Матвея не трогали, да и не посвящали в местные правила до конца. Ведь парень здесь временно. И под моей зашитой.

Остановившись на углу, я поняла, что меня трясёт. Руки ходуном ходили и подкатывала истерика. Перед глазами стояла картина окрашивающегося в бордовый цвет лица.

Теперь прокурора ангельские глазки не спасут. Только что он сделает с Лизой? Думать про это не хотелось. Вступиться за неё здесь попросту некому.

Если за меня могут встать горой, то за неё точно нет. Она здесь никто. Неместная, приезжая и чужая. И брат ее такой же. А еще не думаю, что нам имеет смысл здесь оставаться.

Сейчас схвачу Матвея, бабулю – и едем в Ремор. Там схоронимся ненадолго в одном месте, а дальше… А дальше я по крупицам снова соберу то, что осталось от моей жизни, и обоснуюсь на новом месте.

– Ада? Ты чего здесь делаешь? И что с тобой?

Испуганный взгляд подбежавшего мальчишки напомнил, зачем я здесь. Это был не Матвей. Брат Лизы увлечённо выполнял задания недалеко от нас. Он еще не видел меня.

– Позови Матвея.

Собственный голос напугал до чертиков. Хриплый, надорванный. Какой-то истеричный, словно меня только из дурки выпустили. Неудивительно, что парень так испугался.

Взглядом я наткнулась на брата Лизы. Он тоже посмотрел на меня. Нахмурился. Всего пару секунд непонимания – и на его лице отразились слишком хорошо читаемые чувства.

А ещё он резко сорвался с места, распихивая людей вокруг. И сорвался далеко не в мою сторону.

– Упрямый гаденыш!

Когда-то я тоже была частью большой семьи. Пока не приняла решение оставить их. Потому что им без такой взбалмошной, как я, лучше. И теперь вдруг на меня сваливается иждивенец.

Да ещё и неожиданно такой характерный. Собрала себя в кучу и побежала за ним. Да только в таком состоянии сделать это было крайне сложно. Вот же зараза!

Задача, казавшаяся простой поначалу, в одно мгновение стала опасной. Парень явно бежал обратно к дому. На одном из поворотов я крикнула ему в спину:

– Матвей, стой! Остановись!

Но голос вновь подвёл, собственно, как и силы. Боже, на что я подписалась? Как заботиться о ком-то, если я за собой-то с трудом успеваю. Хотелось упасть и зарыться в норку. Но нельзя.

Если Матвей увидит, что я оставила за спиной, убегая, то кинется спасать Лизу. Чем это может закончиться, каждый знает. Да что б его! Маленький идиот!

Я понимала, что мои чувства сейчас не самые высокие, что больше всего на свете я хотела, чтобы все оказалось проще. Но твою мать, это моя вина! Они пришли за мной, и Лиза оказалась в этой ситуации по моей вине.

Остановилась всего на секунду, перевести дух. Пацан маленький, он недавно в нашем городке и не может знать всех путей к дому. Даже в таком состоянии я смогу перехватить его уже на подступах.

Успею. Успею и, если понадобится, свяжу. Огрею по голове, а что делать дальше, подумаю потом.

Я чувствовала себя маленькой девочкой. Маленькой, брошенной девочкой, которая вновь и вновь оказывается одна перед слишком сложными для неё испытаниями.

Но я справлюсь, обязана.

Каким-то чудом добралась до пересечения наших путей первой. Отсюда жёлтая входная дверь нашего небольшого дома просматривалась как на ладони.

Пара мгновений – и из-за угла прямо на меня выскочил запыхавшийся мальчишка. Он не рассчитал скорость и врезался в меня со всей дури. Я охнула от боли, тем не менее мертвой хваткой вцепляясь в его руку.

– Пусти, коза драная!

Хорошо, не матом, но мой взгляд все ещё был прикован к двери. Я оттащила Матвея подальше, наблюдая за выходом. Нам надо бежать отсюда. Бежать как можно быстрее, пока мы не оказались на пути людей, что не станут церемониться ни со мной, ни с этим юным героем.

– Замолчи, я позже все объясню.

Но, видно, сегодняшний день ещё не исчерпал себя. Паренёк изловчился и выкрутился, а я полетела назад, больно ударившись о каменные порожки. Твою ж! Подскочила на ноги и дернулась за этим идиотом, но он оказался проворнее.

С ужасом наблюдала, как Матвей забегает на крыльцо и распахивает желтую дверь. Ну все, мы пропали!

На самом деле я сделала выбор давно. Должно быть, в тот момент, когда получасом ранее выбегала из этого же дома. Поэтому не медлила ни секунды и пошла следом.

Слабоумие и отвага – наш девиз. Возможно, будь я героиней любовного романа, схватила бы Матвея и нашла бы способ порешать всех врагов и с триумфом освободить его сестру.

Но нет. Я лишь не сильно умная приморская неудачница, которая либо годами отсиживается, поджав хвост, либо за несколько часов проживает лимит бед, которые могли бы дозировано выдаваться всю жизнь.

Тем не менее я старалась быть хоть немного поосторожней. Уверенности придавал и тот факт, что на входе я явственно различила бурые подсохшие пятна, а вокруг царила мертвая тишина.

Кроме того, силы покидали меня. Не знаю, кем надо быть, чтобы после избиения выдержать небольшой марафон, а потом ещё бодро бороться со смертельной опасностью.

– Заходи, Адалина.

Я застыла у порога, услышав знакомый каркающий звук. Да ла-а-адно! И последние силы ушли на то, чтобы ввалиться в дом, через окно которого я так стремительно бежала совсем недавно.

Оказавшись внутри, я не знала, дать волю истеричному смеху, рвавшемуся из груди, или позволить себе сползти по стеночке и отключиться. В итоге решила совместить.

Издала странный хриплый смех и рухнула у порога, где ещё недавно лежала, закрываясь от ударов прокурора. Случившееся казалось невероятным. Надо идти, надо бежать!

– Дай ей чаю, мальчик. И не смотри так на меня! Все так, как должно быть. Все в руках твоей сестры. Если она справится…

Бабушка многозначительно замолчала, а я устало перевела расплывающийся взгляд на Матвея. Не знаю, почему он остановился, перестав искать сестру, но надеюсь, что в ближайшие несколько минут мне не грозит спринт на короткие дистанции.

Пацан, нахмурившись, послушно поднёс мне старую, потемневшую кружку. Руки его тряслись. Впрочем, как и мои, когда я принимала ароматно пахнущий чай.

В последний момент мальчик набрался смелости и спросил у меня, глядя своими удивительными голубыми глазами, словно в душу пытаясь пролезть:

– Что здесь произошло?

– Ничего хорошего! И вскоре мы навсегда покинем это место. Пока у нас есть пересменка. Но время утекает, как море из песчаного замка. Сбегай наверх и возьми, что Адалина скажет. Да поживее!

Матвей насупился, но с места не сдвинулся. Упёртый какой. А приехал и тени своей боялся. Но здесь я была согласна с бабулей. Пора уходить. Поэтому тихо выдала ему короткий список вещей и пообещала все рассказать, когда он принесёт озвученное.

Пацан вихрем унёсся наверх. Я же скосила взгляд на старую женщину, что словно не вылезала из своего кресла. Как она здесь очутилась? Я жестко спросила:

– Предупредить нельзя было?

Вкусно пахнущий чай бальзамом разливался по моим венам. Словно живительный эликсир активировал скрытые в теле резервы, побуждая действовать.

– Все так, как должно быть. Что из этой фразы надо повторить?

Она бурчала на меня, словно я молока кислого с рынка принесла. Когда я была поменьше, этот способ работал безотказно, да только мне уже не десять лет.

– Неужели тебе приятно видеть меня такой? А если бы он убил меня? Забил до смерти, или ещё хуже… Неужели в тебе нет ни капли сострадания?

Последние слова произнесла истерично. Голос срывался, а на глаза наворачивались злые слёзы. Сколько лет мы с ней вместе? Когда я, как и она, стала парией в семье?

Неужели она не боится потерять меня? У моей бабули либо самое черствое в мире сердце, либо самые каменные яйца. В любом случае ни от первого, ни от второго мне не легче.

Она взглянула на меня исподлобья. Не зло, нет. Скорее раздраженно. Как будто я неразумное дитя, что не может сложить два и два.

– Адалина, иногда не нужно думать. Нужно терпеть и верить. На тебя не свалилось ничего такого, с чем бы ты не справилась.