Вообще в последние недели, после появления в штабе фронта его двойника, только более старого, Семён Михайлович весьма оживился. И даже перестал настороженно поглядывать на частенько появлявшегося в здании Берию. В отличие от генерал-полковника, которому шепнули, что начальник Особого отдела фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга не просто «копал» под командующего фронтом, но даже успел отправить в органы партийного контроля «нарытую» информацию. Но Берия уже отбыл в Москву, Михаил Петрович продолжал руководить фронтом, а двойник Будённого вовсю курировал действия соседей, Южного фронта. И, нужно сказать, очень успешно курировал.

Это странное событие — встречу двух Будённых — Семён Михайлович никак не комментировал. Просто отрезал, когда Кирпонос спросил об этом:

— Забудь про это, генерал. Не в твоих интересах про такое расспрашивать. И сам забудь, и подчинённым прикажи забыть. Когда тебе можно будет узнать правду, узнаешь, а пока даже не вспоминай.

А новости, о которых доложил генерал-майор Тупиков, были не из приятных. Во-первых, немцы, плотно окопавшиеся на плацдарме в районе Канева, не только сумели переправить на левый берег Днепра силы, достаточные для расширения плацдарма, но и сегодня утром, 1 сентября, вскрыли его, начав прорыв на восток. И, по данным авиаразведки, ударными темпами строили вторую нитку понтонной переправы.

Во-вторых, Танковая группа Гудериана, нависавшая с севера над частями фронта, после массированной артподготовки прорвала оборонительные порядки на стыке 13-й армии Голубева и 40-й армии Подласа Брянского фронта, начав наступление в направлении на Глухов и Конотоп. Одновременно с ней 2-я полевая армия немцев, наступающая от Гомеля и ранее оттеснившая 5-ю армию Потапова и 21-ю армию Кузнецова за Десну, попыталась сходу захватить единственный от Чернигова до Киева мост через эту реку, расположенный рядом с городком Остёр. Мост, о котором из Москвы едва ли не ежедневно напоминали («ни в коем случае не должен достаться противнику»), успели взорвать, но в донесениях Василия Ивановича Кузнецова говорилось о непрерывных попытках форсировать реку и захватить плацдарм на её левом берегу.

— Дождались, наконец-то, — кажется, даже обрадовался маршал. — Приказываю тебе, генерал-полковник, вскрыть красный пакет, что тебе прислали из Москвы. А тебе, генерал-майор, готовить приказ об оставлении Киева.

— Но… — попытался возразить Тупиков, уже «получавший по шапке» от Ставки за точно такое же предложение.

— Готовь, готовь, — усмехнулся Будённый. — Для меня не секрет, что содержится в пакете, который сейчас вскроет Михаил Петрович. Германец собрался взять в котёл весь фронт, и спасти его можно только одним способом: отведя 21-ю, 5-ю, 37-ю и 26-ю армии к Ромнам, Лохвице и Лубнам.

Больше всех этим решением Москвы был недоволен комфронта, ещё пару дней назад докладывавший Сталину о том, что возможности продолжения обороны столицы Украины ещё не исчерпаны, и 37-я армия способна удерживать город минимум пару месяцев.

— Надо поставить в известность членов Военного совета фронта Рыкова и Бурмистренко. Ну, и Хрущёва, конечно, — поморщился генерал-полковник.

— Вот и ставь, — усмехнулся обладатель известных всей стране усов. — А я пока свяжусь с Шапошниковым.

Возмущению Никиты Сергеевича не было предела.

— Это предательство! Это… контрреволюция! — орал он в трубку. — Я немедленно потребую отменить этот идиотский приказ. Вы у меня под суд пойдёте!

— Товарищ Хрущёв, на директиве стоит подпись начальника Генерального Штаба.

— И на него управа найдётся! Это же надо было додуматься до такого — сдать врагу третий по численности населения город Советского Союза, столицу второй по величине союзной республики!

Возможно, он и позвонил в Москву. Но в штабе фронта появился, когда уже успокоился. Потребовал доложить ему обстановку и отчитаться о предпринятых штабом шагах.

О продвижении Гудериана новых известий не поступало. Его танки атаковали в полосе ответственности соседнего Брянского фронта, а Ерёменко с Кирпоносом ещё не связывался. Фёдор Яковлевич Костенко докладывал, что немцы, атакующие с плацдарма под Каневым, жмут. Но пока не замечено участия в боях танков Клейста, жмут пехотными частями 17-й полевой армии при сильной поддержке авиации. На рубеже Киевского укрепрайона продолжаются атаки с целью проломить советскую оборону. Как и попытки 2-й полевой армии переправиться через Десну в полосе обороны 21-й армии. Постоянные контратаки на войска 5-й армии Михаила Ивановича Потапова, пытающие сбросить немцев с плацдармом на левом берегу Днепра выше Киева.

Единственная вдохновляющее известие — о завершении совместной с британцами операции по оккупации Ирана. Советские войска ударами из Туркмении и Закавказья заняли северную часть страны, а британцы и их колониальные части — южную и западную. Персы в последнее время не просто сближались с немцами и вполне могли начать боевые действия на юге СССР. На одном из иранских аэродромов красноармейцы обнаружили немецкие бомбардировщики с нанесёнными советскими опознавательными знаками. Они готовились к бомбовым ударам по бакинским нефтепромыслам, намереваясь оставить Красную Армию без горючего.

Иранская армия не сумела оказать серьёзного сопротивления, а потом шах и вовсе отдал приказ о капитуляции. Теперь, помимо того, что Советскому Союзу требовалось меньше войск для обороны южных рубежей (а значит, часть войск из Закавказья и Средней Азии можно будет перебросить на борьбу с гитлеровцами), появлялась возможность организовать поставки американской и британской военной помощи, переговоры о которой, как знало командование фронтом, уже состоялись.

Да, техника фронту требовалась. Любая. За два месяца войны оказались выбитыми практически «в ноль» механизированные корпуса, пытавшиеся нанести встречный удар по Танковой группе Клейста. Очень неудачный удар, поскольку подразделения механизированных корпусов вводились в сражение в районе Брод и Дубно по частям, с марша, в ходе которого было брошено и потеряно из-за неисправностей огромное количество техники. Бросались в мясорубку на готовые к обороне и насыщенные противотанковой артиллерией боевые порядки немцев. Отсюда — просто гигантские потери танков, автомобилей, орудийных тягачей. Плюс господство в небе немецкой авиации, расстреливавшей колонны советской боевой техники, как в тире.

Оказались не готовы к противостоянию с немецкими асами и «сталинские соколы», летавшие преимущественно на И-16 и И-153, в бою не способных противостоять «мессерам». Никто не упрекает их в отсутствии храбрости. Наоборот, лётчики проявляли просто чудеса героизма, пытаясь защитить наземные войска от фашистских стервятников. Но из-за технической отсталости материальной базы, почти полного отсутствия боевого опыта, ненадёжности техники, плохого материально-технического снабжения они проигрывали воздушную войну. Проигрывали так, что к концу августа фронт испытывал острую нехватку самолётов.

Да, пополнения поступали. Поступали в немалых объёмах, но в рамках фронта с численностью бойцов немногим менее миллиона человек это был мизер. Те же приходящие с востока танки приходилось распределять буквально поштучно, и «сгорали» в боях они быстрее, чем успевали прийти. То же самое — с самолётами. Единственное исключение — полк новейших штурмовиков, разместившихся на аэродроме в Броварах. Очень эффективных, оказавший неоценимую помощь фронту. Но и он уже «сточился» почти на четверть, «работая» над линией фронта на минимальных высотах. А значит, под шквалом пуль и снарядов зенитной артиллерии противника, под атаками немецких истребителей.

Из-за эвакуации промышленных предприятий и населения Киева, которой занимался торчавший в городе целых три недели Берия, усложнились задачи ремонта повреждённой в боях техники, что ещё сильнее обострило ситуацию с материальной базой. Но нарком, взявший на себя эту гигантскую по объёму работу, давил не только собственным авторитетом, но и мандатом Ставки, предписывающим оказывать ему любую требуемую помощь.