Мероприятие, по высокомерию и кровавости ещё более отвратное, чем сегодняшний вечер.

– Гости заняты, – сделав шаг, я касаюсь рукой балдахина. К счастью, чистого. – Мы одни. В таком антураже… – Чувствуя взгляд Марека в районе собственной обнажённой поясницы, я разворачиваюсь, сажусь на кровать, оперевшись ладонями по обе стороны от себя, и закидываю ногу на ногу. – Чем займёмся?

***

Чем? Марек знал, о чём она, и не испытывал по этому поводу ни капли восторга.

– Видимо, тем же, чем и обычно, – скривившись, он захлопывает дверь и садится на одно из стоящих напротив кровати кресел. – Спрашивай.

– О чём говорил Ян? – подавшись вперёд, сверкает Оля глазами.

– Он много о чём говорил, – отказывается сдаваться он, подозревая, какая именно реакция последует в ответ на его слова.

– То есть ты намерен упираться до последнего. – Хмыкнув, она поднимается и, не дав ему и мгновения на сознание, садится к Мареку на колени. – Спрошу ещё раз, – насмешливо улыбаясь, наклоняется на его грудь Оля, когда он рефлекторно приобнимает её за талию, – почему моя смерть может стать твоей слабостью?

– Потому что большинство оборотней – идиоты, – честно признаётся Марек, не в силах отвести взгляд от голубых глаз.

– Ты серьёзно? – она хмурится и выпрямляется, давая ему возможность хотя бы просто вдохнуть.

– Абсолютно. Видишь ли, – ладонь инстинктивно, без участия мозга, начинает поглаживать её спину, – чем ты сильнее и чем больше у тебя власти, тем больше хочется верить в сказки. В то, что, повинуясь знакам и предзнаменованиям, можно найти армию преданных друзей, любящую семью и настоящую любовь.

– А что, деньги всё это уже не гарантируют?

– То, что можно купить за деньги, легко перекупить. Да и верить в то, что где-то есть твоя истинная пара гораздо проще, чем хоть на миг перестать быть властной скотиной. В нашем мире есть пророчество о том, что у каждого оборотня есть истинная половина. И, встретившись, ни один из них не сможет жить, пока не рядом другой.

– Ты уверен, что не путаешь своё пророчество с кое-каким другим? – едва сдерживая смех, веселится Оля.

– Попробуй спутай, когда последние двадцать лет оборотницы только его и цитируют. – И ладно бы только цитировали. Эти… женщины буквально тыкали его в бредовые строчки, заглядывая в глаза.

– Ну, допустим, – пытаясь стать серьёзней, глубоко вздыхает она.

Ткань закрытого под горло платья натягивается на груди, и Марек предпочитает перевести взгляд. На кровать. Чтоб вас всех.

– Тогда объясни мне, при чём тут я?

– Притом, что после сегодняшнего, – Марек не сдерживает тяжёлого вздоха, – они будут уверены, что мы с тобой истинная пара.

– Действительно, идиоты, – усмехнувшись, я поднимаюсь и поправляю подол платья. – Скажи мне, неужели ваше клановое сообщество настолько замкнуто, что даже интернет не спасает? Потому что на полном серьёзе верить в такую чушь могут только подростки, пересмотревшие «Сумерки». Или что там у них сейчас в моде.

– Как бы там ни было, но я впервые появляюсь здесь с женщиной, – легко пожимает плечами Марек и подходит к окну. – Тем более, с такой и так. – Насмешливый взгляд окидывает меня с головы до ног.

– Ещё скажи, что это всё ты сделал не специально, – фыркаю, руками обозначив собственные формы. Заметно отъевшиеся после истории с Тадеашем.

– Специально, – усмехается Марек, изучая вид за окном, – но я не рассчитывал на такой эффект.

– Кстати, об этом. – Вздохнув, я занимаю кресло, в котором он сидел. – Для этой вашей истинности что, достаточно пары обжиманий и детского поцелуя?

– Нет, – кратко отвечает он и замолкает. Причём очень красноречиво.

– А что надо? – Марек не реагирует, продолжая смотреть куда-то вниз. Видимо, в тот самый парк, где сейчас развлекаются оборотни. – Марек!

– Мы остро реагируем на запахи, – повернувшись, бесстрастно начинает он.

– Я в курсе, что отравить вас не получится, – и его хмык это только подтверждает.

– Я… смухлевал, – наконец, признаётся Марек. – Договорился с Важеком, и он подкорректировал мою ауру на сутки, добавив туда того, чего нет.

– Нет?

– Есть, – после долгого молчания отзывается он, глядя мне в глаза снова подсвеченным зрачком, – но не до такой степени.

– То есть все вот эти, – обойдя его и взглянув в сторону тёмного парка, в котором всё шевелилось и перетекало с места на место, – уверились, что ты…

– Что без тебя мне не жить… в некотором смысле, – иронично добавляет Марек, вставая за моей спиной.

– И зачем? – С улицы раздаётся чей-то страшный рёв, заставивший дрогнуть стекло под моей ладонью. Бедное животное!

– Слишком сладкая добыча, – вздыхает Марек так, что я чувствую шевеление волосков на виске. – Если подозрения отца не плод воображения, то они не смогут удержаться – рискнут, чтобы меня ослабить. Потому что, несмотря на трёх братьев, я остаюсь главной поддержкой Главы. И меня же пророчат в его приемники.

Рискнут. Хмыкнув, я понимаю, что именно он недоговаривает, вот только об этом стоило сообщить немного заранее.

– Имей в виду, – я отворачиваюсь от парка, в котором то тут, то там появляются снопы красных искр, и, приподняв бровь, смотрю на него снизу вверх, – если меня убьют, Ириам переедет к тебе.

– Этого не переживёт никто из нас, – насмешливо усмехается Марек. – И ты же понимаешь, что я не дам тебя тронуть?

Понимаю? Наверное. Я, вообще, много чего понимаю, особенно то, что в смерти нет ничего страшного. Для меня уж точно. С жизнью сложнее и, собираясь ему об этом сообщить, я открываю рот и молчу, засмотревшись на светящийся зрачок напротив.

И не вижу, чувствую, как Марек поднимает руку, собираясь меня коснуться. Подходящий момент, и впервые за пятьдесят семь лет волнительно ёкает где-то в районе солнечного сплетения.

Пока прямо за дверью не раздаётся леденящий душу нечеловеческий крик.

***

– Нет! – надрывается кто-то этажом ниже. – Не-е-ет!

И Марек бы кинулся в самый центр, если бы Оля не сделала того же.

– Сиди здесь! – рявкает он, перехватив её за талию уже у двери.

– Ты меня с кем-то перепутал, – жёстко усмехается она, снова становясь ясновидящей, идущей по Зову крови. Той, кем была на самом деле. – Пусти!

Прикрыв глаза, Марек делает глубокий вдох, понимая, что они теряют время. Теряют из-за него и его разошедшихся инстинктов.

– Не лезь вперёд, – цедит он сквозь зубы, отпуская её и первым выходя в коридор второго этажа.

В «Вольчей Тени» разом становится слишком людно. Или волчно? Как не назови, лучше они от этого не станут, и Марек твёрдым уверенным шагом идёт к лестнице, а люди, оборотни и малая часть вампиров расступаются. Понимая, что их любопытство не стоит того, чтобы отложиться в памяти у лучшего Ищейки всех кланов.

Марек мог бы, перемахнув через перила, за один удар сердца оказаться внизу, если бы не помнил, что Оля идёт следом. И он почти усмиряет рвущуюся резкость, подаёт ей руку и помогает спуститься по крутой для человека лестнице.

Короткий коридор, главный холл и тело.

Обнажённое, с вывернутыми суставами и отколовшимся куском черепа, приоткрывшим вид на грязно-серый с кровавыми прожилками мозг. И никакой крови.

– Запечатать «Волчью Тень», – громко, чтобы слышали все, мрачно сообщает Марек. – Никто не войдёт и не выйдет, пока я не найду убийцу. – Подняв голову, он смотрит прямо в глаза отцу, стоящему рядом с трупом, и различает неуловимый кивок.

– А если это случайность? – слышится крик из толпы.

– Или искать будете вечность?! – второй.

Марек вскидывает голову и обводит взглядом разом притихший народ. Тем взглядом, который многие из них хорошо помнят, а некоторые особо отличившиеся испытали на себе не только его, но и всю крайнюю степень раздражения Марека.

Убедившись, что протестов больше не будет, испытывая странную смесь из вины и ярости, он делает несколько шагов вперёд, пока не встаёт над телом лежащего на животе мужчины. Присев, Марек вглядывается в лицо трупа, до скрипа сжимает челюсти и прикрывает безжизненные голубые глаза того, кто ещё час назад был ВладимИром Гавелом.