– Бенеш тоже ничего, – таинственно отзываюсь я и замолкаю, игнорируя её взгляд, жаждущий подробностей.

– Ну, О-оль!

Странно, но формат наших посиделок как-то быстро сменился с отчуждённых до чисто девчачьих.

– Видела одним глазом, – сдаюсь я, потому что до жути хочется поделиться. – Он выходил из душа в одном полотенце. И можешь считать, что с женихом тебе повезло, – подмигиваю ей, но Стася не рада.

– Он же вампир, враг и вообще.

– Зато не убийца, как ваш Чех, – обижаюсь я за князя.

– В смысле? – Затуманенные принцессные глаза распахиваются. – Чем тебе Вик-то не угодил? – Она широко зевает.

– Ваш Вик та ещё тварь. – Каждый новый вздох даётся тяжелее предыдущего. Я мотаю головой, пытаясь вернуть фокус. – Он лезет вверх по чужим головам, и плевать хотел на совесть. А Бенеш – душка – милый, добрый, з-заботливый…

Голова кружится, сдавливает грудь.

– Ты…

Но Стася уже спит, разметавшись по креслу.

Оборотень? После двух-то слабоалкогольных глотков?

Понимая, что происходит что-то не то, я встаю. Пытаюсь встать, но получается только с третьей попытки. Мир вокруг кружится, слышится звон, – я уронила поднос с едой. Пальцы добела вцепляются в спинку кресла, но не помогает. Ничего не помогает – ни ясновидение, ни моя вампирская половина, которая сейчас в глубокой отключке.

Бенеш говорил, что услышит меня из любой точки мира?

Но не получается даже просто сконцентрироваться на его имени.

Пол бросается на меня, но в последний момент я приваливаюсь к стене. Что-то не так. Так не должно быть.

Надо заставить себя сделать шаг. Открыть дверь. Должен же кто-то быть в коридоре.

Маленький шаг ощущается подъёмом на Эверест.

Ещё чуть-чуть. Надо просто потерпеть и…

Последнее, что я ощущаю – жжение на спине. И отключаюсь, прижавшись щекой к почему-то тёплому паркету.

Приходить в себя оказывается больно.

Голова раскалывается, всё тело затекло. Стоит пошевелиться, и его пронзают тысячи маленьких иголок.

С протяжным стоном я переворачиваюсь набок.

Вокруг темно настолько, что даже вампирское зрение посылает меня лесом. Ночь?

С большим трудом встав на колени, я сажусь. Голова кружится, болит всё. Но память на месте. Она подкидывает картинку за картинкой вплоть до принцессного «Он насквозь тобой пропах!». А дальше?

А дальше темнота.

Такая же, как царит сейчас вокруг меня.

Смысла вставать нет, и с кряхтением я доползаю до стены. Опираюсь о неё руками и только тогда встаю. Стены странные, почему-то деревянные и это наталкивает на мысль, но растерянный мозг пока не в состоянии её расшифровать. Места мало, душно. Я слышу своё шумное дыхание и больше ничего.

Иду вдоль стены, пока не ударяюсь обо что-то твёрдое. Обхожу препятствие, запинаюсь. Меня оглушает металлическим грохотом. Теряясь ещё больше, я протягиваю руку, утыкаюсь во что-то мягкое и тёплое. Собираюсь порадоваться, но поскальзываюсь и падаю на это что-то. И чувствую себя с ног до головы обмазанной в странной слизи.

Сползаю, натыкаюсь на рукоять. Беру предмет, удачно попавший в ладонь, выпрямляюсь, и в этот самый миг меня ослепляет светом, льющимся из открывшейся вдруг двери.

– Оля?

Проморгаться удаётся не сразу, но Петю я узнаю по голосу.

– Хорошо, что ты здесь, я тут…

Перевожу взгляд на свои руки и замолкаю.

А я тут, похоже, опять вляпалась.

– Петь, ну я же не дура.

– Ты это им объясни, – Калата кивает на сидящих передо мной комиссаров Теней. Незнакомых, кстати, но очень удачно оказавшихся запертыми в «Волчьей Тени» со всеми остальными.

– Вас нашли рядом с телом Эрика Гавела, с кинжалом, которым ему проткнули сердце и в его же крови. – Сурово заявляет один из них. – Объяснитесь.

– Да зачем мне сдался ваш Эрик? – вздыхаю я в миллионный раз.

– А зачем вам сдался Владимир Гавел? – хмурится он же.

– Боже, как вы меня достали! – я со стоном запускаю руки в волосы.

– Ведите себя прилично, – командует комиссар так, будто имеет на это право.

– Оль, не… – Но остановить меня Петя не успевает.

– Это вы ведите себя прилично! – Мой рык, мой кулак посередине стола и, собственно, стол, который, спустя мгновение раздумий, раскалывается ровно посередине. – Я не трогала вашего Владимира, мне не сдался ваш Эрик.

– Может, и так, – неприятно лыбится комиссар. – Тогда почему мы нашли вас с трупом сына Главы на том же месте, где убили Владимира? Почему вы в его крови? Почему в вашей руке был кинжал, которым закололи Эрика? И почему вы не можете объяснить, как там оказались?

– Да не помню я, – снова рычу, но в этот раз на моём плече рука.

Обернувшись, я встречаюсь с Петиным взглядом.

– Откуда они взялись? – киваю на идиотов.

– Оль, нам поступил сигнал, анонимный, о том, что Эрика Гавела убили на том же месте, где его брата. И что, если поторопимся, то мы успеем поймать убийцу. Мы и успели.

– Петь, ты же понимаешь, что это бред, – качая головой.

– Это поимка со всеми уликами, Оль. – На его лице нет и тени веселья. – Они имеют право тебя казнить.

– Имеем, – решает поддакнуть второй комиссар.

– Попробуй, – резко развернувшись, я подаюсь вперёд.

Отросшие когти царапают бедный стол, а я нахожусь в шаге от реального убийства.

– СлабО? – откровенно нарываюсь на драку.

– Мы при исполнении, – пищит полукровка-оборотень, отшатываясь от меня и опрокидывая стул.

– Я же убийца. – Резкий прыжок на обломки стола. – Мне же нечего терять.

– Остановите её! – чуть ли не с визгом срывается в забег комиссар и выбегает из кабинета, временно предоставленного Главой.

Вот уж кого пожалеть – за последние сутки он лишился двоих сыновей, в убийстве которого обвиняют третьего. Не жизнь, а сплошное веселье.

– Слэчно Щенкевич, прекратите бардак, – морщится оставшийся комиссар.

– А вы прекратите, если я прекращу? – Хмыкнув, очередным прыжком я возвращаюсь на пол. – Я устала от этого цирка. И оттого, что восемьдесят процентов Теней можно уволить за профнепригодность. Был бы на свободе Марек…

– Марек Дворжак обвиняется в убийстве брата наравне с вами. Вот вам и мотив, и улики. Ведь осознав, что свобода любовнику не грозит, вы решились на убийство Эрика Гавела, чтобы у Главы не осталось других кандидатур на титул наследника.

– Если бы я хотела, перерезала бы половину «Волчьей Тени» так, что вы бы и не почесались. А на титул наследника есть ещё один кандидат, – криво улыбаюсь я. – Приставьте к нему охрану и посмотрим, кто здесь и кого убивает.

– Хорошо, – всем видом показывая, как от меня устал, комиссар вздыхает. – Вы утверждаете, что у вас есть алиби. Какое?

– С этого и стоило начинать. – Я сажусь обратно на стул. – Около одиннадцати вечера ко мне пришла Станислава Гавел и мы весело провели время за разговорами.

– Весело? – давится вздохом Петя за моей спиной и получает злой взгляд.

– Весело. – Что странно, ни слова лжи. Наши внезапные посиделки и, правда, отдавали нездоровым весельем. По крайней мере, та часть, что я помню.

– И Станислава Гавел это подтвердит?

– А вы сходите, найдите её и спросите, – язвительно понизив голос. – В конце концов, это ваша работа.

Несколько секунд в кабинете царит тишина – комиссар, чьё имя я не запомнила, мрачно сверлит меня взглядом, а после встаёт и молча выходит.

– Оль, в смысле провели время? Ты понимаешь, что Стася не подтвердит?

– Подтвердит, если, конечно, и её не пристроили к трупу, – я кривлюсь. Голова всё ещё болит, но таблеточку мне, естественно, никто не предложил.

– То есть вы реально?..

– Она реально пришла ко мне с бутылкой, порыдала на тему «Никому не жалко Влада и Марека» и напросилась в гости. Принцесскины слёзы оказались сильнее моей психики, – усмехаюсь я. – Она выпила, я поела. – Петя насмешливо хмыкает. – Да, поела. А потом… – Головная боль усиливается. – А потом провал.