Указала на прокурора, а тот побагровел. В своём светлом льняном костюмчике он выглядел очень элегантно. Только выражение лица все портило. А ещё слова, что вылетали из его рта:

– Заткнись, Ада, пока я не передумал тебя забирать! Поимею здесь и оставлю червей кормить, если не закроешь свой поганый рот!

Ну, тут уж я не удержалась. Внутри все взбунтовалось против сказанного. Вопреки страху наружу вырвался высокий холодный смех. А на закуску я приподнялась и плюнула этому уродцу под ноги.

Как и ожидала, его прорвало. Прокурор подскочил, и я снова сжалась в комок, готовая терпеть. Терпеть, пока не станет совсем тяжело или пока не вырублюсь.

Говорят, если потерять сознание, происходящее становится безразлично. Но ожидание боли затягивалось. Настолько, что я даже приоткрыла глаза, увидев перед собой Артема. Тот строго сказал:

– Уговор согласно контракту. Вы выкупили информацию о ней на один раз, а дальше она моя.

Чего-о-о? Серьезно? Это он так решил меня в оборот взять? Если девушка не даёт, то самое лучшее решение – поработить ее? Что там на севере в головах у этих ненормальных…

Я снова рассмеялась, и от этого звука даже прокурор поёжился. Настолько звук вышел угрожающе зловещим. Посмотрела на Артема с жалостью, добавив:

– Уговор? Контракт? Артем, ты полнейший идиот, если считаешь, что он может следовать договоренностям. Твой шеф такой же, или просто они дурят тебя. Никто и никогда не отдаст меня тебе, неужели не видишь? Пойду в личный гарем его превосходительства. Будем играть в верю-не верю, угадала?

Угадала, судя по всему. Я тоже кое-что смыслю в играх. Не просто же так просидела столько лет в подполье. Верю-не верю – самая непопулярная, но от этого и самая таинственная игра для взрослых.

О ней мало кто знает. Но лучше бы не участвовать. На такое я бы подписалась в последнюю очередь. Даже после рулетки.

Жалость во взгляде сменилась отвращением. Если бы я сейчас могла – точно прибила бы Артема. Он как-то в одном из телефонных разговоров, что я не успела скинуть, сообщил, что любит меня.

Мол, плевать он хотел на то, что чувствую я. Типа стерпится – слюбится. Главное – это стать его, а остальное само собой приложится со временем. Угу, я бы его приложила головой о прибрежные скалы!

Сейчас, судя по всему, в голове у этого предателя происходила переоценка ценностей. На лице Артема застыла каменная маска, в то время как прокурор, должно быть, в сотый раз за наше недолгое знакомство покрывался красными пятнами.

Надежда на то, что этого уродца хватит удар, крепчала, но я прекрасно понимала, что настолько мне повезти попросту не может. Собрать комбо неприятностей – это пожалуйста, а как удачу притянуть, так никакого шанса.

Иначе бы мы все здесь не стояли. Кстати, нас все ещё было четверо, и куда делась маленькая армия прокурора – не ясно. Бросила короткий взгляд на Лизу. Та была сосредоточена и решительна. Задумала что-то?

Я сжала руки в кулаки и собиралась в очередной раз попробовать вывести урода из себя, как он крикнул:

– Заткнись, дура! Через пару минут придут мои ребята, и мы поедем в старый добрый особняк. Соскучилась по моей дочурке?

Он засмеялся, а лицо Артема помрачнело еще больше. Мне сейчас больше всего на свете хотелось, чтобы южный предатель сдался под наплывом чувств и выкинул что-нибудь.

Судя по его лицу, он уже понял, что прокурор никаким договоренностям следовать не собирается. Что этот вершитель судеб обманул его. Только вот хватит ли у Артема смелости противостоять ему? Пока ещё есть возможность.

Молчание затягивалось, а я впервые за недолгое время поняла, что мне нечего сказать. Продолжать выводить прокурора? Для него в арсенале всегда найдётся парочка укусов, но как помочь этим Лизе?

Тем более что этот голубоглазый уродец смотрел на неё и Артема чересчур пристально. Он впивался в девушку взглядом, изучая и разглядывая.

Он шарил взглядом по ее запястьям и телу, словно раздумывал, а почему бы не устроить себе ещё одно внезапное пиршество. Но было заметно, что наручники на руках у Лизы наводили мужчину на нерадостные мысли.

Сама девушка вела себя странно. Она пыталась переместиться к старому трюмо и опереться на него. На лице Лизы отражались страдание и страх, она хваталась за ногу и прикусывала губу.

Я напряглась, не в силах разгадать, что она задумала. Это было странно, непонятно, и, самое главное, я никак не могла решить, чем же ей помочь. Наконец она и вовсе едва не свалилась на трюмо, незаметно ныряя рукой в ящик с…

Мои глаза широко распахнулись. В голове промелькнула догадка. Но девушке такой финт ничего не даст. Она же прикована к Артёму! Запоздало я вспомнила о старинных вещах бабули, которые она отказывалась выкидывать годами.

Конкретно в этом ящике хранились скальпели, оставшиеся у нее с тех времён, когда она в войну была медсестрой. Бабуля не раз била меня по рукам, когда я пыталась их переложить.

Она всегда словно знала, что я покушаюсь на ее сокровище. Выныривала в самый последний момент и отчитывала. Старушка говорила: что их время ещё настанет, и сейчас ее слова приобрели для меня особый смысл.

Глаза Лизы загорелись, руки немного затряслись. Взгляд темноволосой девушки бегал от двери ко мне и обратно, при этом украдкой она поглядывала на прокурора. Я знаю, чего она боялась больше всего.

Боялась, что Матвей может заявиться, и тогда они его в живых точно не оставят. Зачем им этот свидетель? Дети всегда попадаются некстати. А я понимала, что, если выберусь, сделаю для неё все, что в моих силах.

Прокурор же явно насмотрелся. Он что, правда ожидал, что Лиза растворится? Судя по всему, мужчина думал, что Артём сейчас ее как минимум расчленит и для удобства транспортировки по сумкам распихает.

А ещё у меня начинала гудеть голова. Несмотря на бешеный адреналин в крови, тело сдавалось. Я все же не железная, и досталось мне прилично. Вдруг раздался недовольный голос прокурора:

– Я тебя спрашиваю, что это за девка? На кой она нам сдалась?

Этот кусок навоза приблизился к Лизе и схватил ее лицо, больно сжав тонкими пальцами. Он всматривался в правильные черты и голубые глаза, силясь вспомнить, где видел ее раньше.

Я же затаила дыхание. Сердце едва из груди не выпрыгивало в ожидании развития событий. Потому что я чувствовала, что должно произойти что-то странное.

– Шлюха какая-то, вези ее сам, как заблагорассудится. На личном самолете я всякую шваль не потащу.

Прокурор решил не спорить с Артемом, но… Не успел он отойти, как в руке Лизы мелькнуло что-то железное. Как ослепительная вспышка, воздух разрезал скальпель – и надменное лицо прокурора окрасилось в багряный цвет.

– Беги! – завопила девушка что было мочи, в то время как этот подонок взвыл, зажимая лицо руками.

Не тратя ни секунды, я резво подскочила на ноги. Взгляд зацепился за мертвенно бледное лицо Артема, тот одними лишь губами прошептал:

– Адалина…

Я посмотрела на него ненавидящими глазами и выплюнула:

– Гори в аду, ублюдок! – А потом добавила уже Лизе: – Наш уговор в силе, что бы ни случилось. Выбирайся отсюда! Как найти нас, ты знаешь.

И я бросилась в окно, в то время как в дверь забежали мужчины и кинулись к истекающему кровью прокурору.

Я бежала так быстро, что не чувствовала под собой земли. Словно летела, петляя между старенькими домами и крохотными улицами. Мне во что бы то ни стало надо было найти брата Лизы.

Потому что для неё нет важнее человека на этом свете, и я только что обязалась заменить ему сестру. Не знаю, выберется ли она из этой заварушки, но подвести девушку я не могла.

Спустившись к туристическому базарчику на главной улице, я без проблем выцепила парня среди других мальчишек, бегавших между палатками.

Они за небольшую сумму выполняли просьбы продавцов. Кто-то из них ещё и щипать приморских гостей успевал. Но талантов в этом году маловато. И всех забрали под крышу местные ребята.