ты?

– Что я? – Одна рука оказывается на свободе, но, вместо того, чтобы оттолкнуть, обвивает его шею.

– Чего хочешь ты? – Его глаза снова затягивает желтизна и я засматриваюсь, успев подумать, что ни разу за пятьдесят семь лет не целовалась с оборотнем. Как-то не приходилось, ведь все доступные были сплошь из Теней, а отношения у нас… не фонтан, в общем.

Но конкретно с этим оборотнем мы ладим. Настолько, что я совсем не против прижаться ближе к широкой груди. И что молчу насчёт желаний спать, есть и сломать его планы. И что чувствую волнующую волну внутри, поднимающуюся откуда-то снизу.

– Много всего, – выдыхаю я с улыбкой и закрываю глаза, ощущая тёплое дыхание на своих губах…

– Я требую продолжения банкета! – вместе с грохотом двери об стену раздаётся громкий весёлый Петин голос.

– Я придушу тебя, Калата, – разочарованно стонет Марек в ответ.

***

– Помешал, да? – хитро прищурив зелёные глаза, шепчет Петя, когда Оля скрывается за дверью ванной.

– Такими темпами ты не доживёшь до конца дела, – хмыкает Марек, не отрывая взгляда от раскинувшегося перед ним парка.

– Да ладно тебе, вы же в одной спальне теперь…

– Калата, если ты не заглохнешь, убийцей стану я. – Прямо и честно. Обернувшись, он убеждается, что патологоанатом сидит в кресле, примиряюще подняв руки.

– Понял, не дурак. Был бы дурак… стал бы трупом, – продолжает веселиться Калата, лишний раз доказывая, что об их отношениях с Олей в ближайшее время узнает весь отдел расследований. Если ещё не знает. – Да брось ты, уже все в курсе, что вы встречаетесь, – забивает он ещё один гвоздь в крышку своего гроба.

– Мы не встречаемся.

– Ты только Оле это не скажи, – доверительно советует Калата, – у неё рука тяжёлая.

– Калата, ты зубоскалить припёрся? – раздражённо разворачивается Марек. – Скучно стало? Так я быстро тебе задание придумаю.

– С вами, ребята, скучно не бывает, – мотает головой тот. – Вообще, я зашёл сказать, что твои Тени нашли место убийства.

– Кал-лата! – Убил бы, но пока получается только рычать. – Какого ты молчал?

– Засмотрелся. – Шаг и весельчак вскакивает, отпрыгивая в сторону двери. – Да ладно, ладно, остынь. Не первый же год меня знаешь!

– Только это тебя и спасает, – по-собачьи фыркает Марек и резко разворачивается на звук открывшейся двери.

– Вы тут уже дерётесь или мне ещё помыться? – Прикрыв глаза, пряча светящийся взгляд, он снова отворачивается к окну. Хотя Оля, в тёмно-синих джинсах, бирюзовом худи и белоснежных кроссовках, кажется, выжглась на сетчатке.

И это плохо уже потому, что слишком отвлекает.

– Спаси меня, прекрасная дева, – дурачится Калата, – из лап страшного чудовища.

– По-моему, это должна быть моя реплика, – хмыкает она, связывая завитые волосы в хвост. – И где наш труп?

– Весело? – Им не нравится выражения глаз Марека. – Вы, похоже, забыли, что «Волчья Тень» опечатана, в поместье больше трёхсот кандидатов в убийцы, а «наш труп» был моим братом.

– Прости, – первая вздыхает Оля, и он почти жалеет о сползшей с её лица улыбке. – Мы… нервничаем. У меня ещё и Ириам осталась одна на неопределённый срок.

– Я обещал, что с ней всё будет нормально. – Или для неё довериться слишком большая роскошь? – Веди, – киваю я Калате и мы все вместе выходим за дверь.

Коридор сложно назвать пустынным, учитывая, что нас поселили на втором этаже вместе с большинством оборотней, но и они расступаются, напоровшись на мой взгляд. В остальном всё как обычно – полумрак, красный ковёр, прикрывающий паркет, картины на стенах и расписной потолок. И Оля, отстающая на полшага.

Но миг и обстановка меняется. Какое-то движение заставляет нахмуриться и остановиться, задвинув Олю себе за спину. Шёпот вокруг заметно нарастает, и Марек почти не удивляется, увидев летящую сквозь толпу рыженькую хрупкую оборотницу.

– Мар! – со всхлипом восклицает она, увидев его, и ускоряется. – Мар!

– Стася?

Хрупкое воздушное нечто влетает в объятия Марека и виснет у него на шее, заливая её и всё, что ниже, горючими слезами.

– Мар, как?! Влад… неужели он и правда… Мар! – отстранившись, бьёт она его кулаком в грудь. – Пожалуйста, – отчаянный шёпот, – скажи, что это неправда!

– Влада убили, – коснувшись её щеки, тихо, но твёрдо заявляет он под сочувствующими взглядами, наверное, всего этажа. – Его больше нет.

– Ты врёшь! – снова заливаясь слезами, кричит она, никого не стесняясь. – Вы все мне врёте! И он тоже… – Звучит какой-то странный всхлип и она, закатив глаза, начинает заваливаться набок.

– Стася! – обеспокоенный Марек ловит это нечто, подхватывает на руки и в несколько шагов вернувшись в спальню, захлопывает за собой дверь.

Это что только что было?

С откровенным скепсисом и бровью, которой выше уже не подняться, я оглядываю беспринципных, в большинстве своём, жестоких оборотней и что вижу! Сочувствие! Долбанное сочувствие и беспокойство, которого даже труп их наследника не дождался!

– Оль, ты только не переживай, – коснувшись руки, привлекает моё внимание Петя. С таким же обеспокоенным взглядом! Я не поняла, это что, местная Рапунцель? – Это Станислава Гавел, младшая сестра Марека.

Младшая сестра Марека оказывается той ещё принцессой. В каком-то смысле, в их мире ей она и была, так что вела себя соответствующе – ревела навзрыд, колотила несопротивляющегося, обнимающего её с несчастным лицом, Марека и отказывалась успокаиваться. Мне… надоело.

Серьёзно. Я понимаю, что Влад был её братом, но, судя по тому, что мне успел нашептать Петя за те тридцать секунд, что мы возвращались, отношения у них такие себе. То есть мы как бы семья, но гадить друг другу это нам не мешает.

Собственно, зная всё это, я ощущала свербящую под рёбрами фальшь и желание привести принцессу в чувство. Последнее, кстати, и осуществила.